Ночные тайны королев - Бенцони Жюльетта (книги TXT) 📗
Генрих засмеялся.
– Смотри, как бы у тебя живот не разболелся, девочка моя! Разве мало ты перепробовала этих самых плодов? Может, хватит?
– У меня еще ни разу не было несварения! – заявила шутница, и герцог нежно обнял ее со словами:
– Ну, что с тобою поделаешь, Марго? Ладно, поступай как знаешь.
– Спасибо, братец, – присела в реверансе Маргарита и спросила не поднимаясь: – Не скажешь про Шарена королю? И матушке тоже?
– Не скажу, не скажу. – Генрих подхватил сестру и в свою очередь осведомился у нее: – Неужели ты не велишь переделать лиф вот у этого безобразия? – И он ткнул в сторону розового платья.
– Хорошо, – охотно согласилась Марго. – Белошвейки успеют, у них еще два дня есть. Вышивки тут и правда маловато…
Но не всегда ее беседы с братом заканчивались столь мирно. Однажды Генрих так рассердился на сестру, что прямо от нее направился к Карлу и выложил все (вернее – почти все), что знал о последних похождениях Марго.
– Оставь, Анжу, мне неинтересно, ей-богу! – Король потянулся было, закинув руки за голову, но тут же болезненно охнул. – Этот конь – настоящий дьявол. Слыхал, что вчера со мною приключилось?
– Весь Лувр гудит, точно растревоженный улей, – отозвался Генрих и спросил участливо: – Что болит? Только плечо?
– Ах, если бы! – Король взялся за серебряный свисток, что висел на цепочке у него на груди, и свистнул. Явился паж. Ловко преклонил у двери колено, вскочил, замер в ожидании.
– Вот что, Мерже… – начал Карл и внезапно остановился, внимательно пригляделся к мальчику. – Не был ли ты случаем вчера на охоте? Что-то мне знакомо это лиловое перо… – И король указал на берет, который паж сжимал в руке.
Мерже потупился и опять встал на колени.
– Сир, я… я… – забормотал он. – Моя лошадь никогда прежде не слыхала звуков рога, вот и понесла…
– Не понимаю. – Генрих Анжуйский подошел к пажу и спросил отрывисто: – Так это вы виновны в падении Его Величества? Да или нет? Отвечайте!
Подросток побледнел и кивнул.
– А не было ли это покушением? – продолжал безжалостный герцог, глядя сверху вниз на несчастного, который, казалось, готов был лишиться чувств. Еще бы! Намек на Гревскую площадь, где находили свою смерть государственные преступники, любое сердце заставит трепетать от страха, а следующие слова Генриха были таковы:
– Вызнать под пыткой имена сообщников и казнить всех. Обезглавить… нет, лучше четвертовать… Сир, вам что доставит большее удовольствие? – обернулся он к Карлу.
– Уймись, братец, – засмеялся король, – да уймись же! Мальчик не понимает твоих шуток. Ну, успокой его, а я пока расскажу тебе, как было дело.
Генрих, улыбаясь, склонился над Мерже и потрепал его по плечу.
– Государь прощает вас, – сообщил он. – И я тоже. Однако впредь выбирайте лошадь понадежнее. Ну же, поднимайтесь!
Встав, юный паж подбежал к королю и припал к его руке. Карл, умевший быть и величественным, и великодушным, сказал ласково:
– Ты вел себя неосмотрительно, но ты не преступник и заслужил прощение. Однако же объясни, куда ты подевался так внезапно? Почему не помог мне подняться? – И, не дожидаясь ответа, обернулся к брату: – Представь себе, я вчера впервые сел на Баярда и решил проверить, так ли он хорош, как твердил де Сен-Фуа, который мне его подарил. Пустил его с места в галоп да еще и пришпорил. Ну, он и помчался! Егеря отстали, вся охота сзади скачет – никак не догонит, а я и рад бы остановиться, но не могу. Забрались в какое-то болото. Баярд вроде успокоился немного, я его к сухому месту направил – и тут откуда ни возьмись выскакивает всадник на каурой кобылке, которая с размаху налетает на Баярда. А он-то только и успел, что передние копыта на островок поставить. В общем, он упал, я тоже, а незнакомец, чьего лица я не успел разглядеть, а лишь перо приметил, скрывается вдали с неясным криком на устах. Что ты кричал, повтори!
– Я кричал: «Простите, государь, она понесла!» – признался красный от смущения паж.
– И далеко ли она тебя завезла? – смеясь, осведомился Карл.
– Да, сир, очень далеко. Я вернулся только под утро и сразу отправился на дежурство в прихожую Вашего Величества. Я хотел повиниться, право слово, хотел, но тут…
– Счастье, что я себе ничего не повредил. Так, расшибся немного. Плечо побаливает, и рука тоже… – Последние слова Карл, разумеется, адресовал не мальчишке-слуге, на которого он уже не обращал внимания, а брату. – Едва успел отряхнуть грязь, как меня нашли и доставили в Лувр. Все так всполошились, точно моей жизни и впрямь угрожал убийца. А я совсем не испугался. Как ты думаешь, Анжу, это страшно, когда тебя пытаются убить?
Генрих поглядел на короля.
– Не знаю, – пробормотал он, – и не хочу задумываться. (Спустя много лет, в 1589 году, Генрих Анжуйский, ставший к тому времени Генрихом III Французским, падет от кинжала фанатика-монаха. Убийцу даже не казнят, а просто растерзают на месте.) Можно отпустить пажа? – переменил он разговор, который был ему отчего-то неприятен.
– Погоди, я же не сказал ему того, что хотел. Пускай сюда явится тот конюх, которому поручен Баярд. Не сейчас, после обеда. Ступай.
И Карл повернулся к брату. Мерже больше не занимал его. Король удовлетворился его объяснениями, а что до вчерашнего приключения, то оно даже доставило ему некоторую радость. Опасности никакой, а разнообразие в жизнь внесло.
– Так что ты, братец, толковал о нашей Марго?
– Ты еще помнишь? – удивился Генрих. – А я-то думал, после истории с этим мальчишкой ты и слушать не захочешь о нашей обожаемой сестрице!
– Я же король, – серьезно ответил Карл. – Я не смею рассуждать только о собственном падении с лошади и не держать в голове другие заботы… государственные, я полагаю? Ведь вряд ли ты с таким пылом убеждал бы меня образумить Марго, если бы не считал ее альковные похождения делом государственным.
– Именно так, сир, – в тон собеседнику ответил герцог. – Вы король и, значит, можете внушить сестрице, что она – не только смазливая девица, но еще и принцесса.
– Хочешь вина? – Карл налил из хрустального графина, стоявшего на блюде со льдом, белого вина и протянул кубок Генриху. – Оно славное, только нынче утром бочонок открыли…
Анжу принял бокал из рук короля, отметив про себя: «Не хочет все же Шарль беседу прерывать, слуги не позвал, сам вино налил. Ведь при свидетелях я бы говорить не стал, а там и обед. Глядишь, и не подходил бы я к нему больше, не терзал историями о Марго…» А вслух сказал:
– Нам обоим не по душе то, что вытворяет Маргарита, но прежде я готов был закрывать глаза на ее… м-м, скажем, увлечения. Теперь же…
– Ты забыл, Генрих, что назвал мне уже сегодня нескольких ее кавалеров? – спросил король с недоумением. – Антраг, Мартиг… кто там еще? Ничего серьезного, короткие, хотя и весьма бурные романы.
– Верно, – кивнул Генрих. – Но я узнал, что вот уже почти месяц наша любимая малышка дарит себя Гизу…
– Что? – изумленно вскинул брови Карл. – Но я сам видел их обоих намедни в церкви. Все благопристойно, короткий поклон, вежливый кивок в ответ… Могло показаться, что они вовсе не знают друг друга.
– Карл, поверь, я не стал бы возводить напраслину на сестру. Эта парочка вытворяет черт знает что! Ты знаешь, где она принимает его?
– Нет, – ответил король, о чем-то сосредоточенно размышляя.
– В собственной опочивальне! И дважды – я это знаю доподлинно – их заставала кастелянша. Гиз ласкал Марго прямо на корзине с несвежим бельем.
– Что ты говоришь?! – изумился Карл. – Но ты не ошибаешься? Это действительно был Гиз?
– Да нет же, не ошибаюсь. Ты понимаешь, чем это пахнет? Ты понимаешь, во что он может втянуть ее… если еще не втянул?..
– Это государственная измена! – внезапно заявил король и, вскочив, забегал по кабинету, отшвыривая с дороги стулья и табуреты. – Гиз добивается трона и наверняка подговорит Марго убить меня!
Глаза короля неестественно блестели, волосы, в которые он несколько раз запускал руку, взлохматились, рот кривился. Генрих с опаской глядел на него. Он знал, что здоровье у Карла было слабое, что его часто мучила одышка и донимали головокружения. Герцогу вовсе не хотелось, чтобы Екатерина потом обвинила его в том, что он довел царственного брата до удара.
