Перелетные птицы - Кроун Алла (читать книги .TXT) 📗
— Спасибо, Алеша, что успокоил меня.
Он потянул ее к себе.
— Давай выйдем. На берегу сейчас чудесно.
Воздух был полон тихих нежных звуков: мерный шелест волн, шуршание травы, вечная песня ветра. Они сели рядом на песок, отдавшись летней расслабленности, и стали смотреть на облака — изменчивые белые массы, медленно проплывающие по небу. Это был уединенный уголок, защищенный от оживленной бухты каменистым мысом.
Первой молчание нарушила Надя.
— Мне скоро нужно уходить. Хочу быть дома, когда Сережа вернется с работы.
Алексей обвил рукой ее талию и увлек обратно в дом.
— Еще рано, дорогая, — прошептал он ей на ухо, пощекотав его губами. — Еще рано!
Их накрыли густые тени. Запах жасмина, бархат его ладоней, шелковистое прикосновение мягкой кожи — она снова потеряла себя в этой мягкости. Их любовь ни с чем не сравнится. Да, она любила Вадима, но не так. Она не находила слов, чтобы описать это чувство даже самой себе. Ее сердце купалось в этом счастье. Определенно, такое бывает только раз в жизни! А с некоторыми, она в этом не сомневалась, подобное вовсе не происходит. Она думала: «Теперь мы едины не только телом, но и разумом, душой». У них всегда так было: сердца их не существовали врозь. Их единение было полным, совершенным. Их мысли и чувства слились, и соединение тел было лишь финальным аккордом.
— Ты спишь, Наденька? — прошептал он, нежно водя пальцем по солнечным бликам на ее обнаженном плече. Она качнула головой и улыбнулась, потягиваясь, чтобы любовный жар распространился повсюду, добравшись до самых дальних уголков ее тела. Он подпер голову рукой и посмотрел на нее. — Я хочу, чтобы у нас был ребенок. Катя твоя, и я буду любить ее, но мне хочется общего ребенка. Ты понимаешь меня?
Надя кивнула. Разумеется, она понимала. Она тоже хотела иметь от него ребенка. Могло ли быть иначе? «О, Алеша, как же я люблю тебя!» Она прижалась к нему.
Не произнеся ни слова, он обнял ее. А потом прошептал:
— Надя, мне так не терпится назвать тебя своей! Если бы только не нужно было дожидаться этих бумаг из Читы!
— Мы должны их дождаться. А пока мы ведь все равно вместе. На этот раз ничто не разлучит нас!
Она не хотела повышать голос, но последние слова прозвучали так значительно, что Надя сама оторопела. Легкая дрожь прошла по ее телу. Алексей посмотрел на нее.
— Ничто, моя голубка. Я обещаю.
Глава 20
В 1920 году, 23 октября, до Владивостока дошла весть, что за день до этого большевики захватили Читу и атаман Семенов отступил в Маньчжурию. Сергей, рассказав об этом дома, сообщил, что не хочет более дожидаться появления большевиков во Владивостоке, мол, это станет концом Дальневосточной республики, или ДВР, как ее называли.
— Но Ленин обещал оставить эти земли ДВР! Здесь же нет белого правительства, как в Чите! — воскликнула Надя, потрясенная этим известием. — Тут ведь совсем другая жизнь.
— Это было до того, как большевики заняли Читу. Тогда они не хотели распыляться и потому согласились не трогать ДВР. Но теперь они набираются сил, и, поскольку им перестало мешать читинское правительство, они захватят ДВР н выгонят из страны японскую армию. Это вопрос времени. Надя, я не хочу бежать из Владивостока в последнюю минуту, как когда-то из Петрограда. Я хочу спокойно уехать, пока в Маньчжурию еще ходят поезда.
Надя сидела за столом, сложив руки на коленях. Она подмяла глаза и спокойно посмотрела на брата.
— Сережа, я не могу уехать сейчас. Сначала мы с Алексеем должны пожениться. — Она замолчала и проглотила подступивший к горлу комок. — Я ношу его ребенка.
Сергей смотрел на нее не шевелясь. Не выдержав его взгляда, Надя покраснела и опустила глаза. Окно, выходящее на оживленную Комаровскую улицу, затуманилось от холода снаружи. На нем висели кружевные занавески. «Пора их постирать», — подумала Надя некстати. Сергей встал и прошелся по комнате.
— Тем более нужно ехать сейчас, Надя. В Чите нынче беспорядки. Кто знает, когда Алексей получит свои бумаги? Нельзя ждать того момента, когда ты так потяжелеешь, что не сможешь ехать. Кто знает, что тогда будет твориться здесь?
Надя подошла к окну и задернула занавески, потом взбила вышитую подушку на диване, осмотрела свою работу и взбила еще раз.
— Я должна сходить к Алексею, поговорить с ним. Он может присоединиться к нам в Маньчжурии позже, когда получит бумаги.
Надя торопливо шла сквозь осенние сумерки. Снега еще не было, но октябрьская прохлада и влажный ветер прогнали с улиц праздных зевак. Прохожие с поднятыми воротниками пальто, грея руки в карманах, бежали по пыльной мостовой, спеша укрыться в домах.
Надя была раздражена. И почему большевикам понадобилось взять Читу именно тогда, когда она собиралась поделиться своей чудесной новостью с Алексеем? Надя уже какое-то время подозревала, что беременна. Можно было рассказать ему и раньше, но она хотела сперва убедиться. Теперь их радость будет омрачена ее отъездом в Маньчжурию — очередной разлукой. Алексею же новости, связанные с красными, причинили еще большее расстройство: погибли его последние надежды на то, что монархисты искоренят большевиков и он снова сможет надеть белогвардейскую форму.
Когда она дошла до его дома и поднялась по двум лестничным пролетам, Алексей сгреб ее в охапку прямо в дверях, не дав ей даже слова сказать. Он так прижал ее к себе, что она почувствовала, как радостно бьется его сердце.
Она не думала, что политические новости взволновали бы его в той же степени. Надя считала, что со временем он стал более трезво относиться к жизни. Как она радовалась, что может рассказать ему свою новость, заставить его на время забыть о многострадальной стране! Отклонившись назад, она улыбнулась.
— Дорогой, у меня для тебя чудесная новость. Помнишь, о чем мы мечтали? Мечта сбылась. У нас будет ребенок. Наш ребенок!
Она ожидала, что он задушит ее в объятиях, станет целовать безумно, подхватит и понесет в спальню. Но вместо этого он закрыл глаза и глубоко вздохнул. Надя внимательнее присмотрелась к нему и увидела, что лицо у него пепельно-серое, а под глазами пролегли тени.
— Господи, что случилось? Что с тобой, Алексей? Говори! Говори же!
От его молчания Надю пробрало холодом. Он нагнулся и взял со столика у дивана небольшой конверт.
— Надя, любимая, это пришло сегодня утром. Мария жива! Она долго болела после родов, и мне почему-то сообщили, что она умерла. Это письмо от нее, из Читы. Она едет во Владивосток.
Жива. Графиня Мария жива. Надя попятилась от белого квадратика бумаги, который он протянул ей. Она не могла это прочесть. Послание жены мужу. О боже, неужели снова?! Опять это ужасное ощущение ускользающего счастья… Не может быть, чтобы такое произошло с ней во второй раз! Сейчас, когда она ждет ребенка! Надя крепко стиснула кулаки и прижала их к груди.
— Что же делать, Алеша? Что делать?
Алексей взял ее за руки.
— Наденька, я не спал всю ночь. Прочитав письмо Марии, и не мог поверить, что снова потеряю тебя. Я решил, что расскажу ей правду о тебе и обо мне и попрошу развода. Но потом я увидел другой конверт с печатью Читы. Это было письмо от ее врача. Он пишет, что у Марии туберкулез и что природная сопротивляемость ее организма очень сильно ослабла после родов. Еще он говорит, что отпустил ее из больницы только потому, что в городе появились большевики и она сказала ему, что здесь, со мной будет в большей безопасности.
Руки Нади превратились в лед. Что-то у нее внутри оборвалось, оставив холодную боль и зияющую пустоту. Она слушала и понимала его слова, осознавая также, что в эту минуту кончается ее жизнь. Но она не намерена сдаваться.
— А как же наш малыш? Кто для тебя важнее — больная жена или наш будущий ребенок?
Алексей отвернулся и надолго замолчал. Когда он снова посмотрел на нее, в его глазах стояли слезы.
— У Марии, кроме меня, никого нет. Я не могу бросить ее сейчас, когда она так болеет. Если она умрет, сможем ли мы с этим жить?
