Сети соблазна - Бэлоу Мэри (книги читать бесплатно без регистрации TXT) 📗
Очень может быть.
И уж конечно, то не была великая любовь его жизни. Скорее всего лишь великое бремя. Но это несправедливо по отношению к Доре.
Он повернулся к Мэдлин.
– Не хотите ли спешиться и немного отдохнуть? – спросил он.
– Посреди пустоты? – Она огляделась и засмеялась. – Да, это будет замечательно. Мне нравятся торфяники, Джеймс. На сколько лет я дала обещание?
– На пять! – твердо ответил он.
Она вздохнула; он снял ее с лошади и поставил на землю.
– Осталось четыре года и пятьдесят одна неделя, – сказала она. – Как медленно идет время!
– Значит, вы предпочли бы бывать здесь без меня? – спросил он и пожалел о своих словах. В этот день у него было так тепло на душе, что ее ответ мог причинить ему боль большую, чем обычно.
– Нет, Джеймс, – со смехом отозвалась она, – боюсь, что я совсем заплутала бы. Здесь не видно ни человеческого жилья, ни каких-либо ориентиров. А я разрешила вам сказать «я так велю», сэр. Хотя, конечно, никаких разрешений вам не требуется.
– Я так велю, – повторил он.
Они находились подле неглубокой травянистой лощинки, где, как он знал по опыту, им будет тепло и которая заслонит их от ветерка.
– Они далеко не уйдут, – продолжал он, отпуская лошадей и беря Мэдлин за локоть, чтобы помочь ей спуститься в лощинку. – Такие лощинки и делают это место столь опасным в зимнее время. Их засыпает снегом, и неосторожный путник может упасть в них; он начинает барахтаться в снегу, и его охватывает паника.
– Но сегодня здесь хорошо, – сказала молодая женщина, садясь на траву и обнимая свои колени. – Какая тишина, Джеймс! Послушайте.
Легкий шум ветра. Одинокая птица. Фырканье лошадей. Нет, не тишина. В природе не бывает тишины. Но покой. Полный покой.
Джеймс растянулся на траве, подложив руку под голову, и смотрел на белые облачка, плывущие по небу. Так он долго лежал и молчал.
Молчание вовсе не казалось Мэдлин неловким. По правде говоря, вскоре она совершенно забыла о своем спутнике; осталось только спокойное, бессознательное ощущение, что она не одна. Все ее чувства были разбужены окружающим.
Странно, что это произошло здесь, где пейзаж такой пустынный, где не было почти ничего, что можно назвать красивым. Эмберли прямо-таки купался в красотах, и она это понимала, но при этом не помнила, чтобы все ее чувства так напряженно пытались оценить такую красоту, как это было здесь.
Мэдлин отбросила шляпу и ощутила на макушке и на затылке солнечное тепло. Она слышала стрекотание насекомых, чувствовала, как пахнет вереск и трава. Чувствовала траву, на которой сидела. И хотя лощинку почти нельзя было заметить, сидя в седле, теперь их окружали ее края, трава на фоне неба, и весь мир заключался в маленьком пространстве.
Мэдлин уперлась подбородком в колени.
Она счастлива, осторожно подумала молодая женщина. Да. Она сидела тихо и проверяла свои чувства. Она счастлива. Может быть, в конце концов ее поспешное и необъяснимое решение выйти за Джеймса окажется не таким уж гибельным? Может быть, они сумеют приладиться друг к другу и будут жить в относительном мире?
У них уже кое-что получается. Они редко остаются наедине, а будучи вместе, мало разговаривают. Эти факты кажутся незначительными, но тем не менее они многое обещают. На прошлой неделе они ни разу не поссорились по-настоящему, если не считать одного-двух незначительных препирательств. И что важнее, не было обычных периодов молчаливой злости и враждебности.
Она научилась мириться с его затяжным молчанием, не обижаться на него, но признать, что это часть его характера. А Джеймс, со своей стороны, кажется, примирился с тем, что время от времени ей нужно поболтать и пошутить. Ему даже иногда удавалось присоединиться к ней, как это случилось только что во время прогулки.
Это было осторожное вхождение в семейную жизнь, которой суждено длиться многие годы, если все пойдет естественным путем. Кто знает, что в конце концов возьмет верх – природная неприязнь, испытываемая ими друг к другу, или обоюдное стремление к миру во взаимоотношениях? А может статься, им придется идти по тонкой нити между тем и другим. Может статься, они никогда не изведают полного мира.
Но ведь возможно, что семейные пары вообще его не ведают?
– Это иногда напоминает мне о земле атабасков, – проговорил голос Джеймса у нее за спиной.
Она ничего не сказала, но все ее внимание обратилось на мужа. Это ведь такая, редкость – что он сам начинает разговор.
– Может быть, поэтому я сумел привыкнуть к тамошней жизни, – продолжал он. – Некоторые чувствовали беспокойство и скуку едва ли не с самого приезда.
Мэдлин покрепче обхватила колени.
– Не кажется ли вам иногда, – спросил он, – что все, что происходит в жизни, имеет некую цель? Когда я отплыл в Канаду, я уезжал, бросал что-то, убегал. Я не думал о том, что еду куда-то. Но эти три года среди дикой природы оказались очень важными в моей жизни.
– Вам хотелось бы вернуться туда? – спросила она довольно сурово.
Он немного помолчал.
– Нет, – ответил он, – эти годы сделали свое. Но вряд ли я сумел бы остаться там до конца своей трудовой жизни, как это делают многие.
Она прислонилась к колену щекой. Ей показалось, что он закончил, и она пожалела об этом. Ей нравилось слушать, как он говорит. Это случалось так редко.
– Я думаю, что, живя здесь, – снова заговорил он, – я мало времени проводил за пределами наших владений. Мне пришлось объехать чуть ли не полмира, чтобы найти себя. Я думаю, что нашел там Бога, Мэдлин. – Он опять немного помолчал. – Как будто бессмысленно говорить такое, когда я не знаю Бога и даже не уверен, существует ли Он. Я привык верить, что Он очень активно занимается делами людей, что Он очень суров и беспощаден, неумолим и лишен чувства юмора. Гораздо более склонен проклинать, чем хвалить. Но когда оказываешься в таком вот месте, как это – где нет ничего, кроме земли, неба и тебя самого, – начинаешь думать о Боге.
И он погрузился в молчание.
– Для меня Бог был в основном воскресной проповедью, – сказала она. – Хотя я всегда считала, что Бог есть любовь, и всегда видела вокруг себя любовь.
– Я думаю, – проговорил он, – что когда человек оказывается в одиночестве в таком окружении, он либо встречается лицом к лицу с собой, либо сходит с ума. Понимаешь, что бытие важнее, чем деяние, что Бога, наверное, нельзя найти среди шумных человеческих занятий, но в тиши сердца. Возможно, я говорю ерунду.
– Расскажите мне о вашей жизни там, – попросила Мэдлин, когда Джеймс снова замолчал. Ей захотелось плакать. Она чувствовала себя ближе к нему, чем когда-либо, и ей не хотелось упускать это мгновение, хотя она и понимала, что он говорил больше с собой, чем с ней.
– Вам хочется послушать? – спросил он. – То была скучная жизнь, Мэдлин. Скука день за днем, неделя за неделей.
– Расскажите о том, как вы плавали на каноэ, – попросила она. И когда он оперся о локоть и она поняла, что сейчас он начнет рассказывать, она вытянулась на траве рядом с ним, обратив лицо к потокам солнечного тепла.
Наверное, есть какая-то причина, почему она с таким увлечением слушает рассказы о тех годах его жизни, подумала молодая женщина. И возможно, она только что уловила эту причину. Возможно, ключ к постижению и пониманию мужа лежит в том, что он пережил в то время, причем пережитое он только сейчас начинает сам осознавать.
– Долгие месяцы тяжелой работы и адской жизни, – начал он, – хотя это и может стать насущной потребностью. И я оказался одним из тех, кому повезло, я был служащим компании. У французов, которые составляют экипажи каноэ, жизнь невероятно трудна. Они либо гребут, либо переносят их на руках через пороги, и так по восемнадцать часов каждый день. И при этом трудно найти более веселых, шумных и вспыльчивых людей.
И он пустился в пространное описание своих путешествий, на что она и надеялась. Она долго слушала, словно очарованная, пока ею не овладела дремота. Время от времени она понимала, чувствуя себя немного виноватой, что задремала и совершенно не слышала, что он говорит. Но в конце концов она перестала сопротивляться и окончательно погрузилась в сон.
