Единственная моя - Сатклифф Кэтрин (книги без регистрации полные версии .txt) 📗

На следующее утро Оливия проснулась и обнаружила, что Майлз покинул Брайтуайт. По словам Салли он уехал на рассвете, взяв с собой кое-что из вещей и не сказав ни слова, куда едет и когда вернется.

Их последний разговор предыдущим вечером был резким и неприятным.

– Она страдает слабоумием. Иногда бывают периоды просветления. Но в остальное время она живет в каком-то воображаемом мире, где разговаривает сама с собой и глядит невидящими глазами в пространство, – объяснил Майлз, пробежав рукой по волосам. – Почему ты так смотришь на меня? – спросил он Оливию.

– Потому что теперь понимаю.

– Понимаешь?

– Почему ты так спешил жениться на мне. Ты думал поехать в Амершем и заплатить долг до того, как они ее выпустят. Но ее отпустили раньше, и теперь ты думаешь, что зря женился. – Плотнее запахнув халат, она уставилась прямо перед собой, пытаясь унять внутреннюю дрожь, от которой стучали зубы. В конце концов, когда муж ничего не ответил, Оливия оставила комнату и стала медленно подниматься по лестнице, остановившись на первой площадке, чтобы успокоить колотящееся сердце и учащенное дыхание, вспоминая, как она заглянула в лицо этой несчастной и узнала эти поразительно знакомые глаза.

А теперь он ушел.

В течение следующих дней она как могла пыталась отвлечь мысли от своего блудного мужа, занимал их домашними делами – отбором персонала, планированием нового бюджета, уплатой старых долгов. Известие о женитьбе Майлза явно разлетелось на крыльях ветра, ибо в течение недели ей нанесли визит несколько личностей довольно сомнительной репутации.

Среди них были месье Сидней и Лоренс. Вид их обоих не внушал Оливии доверия. У Сиднея были поросячьи, близко посаженные глазки. Лоренс имел черты бульдога: глаза навыкате, приплюснутый нос и обвислые щеки. Они были почти лысыми.

– Мы надеялись потолковать с Кембаллом, – заявил мистер Сидней с оттенком раздражения, которое лишь подчеркивало его и без того напыщенное поведение.

– Воистину так, – выпалил мистер Лоренс. – Я не для того тащился на этом проклятом поезде от самого Лондона, чтобы быть принятым женщиной, которая ничего не смыслит ни в делах, ни в деньгах, ни в тонкостях честной игры. Не в обиду вам будь сказано, мадам.

Оливия не мигая смотрела на Лоренса до тех пор, пока он не заерзал на стуле и нервно задвигал своими бревноподобными ногами. Затем они заявили, что Уорвик должен им в общей сумме две с половиной тысячи фунтов.

– Может, да... а, может, и нет, – ответила Оливия с терпеливой, но недоверчивой улыбкой. – Но вы не предъявляете мне никаких доказательств. Не думаете же вы, что я заплачу по расписке, которая может существовать, а может и нет. Это было бы не слишком разумно, не так ли?

Они сошлись на пяти сотнях каждому.

Следующим был лейтенант Брертон. Он объяснил, как проиграл крупную сумму Майлзу и его «бесчестным приспешникам». Потом лейтенант предъявил клубные поручительства вместе с письменными показаниями свидетелей, которые при этом присутствовали.

– Я должен получить удовлетворение, мадам, – завил он. – Надеюсь, вы понимаете.

– Понимаю, – ответила она более мягким голосом чем тот, которым говорила с Сиднеем и Лоренсом. -Тысяча фунтов – значительная потеря для такого молодого человека, как вы. Уверена, ваше годовое жалование не превышает этой суммы.

Он кивнул и продолжал смотреть прямо перед собой.

– И я подозреваю, что если вы не оплатите ваши расписки в клубе, то будете вынуждены просить отца о помощи.

Его кадык заходил вверх-вниз, но он даже не моргнул.

– Мой отец умер. Я буду вынужден говорить с матерью...

– И, конечно, ваша матушка будет убита горем, узнав, что ее сын лишился денег при таких обстоятельствах. Это, возможно, поставит ее собственное финансовое положение под угрозу.

Он кивнул.

– И, разумеется, такое черное пятно не слишком хорошо отразится на вашей военной характеристике.

– Действительно.

Оливия улыбнулась молодому человеку, взяла ручку и выписала чек.

– Могу я посоветовать вам, лейтенант, воздержаться от столов, пока вы не научитесь лучше держать себя в руках?

Выражение облегчения промелькнуло на его лице, моментально смягчив маску невозмутимости. Он уставился на протянутый чек, словно не веря своим глазам. Рука молодого человека слегка дрожала, когда он брал его.

– Мадам...

– Не стоит благодарности, лейтенант.

Разумеется, она проводила как можно больше времени с матерью Майлза и Брайаном, заверяя их обоих, что Майлза вызвали по срочным делам и он может вернуться в любой момент. Однако, наедине со своими мыслями Оливия не была так уверена.

Что, если он не вернется?

Она убеждала себя, что это не имеет значения. В конце концов, она его жена. Они с сыном живут в лучшем из домов Йоркшира. Их финансовое положение не зависит от Майлза. И все же тревога, словно облако, парила, над ней. Она ловила себя на том, что мысли возвращаются к тому моменту в день свадьбы, когда он стоял перед ней с чем-то сродни желанию.

Господи, сколько же лет она мечтала о таком мгновении? Она, выросшая на острове одиночества, окруженная морем равнодушия, проявляемого к ней родителями и сестрой, никогда еще не испытывала такой пронзительной тоски по нежному прикосновению, доброму слову, искреннему слову любви, как в тот момент, когда смотрела в глаза мужа...

Но она отвергла его.

В часы, свободные от занятий с сыном и забот об Элисон, Оливия зачастила в конюшню, находя радость в обществе Чарльза Фоулза, не говоря уже о лошадях.

Она с первого взгляда влюбилась в арабскую кобылу по кличке Жермина. Лошадь была истиной красавицей, с черными пятнами, и ее огромные карие глаза вспыхивали безумным огнем диких предков. Оливия взяла за обыкновение выскальзывать из Брайтуайта перед рассветом в одном шерстяном платье и плаще. Она забиралась на кобылу без седла и, распустив по плечам волосы, мчалась через пустошь к Маргрейвскому утесу, а там, глядя на восходящее солнце, представляла, что вот сейчас она обернется и увидит мужа, вернувшегося, наконец, домой.

Но он не возвращался. И Оливия удвоила свои хлопоты по дому.