Больше, чем страсть - Мак-Уильямс (Макуильямс) Джудит (читать онлайн полную книгу .txt) 📗
Маргарет поспешно направилась к дамской комнате и на этот раз вошла туда. Она пряталась там в течение двадцати минут, после чего решила, что можно спокойно выйти.
Первой, кого она встретила, была Друзилла.
Лицо девушки просветлело при виде Маргарет, а та была застигнута врасплох неожиданным чувством вины.
Она не делает ничего дурного, помогая роману Друзиллы и Дэниелса. Маргарет попыталась отогнать ощущение своей вины. У Дэниелса нет денег, и он решил поправить свои дела женитьбой, но из этого еще не следует, что он станет плохим мужем. Роксана поступила точно так же, выйдя за Филиппа, и общество одобрило ее здравый смысл. Так почему же это самое общество станет осуждать мистера Дэниелса?
«А Друзилла любит этого человека, — напомнила себе Маргарет. — Друзиллу не раздражают его фривольные разговоры и отсутствие у него цели в жизни. Но что будет, когда Друзилла повзрослеет? — возникла у Маргарет тревожная мысль. — Будет ли она по-прежнему любить мистера Дэниелса через год? Или через пять лет?»
— Кузина Маргарет, я вас везде искала. Я испугалась — а вдруг вы решили не приезжать сегодня.
— Как видите, это не так. Давайте сядем и спокойно поговорим, — сказала Маргарет. Друзилла нерешительно нахмурилась.
— Ах, это невозможно. Мама запрещает мне.
— Почему же ваша матушка запрещает вам спокойно посидеть?
— Потому что только пожилые леди и не пользующиеся успехом сидят в сторонке. Потому что важно, чтобы все видели, что на меня есть спрос. Потому что нет ничего опаснее для шансов молодой девушки сделать хорошую партию, чем разговоры о том, что она не интересна для джентльменов. — Друзилла пробарабанила все эти слова так, словно давно держала их в памяти.
— Позвольте мне расширить ваши познания, кузина. За очень немногим исключением, несчастные молодые особы, сидящие в сторонке, — это девушки, чьи родители не в состоянии дать им приданое, приличное с точки зрения общества. Поскольку у вашего батюшки карманы обширные, вам не следует опасаться, что джентльмены истолкуют ваше желание немного посидеть не тем, что у вас устали ноги.
Друзилла заморгала, услышав язвительность в голосе Маргарет, а потом медленно повернулась и посмотрела на несчастных девиц, о которых шел разговор, словно видела их впервые.
— Но замужество не всегда зависит от большого приданого, — сказала она наконец.
— Верно, если молодая особа достаточно хороша собой, всегда найдется джентльмен или два, которые не обратят внимания на скудное приданое. — «Как поступил Филипп в отношении Роксаны, и вот к чему это привело», — подумала Маргарет.
— Добрый вечер, мисс Мейнуаринг, миледи. — Дэниеле словно материализовался из-за спины Маргарет. Он послал Друзилле самодовольную улыбку, после чего одарил Маргарет взглядом заговорщика, вызвавшим у нее раздражение, «Действительно, почему бы ему не решить, что я вступила с ним в заговор, чтобы одурачить Мейнуаринга? — спросила она себя. — Ведь это правда. А то, что я делаю это для осуществления своих целей, а не его, значения не имеет».
— Ах, мистер Дэниеле, добрый вечер. — Друзилла улыбнулась ему сияющей улыбкой.
Дэниеле быстро огляделся, чтобы убедиться, что рядом никого нет и никто их не услышит, а потом прошептал Маргарет:
— Не могу выразить, как ценим мы ваши дружеские услуги в этом деле, леди Чедвик. Ведь это такая жестокость, когда любящих разлучает столь отвратительная вещь, как деньги.
Маргарет с трудом сохраняла улыбку на лице. Всякий раз, когда она разговаривает с Дэниелсом, ей кажется, что она беседует с персонажем из душещипательного романа.
— Мы подумали, что я буду танцевать с вами, а потом вы представите меня Друзилле как подходящего партнера. В таком случае ее отец не посмеет возражать, поскольку вы его родственница.
— Дальняя родственница. ~ Маргарет инстинктивно попыталась отстраниться от Мейнуаринга. — Но в вашем плане я не вижу ничего дурного. Дэниеле повел ее танцевать. Рука его была мягкой и немного влажной, и Маргарет поймала себя на том, что сравнивает его прикосновение с прикосновением Филиппа.
Руки у Филиппа были горячие, сухие и грубоватые. Она взглянула на безукоризненно чистые ногти Дэниелса, когда он закружил ее в вальсе. Оба они имели свои устоявшиеся привычки, и Дэниеле предпочитал запах лаванды, который казался Маргарет чересчур резким. Оба они были приблизительно одного роста, хотя она готова была поспорить на значительную сумму, что Филипп сильнее.
Дэниеле напоминал ей дрожжевое тесто, которое она приготовляла, когда им с Джорджем везло и они могли позволить себе такое удобство, как кухня. Если тесто немного выбить и вымесить, ему можно придать любую форму, и она подозревала, что Дэниеле может переделать свой характер, став таким, каким хотят его видеть окружающие.
Филипп стоял, прислонившись к мраморной колонне в конце зала, и смотрел, прищурившись, как какой-то хлыщ кружит Маргарет в вальсе. Когда хлыщ привлек ее к себе, огибая какую-то особенно неловкую пару, Филипп начал злиться. Почему она разрешает ему держать себя так близко? И кто он такой?
Филипп потер лоб, пытаясь облегчить боль, которая сильно мешала ему думать.
— У меня в старой детской была картина, изображающая ангела-мстителя, и нянька говорила, что он ждет, когда я нашалю, чтобы увлечь меня в преисподнюю, — прервал его размышления голос Люсьена. — И позвольте мне сообщить вам, друг мой, что раздраженное выражение вашего лица придает вам замечательное сходство с этим ангелом.
— Добрый вечер, Люсьен, — пробормотал Филипп, не сводя глаз с Маргарет.
— Кого это вы… — Люсьен проследил за направлением его взгляда. — А, свою жену. Понятно. Вы воплощаете не темного ангела, но тоскующего Байрона. Скажите, не ждать ли в недалеком будущем, что вы начнете кропать плохие стишки?
Филипп не обратил на этот вопрос внимания.
— Кто этот человек, с которым она танцует? Люсьен вгляделся, и его брови поднялись, когда он узнал Дэниелса.
— Значит, он вернулся. Значит, тому уже — сколько? Два года?
— Не знаю. Я даже не помню, что когда-либо видел его.
— Не видели. Это, наверное, произошло в один из тех ваших… отъездов. А историю эту замяли. Скорее всего и я ничего не узнал бы, не случись все это на постоялом дворе, где я остановился.
— Перестаньте говорить загадками. Люсьен, нахмурившись, устремил взгляд на что-то неподалеку от себя.
— Ну ладно, я вам расскажу, поскольку молодая особа, о которой пойдет речь, теперь благополучно вышла замуж и уехала из Лондона. Этот человек — Дэниеле, — продолжал Люсьен. — Он намеревался убежать с одной прыщеватой маленькой толстушкой, которую ее необычайно глупая мамаша привезла в Лондон из Йоркшира, чтобы найти для дочери блестящую партию. Сама эта девица была не способна на разумные поступки.
— Процветающее семейство? — осведомился Филипп.
— По общему мнению, необычайно толстые кошельки. У ее мамаши всегда был завидный стол. Как бы то ни было, — продолжал Люсьен, — я направлялся в поместье Арджилла в Хайлэнде, чтобы немного поохотиться на куропаток, и заночевал на одном постоялом дворе на Большом Северном тракте. Я сидел в общей комнате и обедал, когда появился сначала Дэниеле, а потом и богатая наследница.
Невольная улыбка тронула губы Филиппа.
— Зная ваше ненасытное любопытство, я не удивился бы, если бы вы присоединились к ним тут же. Люсьен покачал головой.
— Вовсе нет. Молодую леди укачало в карете. Или может быть, после пребывания в карете наедине с Дэниелсом она призадумалась, насколько он годится ей в мужья, и решила изобразить, что ей дурно. Во всяком случае, Дэниеле твердил ей, что они должны ехать дальше, а она хныкала, что-де неважно себя чувствует. Поверьте, Филипп, это было лучше всякого спектакля. А потом приехали мамаша и ее поверенный, и девица закатила сильнейшую истерику. Кончилось это тем, что мамаша вытолкала девицу вон, а Дэниеле удалился в комнату наверху, унося с собой сырой бифштекс, чтобы приложить его к глазу.
