Блаженство страсти - Мэтьюз Патриция (читать книги онлайн .TXT) 📗
Мария издала какой-то протестующий возглас, но мать повернулась и обняла ее.
– Таковы уж мужчины, дочка. Мы с тобой ничего не можем здесь поделать – только отпустить их, молиться за них и терпеливо ждать их возвращения.
Мария почувствовала, как жаркие слезы хлынули у нее из глаз, оттолкнула материнские руки и выбежала из комнаты.
Если мужчины таковы, то это очень глупо; но она решительно отказывалась поверить, что все женщины способны только безропотно подчиняться решениям мужчин, а потом ждать и молиться. Она, например, намеревалась сделать все, что в ее силах, лишь бы убедить Карлоса не ехать. Рамона убеждать бесполезно, это она знает; Эдуардо, конечно же, последует за старшим братом. Какая бессмыслица! Их всех могут убить. Слава Богу, маленький Пауло еще слишком юн, чтобы идти с ними.
Девушка стояла во дворике позади дома, вдыхая тяжелый запах ночных цветов, наполнявший влажную тьму, и вытирала кулачками слезы. Вдруг она услышала, как открылась дверь кухни, и на дорожке, усыпанной щебнем, раздались шаги.
– Не плачь, Мария. Не плачь, любовь моя. Мы вернемся; мы все обязательно вернемся, вот увидишь.
Мария, хотя все еще и сердилась, не могла не повернуться к Карлосу, заключившему ее в объятия. Спрятав лицо у него на груди, она пыталась разобраться в своих чувствах.
– Я знаю, что ты не совсем понимаешь нас, Мария. Но мы должны это сделать. Для самих себя. Для Кубы. Это наша последняя возможность. Эта экспедиция, вероятно, последняя, которая будет послана на Кубу, и это большая честь – служить под началом генерала Нуньеса и полковника Мендеса.
Мария подняла голову.
– Ты прав, Карлос, я действительно не понимаю вас. Война почти выиграна. Так утверждают газеты. Почему тебе понадобилось ехать туда именно сейчас?
Молодой человек покачал головой.
– Этого я не могу объяснить, объяснить так, чтобы ты по-настоящему поняла, что это значит для нас. Но мы уезжаем ненадолго, а когда вернемся, может быть, ты решишь, что ответить на мой вопрос?
Мария высвободилась из его объятий, хотя для этого ей понадобилось сделать над собой некоторое усилие.
– И может быть, мой ответ будет отрицательным! Может быть, я не желаю выходить замуж за человека, который настолько неразумен, что так безрассудно рискует жизнью!
Карлос опять протянул к ней руки.
– Мария, ты ведь так не думаешь! Она уклонилась от объятий.
– Может быть, раньше и не думала. Я ни в чем не уверена. Но в настоящий момент я думаю именно так, как я сказала.
– Мария, я не хочу уезжать так! Мы не можем расстаться, поссорившись. Скажи мне что-нибудь хорошее, и я увезу это с собой, что-нибудь такое, что будет согревать меня, пока я буду вдали от тебя.
Мария, чья решимость несколько ослабла, дала себя обнять.
– Карлос, ты мне небезразличен, ты должен это знать. Может быть, я даже люблю тебя. Я наверняка знаю, что мне очень приятно быть с тобой, что с тобой я весела, но я еще не поняла, хочу ли провести с тобой всю жизнь, не знаю, готова ли я принимать такие серьезные решения. Ты говоришь, что должен ехать. Хорошо, поезжай и возвращайся как можно скорее. К твоему возвращению я постараюсь принять решение.
Наклонив голову, Карлос прижался к губам девушки долгим поцелуем. Мария почувствовала его рядом с собой, почувствовала тепло его тела, и ее охватила такая глубокая тоска, что сердце, казалось, вот-вот разорвется.
Отодвинувшись от юноши, Мария взглянула на него:
– Разве тебе безразлично то, что ты нужен здесь, Карлос? После пожара надо столько всего заново построить. И что насчет пожара? Это дело рук Хулио? Ходят слухи, что это он виноват. Собираются ли испанцы мстить? Здесь нужен кто-то вроде тебя – чтобы во всем разобраться и решить, что делать.
Он прижался щекой к ее щеке.
– Настоящих доказательств, что фабрику сжег Хулио, нет, хотя он, по-видимому, сбежал из Айбор-Сити. Во всяком случае, найти его не могут. А вот что Рикардо Арагонес бросил бомбу в наш клуб, вполне доказано. Но поскольку дела на войне оборачиваются не в пользу иберийцев, я думаю, испанцы не будут настаивать на разбирательстве. Я уверен, что думать о пожаре и о том, будут ли испанцы мстить, нечего. Что же касается строительства, то найдутся и другие, и, конечно, они больше годятся для этого, чем я. Нет, любовь моя, я должен ехать, даже если это опечалит тебя. Прости меня.
И он опять заключил девушку в объятия, и та не противилась. Может быть, мама права в каком-то смысле. Может быть, именно так и должно быть. Она сделала все, что в ее силах, теперь все в руках Господа Бога.
Брилл Крогер ходил по своему номеру, злой и угрюмый, сигара его дымила, и всякий раз, когда Крогер ставил ногу на ковер, казалось, что он наносит ковру удар. Проклятие! Что происходит? Почему все идет наперекосяк? Крогер привык к удачам, но не к провалам, а теперь дело шло к тому, что его планы вот-вот полетят ко всем чертям. Все его усилия, все его расходы – все впустую.
Денег у Крогера почти не осталось. Небольшие сбережения ушли на то, чтобы расположиться в этом дорогом отеле, жить так, как он жил, угощать и обхаживать нужных людей. И вот теперь эти чертовы провинциалы хотят отменить сбор денег – уже решили отменить его! Должен был найтись какой-то способ спасти положение. Он должен был придумать некий новый план, чтобы окупить свои расходы.
Надо было признать, что в одном ему очень повезло: удалось избавиться от тела Дульси так, что этого никто не заметил, и в результате никто не связывал его с ней – точнее, с ее внезапным исчезновением.
Крогер вздрогнул от четкой картины, внезапно явившейся перед его внутренним взором, – бледное тело Дульси, вялое и безжизненное, пустые глаза, смотрящие па него. Он снова вздрогнул. Крогера мало волновало, что он нарушил закон, но убивать он не привык, и воспоминание о том, что он совершил, было ему неприятно. Не потому, что он сожалел о смерти Дульси: она, как он полагал, заслужила смерть. Однако так случилось, хотя он и не планировал этого заранее, и теперь приходилось иметь дело с результатами. Но нужно думать о том, что гораздо важнее: как изыскать средства, чтобы возместить потери; каким образом возместить деньги и время, потерянные в Тампе.
Балы отменились, и с этим ничего нельзя было поделать, но что, если устроить какой-нибудь другой бал? Какое дело может привлечь капиталы?
Крогер мерил шагами комнату и размышлял. И наконец придумал. Пожар в Айбор-Сити, разумеется!
Огонь причинил серьезный ущерб, восстановление потребует больших денег, и хотя ущерб был нанесен кубинской общине, остальные жители Тампы, конечно же, проявят достаточную щедрость и пожертвуют средства на восстановление городка.
Да! Вот оно, разрешение проблемы!
Он решил заняться реализацией своего плана немедленно: предложить какому-нибудь здешнему художнику нарисовать афишу, и пусть на ней будет изображен льющий горькие слезы малыш, который потерял в результате пожара и родителей, и дом. Прежде всего он отправится к Мендесам, а потом к Уингейту Мэннингу. Боже, он еще сорвет неплохой куш! Да, именно так!
– Поскольку те два благотворительных бала отменились, по вполне разумной причине, – говорил Крогер вкрадчивым голосом, – мы должны немедленно устроить другой бал. Организовать все нужно как можно быстрее, потому что – я уверен, вы со мной согласитесь, – несчастные жители Айбор-Сити нуждаются в нашей помощи. Если бы вы только видели все это своими глазами, как видел я, – бездомные дети, несчастные родители...
Джессика угрюмо подумала, что сейчас, наверное, Крогер заплачет. Но во всех этих драматических цветистых речах звучала какая-то фальшь, и девушка не могла не задаться вопросом: почему Крогер, который даже не был местным жителем, так заинтересован в организации благотворительных акций в их городе?
Однако здесь же присутствовал и Рамон Мендес, и это отвлекло Джессику от размышлений о Крогере. Они приехали вместе совсем недавно, чтобы поговорить с ее отцом, и теперь вся семья Мэннингов собралась в гостиной; они пили чай с бисквитным печеньем и обсуждали предложение, с которым явился Брилл Крогер.
