Пробуждение сердца - Брэнтли Пейдж (читать книги онлайн бесплатно полностью без сокращений .txt, .fb2) 📗
– Не ближе ли будет пройти через господский сад?
Хью заверил, пряча улыбку, что ближе не будет. Там, где тропинка сворачивала в заросли ореха и молодого терновника, Хью остановился, привлек ее к себе и проговорил:
– Это просто невыносимо.
16
Широко раскрыв глаза, Санча с простодушным удивлением смотрела на него.
– Что невыносимо? – спросила она дрогнувшим от волнения голосом. Она прекрасно поняла, что он имеет в виду, потому что от одного прикосновения его ладоней по ее телу пробежала сладкая дрожь, заставившая ее закинуть руки на шею Хью и прильнуть к нему. Она вдруг почувствовала, какой он высокий, как тверды его мускулы.
У Хью неистово колотилось сердце. Его ладони скользнули вниз, к изгибу ее бедер, и, приблизив лицо к ее лицу, он тихо ответил:
– Я все время думаю о тебе, только о тебе и ни о чем больше.
– Чем же я могу помочь? – задыхаясь, прошептала она.
– Ты должна стать моей, или мне придется спать отдельно, в аббатстве.
– Разве ты не предпочитаешь спать в собственной постели?
– Только если ты станешь моей.
Санча не отрываясь смотрела ему в глаза, сине-серые, затуманенные страстью. «Он просит меня», – подумала она и вдруг поняла, чего стоило ему все это время сдерживать себя ради нее. Однако сейчас ее чувство благодарности и способность делать заключения не шли дальше первобытного ощущения его сильного молодого тела и ее ответного трепета. Она лишь повиновалась велению сердца, когда, раскрыв губы, потянулась к нему.
Хью не требовалось большего поощрения, нежели прохладное робкое прикосновение ее губ. У него закружилась голова оттого, что сладостные муки безответного чувства столь внезапно разрешились и долгожданный миг наступил. Весь дрожа, он приник к ее губам глубоким, нескончаемым поцелуем, от которого у нее захватило дыхание. Он не мог оторваться от нее. Его горячие губы касались ее шеи, скользили вниз, к теплой впадинке над ключицей.
– Нынче ночью, – проговорил Хью шелестящим шепотом и крепко стиснул ее.
Какое-то мгновение Санче казалось, что он раздавит ее. Она чувствовала, что слабеет от прикосновения его сильных рук, от жара его тела, обжигающего сквозь одежду.
– Да, – часто дыша, еле выговорила она. – Нынче ночью.
Хью ответил сдавленным стоном и неожиданно оторвался от нее.
– Нужно идти, – хватая ртом воздух, выдохнул он. – Священник ждет.
Лишенная опоры его крепких рук, Санча едва не упала, так безвольно подгибались у нее ноги. Но, когда она попыталась вернуться в его объятия, он отстранил ее и, глядя сумасшедшими глазами, с незнакомой улыбкой, дрожащей на губах, сказал:
– Хватит. Или я буду не в состоянии идти.
Когда Хью и Санча вошли в столовую, лица у них еще пылали. Если приезжий священник не обратил на это никакого внимания, то от женщин на кухне ничего не укрылось, и за спиной проходящих господ они хихикали и перешептывались, подталкивая друг дружку локтями.
Отец Антонио представился Хью. Он величественно поклонился Санче, чем вызвал у нее улыбку. Действительно, он изъяснялся по-французски, но, происходя из Ломбардии, что на севере Италии, говорил с таким чудовищным акцентом, что почти ничего нельзя было разобрать. К счастью, он быстро вернулся к английскому, который Санче был понятней искаженного родного языка.
Если не брать в расчет его французского, то Санча не могла решить, нравится ей священник или нет. У него были пухлые белые, словно у женщины, руки, а в голосе слишком много елея. Внешности он был самой обыкновенной, ни высок, ни низок. Отец Антонио напоминал ей свинью, хотя она не могла бы сказать почему. Правда, он был полноват, с отвислыми щеками, однако не толст. Может, думала Санча, все дело в его глазах: маленьких, какого-то мутного цвета, смотревших с кабаньим упорством, подлинную силу которого ей еще предстояло узнать.
Когда стол был накрыт к ужину, из кухни появилась Алиса. Потом столовую заполнили люди Хью, все, кто остался в замке, а не устроился где-нибудь на ферме или в деревне. Среди них, конечно же, были Румолд, Донел, Мартин и Алиса. Служанка заняла место рядом с госпожой.
За ужином говорил один отец Антонио, не давая и рта раскрыть другим. Сначала он принялся в деталях описывать годы своей юности, прошедшей в воинственных городах-государствах его родины. Когда принесли еще вина, он заговорил о своей жизни в Авиньоне, о великолепии тамошнего папского дворца. Из того, что отец Антонио рассказывал и о чем умалчивал, ясно было, что в то время он шпионил для римских кардиналов.
Любую попытку Хью перевести разговор на дела Эвистоунского аббатства отец Антонио оставлял без внимания, тут же переходя к очередному воспоминанию. Время шло, а священник все говорил и говорил.
Мартин и Алиса, Румолд и остальные, собрав все свое терпение, слушали священника. По взглядам, которыми они обменивались, видно было, что им не терпится покинуть столовую. Хотя никто не жаждал этого так, как Хью, который горел одним желанием – остаться наедине с женой. Пытаясь в третий раз прервать бесконечный рассказ отца Антонио, он сказал:
– Ничто не доставляет мне такого удовольствия, как беседа с вами, но вы, вероятно, устали, целый день проведя в седле.
– Нет-нет, ничуть не устал, – быстро ответил Антонио. – Вы представить не можете, как приятно разговаривать с умными людьми. В своих инспекционных поездках мне часто приходится довольствоваться компанией мужланов, бесхвостых обезьян, выдающих себя за духовных лиц. В наши дни большая часть духовенства тупа, как стадо баранов, – это причетники и сельские священники, которые плохо или совсем не знают латынь и даже не понимают смысла отправляемых ими обрядов.
Да, всему этому я сам был свидетелем, – продолжал отец Антоний. Его отвислые щеки тряслись от негодования. – Позвольте, я расскажу о скандальных результатах, которые дала проверка Эрефордского аббатства. – Опустив голову, он сделал паузу, чтобы перевести дух. – Из двухсот двенадцати клириков лишь сорок один не был замечен в распутстве или бесчестных поступках. Одни вели себя как настоящие купцы, другие продавали вино, используемое для причастия, подделывали завещания, совращали прихожанок прямо в храме. Нет ничего удивительного, что крестьяне считают, будто встретить духовное лицо – дурная примета. Я собственными ушами слышал, как один крестьянин говорил другому, что лучше повстречать жабу, нежели священника. О да, совершенно очевидно, что церковь перестают уважать. Люди с сожалением вспоминают прошлое, когда…
Антонио зудел, как надоедливая муха. Чадили масляные лампы. Хью двигал по столу пальцем пустой кубок. Терпение его было на исходе, нервы больше не выдерживали. Он взглянул на Санчу.
Та поджала розовые губы и незаметно для Антонио выразительно закатила глаза. Хмурые лица сидящих за столом выражали отчаянную тоску. Двое слуг, совсем еще мальчишки, уснули, забившись в угол; старая служанка клевала носом, сидя на табурете возле двери в кухню; молодая девушка, чьей обязанностью было разносить вино, стояла у стены, уронив голову на грудь.
Санча, уставшая сидеть, ерзала на скамье. Когда рука Хью нашла под столом ее руки, она с трудом улыбнулась, чуть оживившись, и подавила зевок. Невыносимая тоска этих часов, проведенных за столом, притупила владевшую ею недавно остроту желания, пьянящую радость ожидания, заставлявшую замирать сердце. Ее неодолимо тянуло в сон, и единственное, на что она была сейчас способна, – это с трудом удерживать падающие веки. Санча едва слушала теологические разглагольствования священника и его перечисление страстей святого Петра.
– Петр, опасаясь за свою жизнь, бежал из Рима, – драматическим тоном вещал отец Антонио. – В Писании сказано, что по дороге ему было видение Христа, направлявшегося в город. «Господи, куда Ты идешь?» – спросил Петр. «Я иду, чтобы снова быть распятым», – ответил Иисус. И Петр понял, что он вопрошал собственную смерть. Тогда он повернул обратно в Рим, предал себя в руки врагов веры, и те распяли его.
