Роузлинд (Хмельная мечта) - Джеллис Роберта (книги хорошего качества .txt) 📗
Саймон, не спеша, проанализировал ситуацию и пришел к выводу, что основной лагерь валлийцев должен находиться где-то поблизости. На этот раз они недооценили «тупых» англичан, как раньше англичане недооценили этих «варваров» – валлийцев.
Больше всего его заботило то, смогут ли они вступить с валлийцами в схватку до того, как ярость, кипящая в его людях, рвущихся в бой, сгорит в них. Если это произойдет, начнутся стычки между воинами, и, что еще хуже, все будут заражены безнадежностью. Саймону приходилось и раньше наблюдать, как разрушительно это действует на армию, поэтому сейчас он внимательно следил за малейшими признаками бунта, чтобы предупредить его. Но пока все было спокойно.
Не потребовалось команды, чтобы замолчали всадники, когда увидели, как поредел лес и впереди образовался просвет. Они подъезжали к пастбищу, окружавшему деревню. Саймон всей кожей ощутил, как устали его воины и как желают расслабиться и отдохнуть, когда услышал звук ослабляемых мокрых кожаных поводьев и бряцанье мечей, возвращаемых в ножны. Кто-то заключал пари на то, атакуют их сегодня или нет. Саймон не верил в нападение, но в душе порадовался тому, что это было произнесено легко, даже с юмором, а больше всего его порадовало, что его воины обменивались репликами с людьми Элинор, как и друг с другом.
Два отряда хорошо ладили между собой. Саймону даже казалось иногда, что люди Элинор были больше преданы ему. Саймон усмехнулся: даже при одном только упоминании ее имени он чувствовал трепет, а дыхание становилось неровным. Интересно, чем она так запугала своих людей, что они так пекутся о нем! Ох, уж эта Элинор! Она не допускала и мысли о том, чтобы принадлежащее ей пропало или было повреждено. Саймон еще раз усмехнулся. Он вспомнил, как после каждой схватки, какой бы она ни была – значительной или нет, Бьорн Фишерман всегда оказывался рядом, внимательно осматривая его с головы до ног. Сначала это его озадачивало, но однажды он узнал, что Бьорн регулярно спрашивает у Иэна о том, что ел его господин и в каком состоянии его одежда. И только тогда до Саймона дошло, что двум курьерам, присланным к нему с письмами от Элинор, было дано задание вернуться и рассказать ей о нем все в мельчайших подробностях.
Конечно, не только об одежде и еде они расскажут ей. С тех пор, как Саймон был с Элинор, у него не было других женщин. Возбужденный ее прикосновениями и близостью, он даже и не думал утолять свое желание с какой-нибудь из многочисленных шлюх, обслуживающих придворных кавалеров. Это не было осознанным чувством верности, просто ему было достаточно близости Элинор. Но на расстоянии это желание усиливалось. К тому же Саймон никогда не делал секрета из того, что знал женщин и спал с ними. Он не собирался играть роль верного любовника, и будет поступать так же, как и раньше, когда мысли об Элинор не занимали его. Время от времени он пытался воспроизвести в памяти ту лунную ночь, особенно когда он лежал без сна на земле, глядя на луну, излучающую мягкий свет на верхушки деревьев.
Но сегодня Саймон надеялся, что лунный свет не потревожит его и не нарушит его сна. Он пришпорил коня у края поля и внимательно вгляделся в разбросанные впереди хижины. Разведчики, а это были егеря Элинор, которые были включены в отряд по ее просьбе, отлично выбрали маршрут. Здесь была самая короткая дорога через поле к деревне. Саймон проехал вперед.
В деревне Саймон разместился в самой большой хижине. Когда мокрый хворост, собранный в лесу, наконец, загорелся, он, сняв с себя всю одежду, присел на корточки на грязном влажном полу. Его слегка била дрожь, а когда ветром через отверстие в крыше задувало дым в глаза и нос, начинался кашель. Он почти ни о чем не думал, наблюдая, как пар поднимается от его одежды, висящей над костром. В его мешке, который лежал у стены, была пара пригоршней прогорклых зерен и три-четыре полоски жесткого высохшего мяса. У Саймона забурчало в желудке, но он не сделал и движения в сторону этих несъедобных припасов. Иэн вместе с несколькими воинами отправились в лес. Даст Бог, и они что-нибудь раздобудут. Даже белка или ворона сгодятся.
Саймон улыбнулся. Недавно Бьорн предложил ему жирную крысу. Он отказался, но не сразу. Он передернул плечами, когда вспомнил озадаченную физиономию Бьорна, который виновато произнес:
– Мне бы следовало снять с нее шкуру. Вы бы подумали, что это зайчонок, и съели бы ее.
Да, чем бы Элинор ни запугала своих людей, это давало поразительный эффект.
Внезапно Саймон перестал улыбаться и поднялся. Его голова почти касалась соломенной крыши. Со двора донесся гул голосов – что-то там происходило. Но криков тревоги не было, значит, не было и опасности. Саймон облизал пересохшие губы: может, удалось подстрелить оленя? Он подошел к двери.
Саймон, увидев Иэна, ведущего пленника, почувствовал разочарование. Но оно быстро прошло.
Одежда и черты лица молодого человека, совсем еще подростка, говорили о том, что он знатного происхождения. Чистокровные валлийцы вели себя по-особому, что не отвечало понятиям норманнов и саксов о чести. Да и христианство их было, мягко выражаясь, особенным. Саймон отдавал себе отчет в том, что он не понимает их представления о чести, но он не был настолько глуп, чтобы вообще отрицать наличие у них этого понятия. Валлийцев часто называли хитрыми и трусливыми существами, которые были чуть-чуть лучше, чем звери. Но у Саймона было свое мнение на этот счет. Он не презирал их методы ведения боя: слишком часто он видел их результаты. Он находил общее между валлийцами и норманнами: и те, и другие ценили кровное родство, пожалуй, у валлийцев это чувство выражалось даже сильнее, чем у норманнов или англичан. Признавались все кровные узы, и их политическая система была основана на родственных кланах. Саймон резким движением остановил Иэна, который пытался силой поставить пленника на колени.
– Спокойно, спокойно, – сказал он.– Имей уважение к своим противникам. Ничего нет позорного в том, что ты попал в плен, когда силы нападавших значительно превосходили твои.
На лице пленника было написано отчаяние, а глаза горели ненавистью затравленного зверька. Его взгляд остановился на Саймоне, скользнул по его обнаженному телу, которое казалось необъятным.
– Не хочешь ли ты назвать имя, которым я буду называть тебя? – вежливо спросил Саймон.
– Ллевелин.
Это ни о чем не говорило: имя было таким же распространенным в Уэльсе, как Вильям в Англии. Но пленник не принадлежал к простолюдинам, в этом Саймон был уверен. Нет сомнений в том, что он имеет близкое родство с Оуэном Гвинеддом, который был близок к королю Северного Уэльса.
– Зайдете? – спросил Саймон, делая приглашающий жест. Он криво усмехнулся.– Я не могу предложить Вам шикарные апартаменты и развлечения, мы немного поизрасходовали запасы, но то, что у меня есть, я с радостью разделю с Вами, мой господин.
– Не надо издеваться надо мной, – сверкнув глазами, бросил юноша, а кулаки его сжались так, что кожа на костяшках побелела.– Сладкими речами Вы не вытянете из меня больше, чем раскаленным прутом или клещами. Не тратьте время зря, подвергните меня пыткам.
– Лорд Ллевелин, я и не думал издеваться над Вами, – ответствовал Саймон, – и я не такой глупец, чтобы хоть чем-то обидеть Вас или нанести оскорбление тому, кто состоит в родстве с лордом Оуэном Гвинеддом.
Прерывистое дыхание Ллевелина сказало Саймону все, что он хотел узнать. Поняв, что невзначай выдал себя, Ллевелин и не пытался отрицать своего родства.
– Вы не получите от этого родства никакой выгоды для себя.
Саймон не ответил. Вместо этого он прошел по комнате туда, где лежало его снаряжение, и достал нож из чехла, пристегнутого к поясу. Ллевелин затаил дыхание, но не дрогнул и не отступил.
– Позвольте развязать Вам руки, милорд, – спокойно сказал Саймон.– Боюсь, Вам придется пережить некоторые страдания от унижения, когда мы выедем, но сейчас здесь нет причин для того, чтобы Вы испытывали неудобства.
Освободив руки Ллевелину, Саймон обратился к Иэну:
