Самая подходящая леди (ЛП) - дж.куин, к. брокуэй, э. джемс (список книг .txt) 📗
— Вы не должны упускать такую возможность. Я редко катаюсь больше десяти минут, так что вы даром потеряете время, — предупредила Джорджина, окидывая Дю Прейе ледяным взглядом, который бы охладил пыл любого джентльмена, достойного этого звания.
— Значит, в другой раз, — сдаваясь, отступил Дю Прейе. — Может быть, завтра утром.
— Могу ли я поговорить минутку с вами наедине, леди Джорджина? — неожиданно спросил Финчли. Он провел ее в маленькую гостиную и начал без обиняков: — У меня кошмарные неприятности.
— Что такое? — спросила она, с удивлением глядя на хозяина дома. — Затруднения с охотой?
— Нет, это не имеет к охоте никакого отношения, речь идет о подарке на день рождения Кэролайн.
Финчли запустил руки в шевелюру, уничтожив изысканную прическу, что сотворил поутру его камердинер.
— А в чем загвоздка?
— Я придумал просто чудесный подарок: выписал труппу Королевского театра. Актеры прибыли бы сюда и устроили особое представление «Двенадцатой ночи» в домашнем театре в поместье завтра вечером 062ca0.
— О, Кэролайн придет в восторг! — воскликнула Джорджина. — Вы просто чудесный муж!
Финчли стиснул зубы.
— Задумка-то была недурна.
— Что же произошло?
— Актеры не поспеют. Прошлой ночью прибыл гонец, который сообщил, что большая часть труппы заперта в магистрате в Бате. Похоже, они дали представление, где высмеяли принца-регента, и кое-кто из публики возмутился. Идиоты! Ведь принц-регент — их же покровитель!
— Но ведь можно же попытаться внести за них залог, — предложила Джорджина.
— Они в Бате, — печально заметил Финчли. — В Бате. Скакать туда добрых три дня. А я обещал Кэролайн особенный подарок, и хуже всего, она знает, что дело касается театра.
— У вас собственный театр в поместье?
Маркиз утвердительно кивнул.
— Кэролайн узнала, что я готовлю его для представления, хотя и понятия не имеет, что я пообещал небольшое состояние этой самой труппе, чтобы они приехали в Дейлз. Кэролайн ожидает, что завтра вечером посмотрит пьесу на свой день рождения, а у меня ничего нет.
— Извините, но никогда в жизни не играла на сцене, — пошутила Джорджина.
— Я и не собирался предлагать вам играть. Но не могли бы вы заглянуть на местную ярмарку, коли уж собираетесь совершить прогулку верхом? Дворецкий слышал, что там дает представление странствующая труппа. Деревня примерно в миле отсюда по дороге.
— Разумеется, — согласилась Джорджина. — Если встречу каких актеров, приглашу их в поместье назавтра к восьми вечера.
— Пусть даже будут обычные жонглеры, — повеселев, попросил маркиз. — Я пошлю с вами двух грумов.
— В этом нет нужды.
— Но я настаиваю. В пределах нашего поместья бояться нечего, однако не хочу, чтобы вы без сопровождения ездили в деревню. Похоже, сегодня вы решили обойтись без горничной.
— Я еду не одна, — признала Джорджина, чувствуя, что губы невольно расплываются в глупой улыбке.
Маркиз вскинул бровь.
— Боже мой! Только один джентльмен отказался участвовать в охоте на куропаток. Неужели и ваше имя есть в некоем списке?
— Конечно нет! — Она вскинула подбородок. — Мы ведь друзья детства. Не может быть меня ни в чьем списке.
Финчли улыбнулся ей, и Джорджина в очередной раз подумала, как же повезло ее подруге Кэролайн.
— Согласен. Вы слишком незаурядны, чтобы попасть в общий список, леди Джорджина. Желаю приятного утра. И зная, с кем вы проведете это время, полагаю, что утро выдастся приятным.
Хью уже подумывал вернуться в поместье и вытащить Джорджину из постели, как упомянутая леди неторопливо прошествовала к конюшням.
Она походила на изысканную, ужасно дорогую коробку сластей с развевающимися лентами, кисточками и перьями. Ее прекрасные локоны были уложены в высокую прическу, а сверху красовалась до нелепости маленькая шляпка. Под мышкой Джорджина держала хлыст, а такой тонкой талии Хью в жизни не видел.
Стоило Джорджине подойти к ограждению, как Хью на время забыл все подходящие случаю приветствия.
И лишь когда стала меркнуть ее веселая улыбка, Хью выпалил:
— Джорджи, ты лишила меня дара речи.
И соответственно, на ее губах снова заиграла дерзкая улыбка.
— Это все моя модистка-француженка, — пояснила Джорджина с поразительным отсутствием скромности. — Тебе нравится? — Она повернулась кругом.
За прошедшие десять лет сестры красовались перед Хью множество раз. Он многому научился из таких моментов. Мужчина никогда и ни за что не должен говорить, что лиф слегка тесноват или юбки чуточку коротки. Нельзя указывать, что алый цвет подчеркивает красноту носа, а поперечные полоски не всегда льстят фигуре.
Визитная карточка — похвала. Похвала и только похвала.
Так что Хью открыл было рот, но ничего не произнес. Талия Джорджины была такой узкой, что он мог бы обхватить ее одной рукой. Ему хотелось сорвать белый кружевной шарф, чтобы лицезреть красивую шею. Хью заметил, как мелькнули лодыжки, — они оказались самыми стройными, изящными лодыжками на его памяти.
В общем, ее амазонка вызывала в нем лишь одно единственное желание: подхватить Джорджину на руки, ворваться в конюшню и бросить с размаху на охапку соломы.
Лучше так, хотя за неимением соломы, подойдет и хорошая крепкая стена.
— Хью, тебе не по душе моя новая амазонка? — спросила Джорджина без тени беспокойства, и у Хью закралось чувство, что она точно знала, какое впечатление на него произвела.
— Нет. — Он отвернулся прежде, чем стало бы ясно, насколько это впечатление сказалось на его бриджах. — Я уже оседлал кобылу Кэролайн, Элсбет. Лошадка тебя ждет.
Джорджина подошла к лошади, дерзко покачивая бедрами. Так что Хью подсадил свою спутницу в дамское седло, а сам, не глядя на нее, забрался на Ришелье.
Давая жеребцу усвоить кое-какие правила, Хью потратил несколько минут. Он уже раскусил нрав Ришелье. Другого такого озорного и легкомысленного коня редко встретишь. Он был совсем не злым, но, с другой стороны, любил играть в непослушного коня.
Само собой, удовольствия от прогулки по дороге, ведущей от Финчли-мэнора, хватило, чтобы подвигнуть Ришелье дернуться прочь от пролетающего мимо насекомого, притвориться, что испугался ласточки, взлетевшей с дуба, и вообще вести себя как чувствительное, жизнерадостное животное.
Какое-то время Хью был занят, управляя конем поводьями и голосом, чтобы напомнить Ришелье, кто тут хозяин и что шараханье в сторону и подъем на дыбы не пристали хорошо воспитанной лошади.
Хью даже не глядел на Джорджину, пока они не повернули на проселочную дорогу. Он только что вернул Ришелье на землю после игривой попытки коня коснуться передними копытами облаков, когда увидел, что Джорджина побледнела, как полотно.
— Что случилось? — спросил он, останавливаясь посреди дороги.
Разумеется, Ришелье сразу же различил тревогу в голосе хозяина и перестал баловаться, начал прядать ушами, дабы показать, что внимательно слушает и ждет указаний.
— Ничего, — ответила она с вымученной улыбкой. — Какой же он живой скакун.
— Он просто играет, — пояснил Хью. — Я позволил ему показать свой норов, потому что не желаю сломить его дух. Но видишь, какой он славный парень? Слушается беспрекословно, когда я того требую. Надеюсь, ты не сильно волновалась, когда он встал на дыбы?
— Конечно нет, — заверила его Джорджина.
Однако смотрела прямо перед собой, а он не видел даже ее профиль из-за задорной шляпки с дурацким закрученным пером. Хью направил Ришелье чуть ближе, чтобы суметь достать и сдернуть шляпку. Шпилька для волос упала в грязь на дороге.
— Что ты вытворяешь? — возмутилась Джорджина, щеки заалели от возмущения.
Хью ухмыльнулся.
— За этой вещицей тебя не разглядеть.
— Это не вещица, — раздраженно поправила она, — а шляпка для верховой езды, к тому же самая модная на весь Лондон.
— Ты меня поцелуешь?
— Что?
Он наклонился ближе.
