Не совсем леди - Чейз Лоретта (читать хорошую книгу полностью TXT) 📗
Дариус вздохнул и посмотрел на Пипа: его нос был в крови, под глазом красовался синяк.
– Он не слышал о Вильгельме Завоевателе, – возмущенно сказал Пип. – Проклятый невежда и паршивая задница!
– Ну все, хватит. – Дариус перевел взгляд на другого мальчика: у того тоже текла кровь из носа. – Как тебя зовут?
– Роб Джоуэтт, сэр.
В драке Роб явно пострадал больше, и виду него был плачевный. На память о драке у него останутся громадный синяк под глазом и вспухшая щека.
– Ступай домой, Роб, – сказал Дариус, отпуская его.
– Разве в палате лордов все ублюдки, сэр? Правда же нет? А вот он так говорит! – Роб возмущенно ткнул пальцем в Пипа.
– Я не говорил, что там все до одного – внебрачные дети, – презрительно заявил Пип. – Я только сказал, что некоторые из них. Наверное, ты так же плохо слышишь, как и дерешься.
– Ладно, иди домой, Роб, нам с Пипом надо поговорить.
На этот раз Роб послушался, но по дороге все время оглядывался и корчил рожи Пипу.
Когда он скрылся из виду, Дариус поинтересовался:
– Из-за чего вы затеяли драку?
– Роб – невежда, – убежденно сказал Пип. – Он заявил, что Дейзи – уродливая собака. – Мальчик вытер окровавленный нос рукавом куртки, и Дариус подумал, что миссис Тайлер явно не будет от этого в восторге.
– А где Дейзи?
– Я отвел ее обратно, в Литби-Холл. Они велят мне приводить Дейзи обратно, когда леди Литби возвращается домой, а вот уже несколько дней, как дамы уезжают из Бичвуда около полудня.
– Выходит, Роба ты ударил из-за собаки? – поинтересовался Дариус.
Пип покачал головой:
– Нет, сэр, сначала я пытался его образумить. Я сказал, что Дейзи – бульдог, и собаки этой породы всегда так выглядят. Кроме того, как можно говорить про животное, что оно уродливое, если только оно не искалечено? И еще Роб сказал, что я – урод, а я ему – что не урод, а просто у меня необычные глаза. А когда он заявил мне, что глаза у меня уродливые, потому что моя мать – шлюха, больная сифилисом, я хорошенько ему врезал. – Пип снова посмотрел в ту сторону, куда ушел Роб, и на его лице появилась довольная улыбка.
Та самая улыбка!
Только тут Дариус вдруг понял, откуда ему знакома эта улыбка.
Но… разве это может быть?
Как только мальчик перевел взгляд на Дариуса, улыбка мгновенно исчезла с его лица. Теперь Пип был сама серьезность.
– Разве я не должен был защитить ее честь, сэр? – спросил он, по-прежнему глядя на Дариуса, но тот, казалось, не слышал его.
Итак, малыш защищал честь своей матери, которую совсем не знает – ведь она бросила его, когда он был младенцем.
Или новорожденным младенцем? Может быть и так. Но ведь не обязательно это тот самый новорожденный младенец, скорее всего простое совпадение – вот и все.
– Сэр, – не отставал Пип, – кажется, я влип в неприятности, а?
Дариус покачал головой:
– У тебя точно будут неприятности, если ты вернешься к миссис Тайлер в таком виде. Пойди-ка умойся и вымой рукав куртки. Кстати, где твоя кепка?
Мальчик огляделся по сторонам и, увидев кепку, поднял ее.
Кепка!
Дариус вспомнил, как Шарлотта теребила в руках эту самую кепку и как странно смотрела на нее. В его памяти тут же всплыл эпизод, когда Шарлотта споткнулась о ведро, а Пип стоял перед ней с широко раскрытыми глазами и почти с таким же выражением лица, какое было у нее.
Может быть, в этот момент у нее в голове промелькнула та же мысль, которая возникла сейчас у него?
Когда Дариус смотрел на волосы мальчика – грязные и спутанные, – перед глазами его стояла леди Шарлотта во время потасовки, когда они вместе с ней упали на гравий. Она была тогда похожа на Венеру Боттичелли – только растрепанную и чумазую.
В этом мальчике ему бросилось в глаза то же самое противоречие – ангельская красота и упрямая воинственность.
Совпадение. Наверное, Шарлотта тоже так подумала. В конце концов, вероятность очень мала.
Вернувшись в дом, Дариус первым делом просмотрел свои записи о Филиппе Огдене, которые сделал в течение прошлой недели, и потом, даже когда он лежал в постели, мечтая о том времени, когда Шарлотта снова окажется в его объятиях, его мысли снова и снова возвращались к этой загадке.
В конце концов он решил, что на следующий день съездит в Йоркшир и попытается докопаться до истины, но прежде непременно поговорит с Шарлоттой.
Вторник, 9 июля
Дариус все еще делал записи в бухгалтерской книге, когда в дверях его кабинета появилась миссис Эндикотт.
– Извините сэр, к вам приехали дамы, – доложила она, – и леди Литби желает с вами поговорить.
Дариус еще не придумал, как завести с Шарлоттой разговор о Пипе и при этом не травмировать ее. Только бы ему сейчас не пришлось принимать очередное решение об обстановке комнат!
– Полагаю, леди Литби не собирается обсуждать со мной обои для стен? – с надеждой спросил он. – Она должна прекрасно знать, что ни об обоях, ни о шторах меня спрашивать нельзя.
– Не могу сказать, сэр. – Миссис Эндикотт помолчала. – Я только знаю, что…
– А я, мистер Карсингтон, не верю, что вас можно испугать разговорами о шторах, – весело сказала леди Литби, появляясь в дверях.
Миссис Эндикотт тут же вышла, и ее место заняли приехавшие дамы. Шарлотта была похожа на ангела в своем струящемся белом платье.
Вспомнив, как накануне она сидела на письменном столе, задрав юбки, разгоряченная страстью, необузданная и дерзкая, Дариус вздохнул и, чтобы успокоиться, поднялся со стула.
– Что вы! Я очень боюсь штор, – покаянным голосом сказал он. – Я говорю вам, что хочу красные шторы, а вы спрашиваете меня, какой именно оттенок красного мне больше нравится – алый, темно-красный или вишневый. Затем вы спрашиваете, какой материал для штор я предпочитаю: парчу или ткань с вышивкой, с бахромой или без бахромы. Для меня это прямой путь в психиатрическую лечебницу. Леди Литби рассмеялась.
– На этот раз вам нечего опасаться, – тут же заверила его Шарлотта, – поскольку речь пойдет о прачечной.
– Только этого мне не хватало! – Дариус вздохнул.
– Мы имеем в виду постройку на территории вашей усадьбы, где раньше стирали, – терпеливо объяснила Лиззи. – Туда сейчас складывают грязное белье.
Дариус нахмурился:
– А я думал, Гудбоди куда-то отсылает мои вещи, предназначенные для стирки…
– Ваши личные – возможно, но есть еще постельное белье, кухонные полотенца, спецодежда, фартуки и все такое прочее. Раньше, проживая один, вы могли сдавать белье в стирку в другом месте или раз в неделю приглашать прачку, однако, если ваши обстоятельства изменятся, вам наверняка придется нанять на постоянную работу прачек, которые будут проживать в доме.
Дариус вскипел. Да где же, черт возьми, он напасется денег, чтобы еще и прачкам платить? Прежде всего ему нужны деньги для Пипа!
Наверное, у него на лице отразилось отчаяние, потому что Шарлотта поспешила успокоить его:
– Ваша прачечная почти не требует ремонта, и мы уже приказали сделать там уборку. После этого прачки могу начать работать.
– У меня сейчас очень много дел, – стараясь сохранять спокойствие, сказал Дариус. – Как только я закончу их, обязательно загляну в прачечную.
– Что ж, тогда мы не будем больше отрывать вас от работы, мистер Карсингтон. – Лиззи повернулась и вышла из комнаты, а Дариус поспешил подойти к Шарлотте, которая собиралась последовать за мачехой.
Дотронувшись до ее руки, он негромко произнес:
– Давайте встретимся в прачечной через полчаса…
– Вот как? А что мне сказать Лиззи?
– Все, что угодно, кроме правды.
Прошло более получаса, прежде чем Шарлотте удалось незаметно ускользнуть из дома, потому что именно в этот день Молли решила поехать вместе с ней в Бичвуд, и Шарлотта не сразу догадалась послать ее к экономке узнать, куда девать ворохи платьев леди Маргарет, которые они обнаружили в комнате. Шарлотта прекрасно понимала, что консультация наверняка будет сопровождаться чаепитием, потому что миссис Эндикотт захочется завязать дружбу со слугами из большого дома по соседству. Будучи служанкой дочери лорда Литби, Молли стояла на высшей ступеньке иерархии слуг – так же как и служанка леди Литби.
