Непокорная пленница - Линн Вирджиния (хороший книги онлайн бесплатно .TXT) 📗
Одеяло упало на пол, белые простыни сбились, солнце освещало половину перины, только жар этого момента, только кожа на позвоночнике и мышцах имели значение, только пронзительное ощущение соединения обостренных осязаний, когда время и место вихрем завертелись в ослепительной страсти.
Уитни все еще не пришла в себя от открытия, что кульминация может быть не болезненной, а восхитительно изысканной, что эта встреча тел — самое чудесное, что у нее когда-либо было. Ей требовалось, чтобы Каттер был еще ближе, еще глубже, как будто иначе она его потеряет. Жуткие видения, преследовавшие ее раньше, исчезли, ушли в ад, где им и место, и заменились сладостной страстью Каттера, его губ, рук и тела.
Не было сказано слов любви, но они и не подходили к тому шквалу эмоций, который в ней бушевал. Она понимала, что Каттеру нелегко выразить свои чувства, и она в некотором роде этого боялась. Он был с ней терпелив, не упоминал о прошлом, но она гадала, думает ли он все еще о нем.
Он растянулся рядом, как большой, ленивый кот, и Уитни подумала, что в какие-то моменты он очень похож на это сладострастное животное. Она свернулась в его руках, надоедливые сомнения отлетели прочь, и только пение сосен за окном звучало пьянящей серенадой.
Тени колыхались по комнате, в открытое окно задувал ветер, принося запах сосен и летних цветов.
— Есть хочешь? — спросил Каттер, и Уитни помотала головой:
— Нет. Я… насытилась.
Он ухмыльнулся, перекатился на живот, подпер голову руками и стал смотреть на нее из-под полуопущенных век; волосы упали на лоб, закрыв зеленые глаза.
— Какая ты жадная. Я замучился. Почему ты не сказала, что такая ненасытная? Теперь придется несколько дней набираться сил.
Она обхватила его голову и поцеловала в губы.
— Зато теперь знаешь.
— Верно. — Он погладил ее, все еще не остывшую от страсти, глаза лениво проследовали за рукой, скользнули по лицу и остановились на губах. — Уитни… вернемся немного назад, к Теджасу… Я тогда тебя не слушал. А надо было.
Она задохнулась.
— Ты все еще злишься?
Он покачал головой и покаянно сказал:
— Только на себя, что был такой упрямый. — Он помолчал и добавил:
— Боюсь, толковее просить прощения не получится. Ты меня слушала?
Она тихо засмеялась, прижалась лицом — нос к носу, брови к бровям — и прошептала:
— Каждое твое расчудесное слово.
Он ее поцеловал, не страстно, а с болезненной нежностью, так, что у нее заныло сердце; Уитни подумала, что никогда еще не была так счастлива, как в этот момент.
Когда Каттер наконец поднялся с кровати и стал одеваться, Уитни смотрела на него с восторгом и одобрением. Почему она раньше не замечала, как он прекрасно сложен, какие у него крутые и гладкие мышцы, изящные узкие бедра, длинные, стройные ноги? Она ответила себе: наверное, потому, что видеть это было опасно. Похоже, он очаровал ее с первой встречи в Тумстоне.
А после было бы чистым безумием признавать свои истинные чувства, раз он был такой надменный и неприятный. Странно получается. Когда она приехала в Аризону брать интервью у человека, стоящего вне закона, ей и в голову не могло прийти, что она выйдет за него замуж! Еще две недели назад она и не помышляла, что будет наслаждаться касанием его рук!
— Пойду посмотрю лошадь, любимая, — сказал он и улыбнулся, когда она подставила лицо для поцелуя. Он коротко прижался к ней губами и вышел. Она снова легла, посмотрела на грубые балки под потолком и с наслаждением потянулась.
Уитни почувствовала, что в самом деле хочет есть, встала, подняла с пола нижнюю рубашку и надела. Когда Каттер вернулся, она со стеснительной улыбкой ставила на стол металлическую посуду; на ней была кружевная рубашка, доходившая только до колен, и откликом на это зрелище явилось отнюдь не желание поесть.
Она повернулась к горшку, висящему над огнем, а он сказал:
— Не трудись. Я проголодался иначе.
Он легкими шагами пересек комнату — свет камина блеснул на голой груди — и сгреб ее, несмотря на слабый протест:
— О, но еда… Здесь, Каттер? На столе?
— Почему нет? — Он ухватил рубашку за подол, послышался легкий треск, и она полетела на пол. — Стол годится для многих вещей, тигренок, — бормотал он, укладывая ее на стол; пальцы опять сцепили ее руки и запрокинули за голову. — Первое блюдо всегда должно быть легким, — пробурчал он ей прямо в грудь. Он нашел ртом ноющий пик, отпустил ее руки и скользнул ими по голому телу, приподнял ей бедра, рот пропутешествовал по груди к нежной округлости живота. — А второе блюдо должно быть сытным…
От потрясения Уитни вцепилась в его шевелюру и закричала:
— Каттер, нет!
Покачивая в руках ее бедра, Каттер поднял голову и улыбнулся какой-то ломаной улыбкой:
— Помнишь про цветочный нектар? Нектар Уитни.
Это одно и то же, любимая.
Когда она застонала и с плачем изогнулась под ним, он наконец встал с нее, твердый стол не продавливался, как матрас; Каттер мечтательно улыбался, расстегивая на себе пуговицы, и когда снова лег на нее, тихо сказал:
— А последнее блюдо — лучше всего…
Он вошел в нее с яростной силой, прижав к деревянному столу. Захлебнувшись, она прогнулась ему навстречу; белые волосы разметались по столу, накрыли металлические тарелки. На этот раз не сладкое воркование, а ненасытная потребность гнала ее к нему, не меньшая, чем у него, и когда пришло облегчение, Уитни подумала, что умрет от наслаждения.
Они вместе верхом спускались с горы в маленький городок Лос-Гатос на реке Сан-Педро. В горной хижине они пробыли неделю, и ни один из них не хотел возвращаться.
— Но если мы не дадим отцу знать, что я жива-здорова, он может явиться за тобой! — с горестным смехом сказала Уитни.
Каттер усмехнулся и сообщил, что у него есть пистолет сорок четвертого калибра, который он всегда носит с собой.
— Зачем? Ты ждешь беды?
— Я всегда жду беды и всегда наготове, — ответил Каттер.
Ее тревожило, что он так просто говорит о беде и оружии, но ничего не сказала, когда он нацепил его перед спуском в Лос-Гатос. Под полуденным солнцем городок казался спящим, его граждане дремали на крылечках или в открытых дверях лавчонок. В одну из них Каттер зашел и купил ей ленты для волос и книгу про цветы.
— С картинками! — сказала Уитни, нахально вздернув носик, и он показал ей раздел иллюстраций. Продавец неодобрительно посмотрел на них, но ей было все равно. Она была захвачена любовью. Отныне в ее жизни не будет неодобрительных замечаний. У нее есть Каттер.
Они вышли, держась за руки, под мышкой у нее был пакет, и она смеялась, слушая рассказ Каттера о том, как в детстве он привел в ужас Лос-Гатос, приведя живого медведя, чтобы с него сняли шкуру. Какой-то шум привлек ее внимание. Уитни обернулась не так быстро, как он, а у него реакция на беду была стремительной.
На другой стороне широкой пыльной улицы распахнулась дверь дома, и на тротуар вышли люди. Бросив на них взгляд, Каттер оттолкнул Уитни за бочку с водой и велел стоять там, хотя Уитни и не собиралась никуда уходить. Она напряженно ждала, пока Каттер пересекал улицу.
Со своего места она видела, как Каттер подошел к этим троим, и они громко и злобно заспорили. Один был одет в кожаные штаны, набедренную повязку и потрепанную рубашку; двое других, одетые как ковбои, с агрессивным видом держали индейца за руки. Уитни не было слышно, о чем они говорят, но она видела, что ковбои оценивающе и несколько враждебно смотрят на Каттера и на его пистолет, привычно висящий на боку. Они его знали или слышали о нем, потому что один сказал:
— Такому человеку, как Каттер, лучше в это не ввязываться.
Она не слышала ответ Каттера, да это было и не нужно, потому что ковбои развернулись и ушли, а Каттер о чем-то коротко поговорил с индейцем. Когда он вернулся к ней, его лицо было мрачно.
— Пошли, — коротко сказал он и потащил ее за руку.
— Куда? Каттер, что случилось? Почему эти люди злы на индейца? Ты их знаешь?
