Проигравший из-за любви - Брэддон Мэри Элизабет (читать книги полностью .TXT) 📗
— Я повторяю вам то, что сказал тот мужчина: вы подлец и мерзавец! — воскликнул доктор, бледнея от гнева. Он не осознавал, что в его ярости было больше личных чувств, чем справедливого обвинения против этого отвратительного грешника. — С самого начала я знал, что вы недостойны мисс Чемни. Я знал, что вы изменчивы и непостоянны, но до тех пор, пока я не знал то, что услышал сейчас, я держал язык за зубами. Вы думаете, что я буду: молчать теперь, когда знаю, что вы сменили ухаживание за мисс Чемни на обольщение невинной жертвы. Нет, лжец, ни один ловелас не женится на дочери Марка Чемни, пока у меня есть силы разубедить его.
Уолтер слушал обвинения мистера Гарнера с ледяным спокойствием, но упреки доктора Олливента сильно задели его. Этот последний выпад показался ему кульминацией обиды. Во-первых, доктор был его врагом с самого первого их знакомства, он недооценивал его способностей, отрицал его талант, наконец, он был его тайным соперником по отношению к Флоре. Это слово «лжец» было слишком невыносимо для его терпения. Уолтер поднял легкий камыш, который нес, и бросил его, едва не задев лица доктора. Затем вся ревность и ненависть Гуттберта Олливента, этот огонь, скрывавшийся, до сих пор в его груди, вырвался наружу. Доктор схватил свою жертву в объятия тигра!
— Я повторяю то, что сказал, — воскликнул он. — Лжец, ловелас, шарлатан! Вы никогда не будете мужем Флоры!
Хриплые слова срывались с его губ во время схватки. Доктор крепко держал художника, но Уолтеру удалось освободиться из его рук. В какое-то мгновение, казалось, что молодой человек одерживает верх, но доктор, чувствуя, что проигрывает, призвал на помощь науку и нанес сильный удар в голову противника, который заставил Уолтера пошатнуться и беспомощно, бессознательно попятиться назад. Художник, шатаясь, отступал на скользкий дерн на краю утеса, пока с криком ужаса доктор не увидел, что тот исчез из вида. Гуттберт Олливент стоял на утесе один, уставясь глазами в пространство перед собой и похолодев от страха. Мог ли он протянуть руку, чтобы спасти жизнь? Мог ли он, человек с железными нервами, потерять над собой контроль даже в такой ужасной ситуации?
Он ступил поближе к краю и заглянул вниз. Красная земля была разломанной и осыпавшейся, и большое ее количество рухнуло вместе с человеком. А тот лежал у подножия утёса, наполовину погребенный осыпавшейся глиной и едва различимый с той высоты, на которой находился доктор Олливент.
«Мертв, конечно», — думал доктор с отчаянием.
Он поспешил вниз по пологой стороне утеса, это отвело его довольно далеко от упавшего, но другой дороги к побережью не было, только так можно было добраться до Уолтера. На полпути к цели он встретил незнакомца, бегущего ему навстречу.
— Как это случилось? — спросил тот.
— Он мертв? — воскликнул доктор.
— Мертвее не бывает. Как он упал? Вы столкнули его? — вопрошал Джарред дружелюбным тоном, как будто сбрасывание молодого человека с утеса было весьма поощрительным занятием.
— Мы столкнулись с ним, он напал на меня, но не я на него. Я держался сколько мог, не вступая с ним в схватку… Но его неутихающая ярость заставила меня нанести ему удар в голову, который и оглушил его. Пошатываясь, он отступил назад, трава была скользкой…
— Да, — перебил его Джарред холодно, — это был лучший способ уладить вопрос.
— На что вы намекаете? Я не говорил вам ничего, кроме правды.
— Было бы неверно сказать, что я вам не поверил, — ответил Джарред примирительно, — но следователи и присяжные более дотошны, чем я. Они могут подумать о правдоподобности такого дела, в конце концов, они вообще могут не поверить вам. Они могут назвать такое маленькое происшествие непредумышленным убийством или, если присяжные окажутся тупоумными деревенскими продавцами, то могут посчитать вас и мародером.
— Они могут называть это так, как им вздумается. Я могу лишь рассказать им то, что сказал вам. Пожалуйста, позвольте мне пройти. Я хочу посмотреть, можно ли что-нибудь сделать для этого молодого человека.
— Да, ему нужен гроб и следствие по опознанию останков тела. Это, пожалуй, все, я полагаю, если конечно у вас нет желания установить ему надгробную плиту.
— Откуда вы знаете, что он мертв? — спросил доктор нерешительно. Странные и запутанные мысли вертелись у него в голове. Вряд ли было приятно стоять и осознавать себя виновником смерти молодого человека, все это походило на какой-то ужасный сон. Но хуже, чем дознание присяжных, чем суровость закона, было бы отвращение Флоры. Девушка могла бы посчитать его убийцей своего возлюбленного, разрушителем ее молодой жизни.
— Как я могу знать, что он мертв?! — отозвался Джарред презрительно. — Там налицо все признаки смерти — закрытые глаза, переставшее биться сердце, синие губы. Вы думаете, у него был шанс выжить, хотя бы один из миллиона, когда он упал с такого высокого утеса? А теперь, сэр, примите мой совет, совет человека, знающего мир, человека, наученного миром и понимающего, каким безжалостным бывает рок к оступившемуся в жизни человеку. Оставьте это дело так, как оно есть. Здесь очень уединенное место, и я не думаю, что до прилива тут пройдет хоть один человек вдоль утеса. Вода будет у его подножия через четверть часа, судя по всему. Когда это произойдет, вы можете быть спокойны, тело будет вынесено на берег другим приливом или унесено далеко в море, но не будет ничего, что могло бы связать вас с ним.
— Сейчас тоже не существует ничего, что могло бы связать меня с ним, — сказал доктор задумчиво, он, очевидно, был очень взволнован словами Джарреда.
— Но может быть очень много свидетельств против вас, если вы спуститесь вниз и, заведомо без очевидного успеха, попробуете вернуть мертвого к жизни.
— Почему вы так заботитесь о моей безопасности? — спросил доктор Олливент. — Вы, незнакомый мне человек.
— Не из-за человеколюбия. Я скажу вам больше и признаюсь, что был бы рад сделать услугу джентльмену, который сам мог бы сделать для меня другую. Я недружелюбный бродяга и вряд ли сделал бы доброе дело человеку только за его спасибо.
— Положим, что я откажусь от вашего совета, не видя нужды в нем?
— В таком случае я расскажу мою историю о смерти молодого человека и вполне может оказаться, что это не очень будет соответствовать идее о вашей невиновности в том свете, в котором вы ее себе представляете.
— Вы смогли бы соврать для того, чтобы меня повесили!
— Никоим образом. Я бы только описал то, что видел и слышал, находясь на берегу. О том, как я услышал голоса и вы при этом нервничали и говорили о том, что мистер Лейбэн никогда не сможет жениться на мисс Чемни, пока у вас есть силы помешать ему. Я поклянусь, что так оно и было. Затем раздалось топтанье ног наверху, так, как будто бы дрались мужчины и один из них сражался за свою жизнь, и затем я увидел, как мистер Лейбэн упал с утеса. Он рухнул почти у моих ног и был совершенно мертв. Все вопросы адвокатов на Оулд-Бэйли не заставили бы меня изменить хоть одно слово в этом рассказе.
Несомненно, такое повествование трудно было опровергнуть. Слишком много правды было в нем.
— Пойдемте, — сказал Джарред дружелюбно, так, как будто бы он знал доктора двадцать лет и был сильно привязан к нему, — вам следовало бы отнестись к такому делу, как это предложил я. Это был несчастный случай и вы очень сожалеете о нем, но нет никакого, проку причитать по поводу сбежавшего молока. Еще десять минут, и прилив будет полным, и не пройдет и получаса, как бедный малый будет тихо и спокойно отнесен в море. Вы идите домой, к своим друзьям, доктор Олливент, и чем быстрее, тем лучше, так, чтобы у вас было алиби на тот случай, если мистера Лейбэна сможет кто-либо увидеть.
— Откуда вы можете знать мое имя? — спросил доктор подозрительно.
— Я слышал его много раз. Я был другом Лейбэна до тех пор, пока он не испортил мою дочь, — и я знаю о вас и о молодой леди на Фитсрой-сквер. Я жил в этой деревушке последние два дня, ожидая подходящей возможности для разговора с молодым джентльменом, и видел вас всех вместе. Пойдемте, нам нельзя терять времени. Я должен вернуться на побережье и наблюдать. Вы идете домой?
