Обещай мне - Харрингтон (Гаррингтон) Кэтлин (бесплатные версии книг TXT) 📗

После обеда (как когда-то шесть лет назад сделали Филиппа и Уорбек во время свадебного путешествия) все четверо отправились осматривать оплот английского христианства. Когда они шли по берегу реки вдоль древней крепостной стены, увенчанной дозорными башенками, поднявшийся свежий ветер всерьез принялся за дело. Он норовил задрать подолы легких платьев, так что приходилось придерживать одной рукой одежду, а другой – головные уборы. С элегантного тюрбана леди Августы он сорвал плюмаж из страусовых перьев и бросил в воду. Широкие поля соломенной шляпы Филиппы шалун бриз тоже не обошел своим вниманием. Только благодаря лентам, крепко завязанным под подбородком, шляпа не последовала за плюмажем.

Всю дорогу Филиппа украдкой разглядывала Уорбека. Ветер так бесшабашно взлохматил его волосы, что, казалось, двух знатных леди сопровождает не герцог Уорбек, а приодевшийся пират. Впрочем, заинтересованные взгляды на Уорбека бросала не одна Филиппа. Хорошенькие глазки не раз обращались в его сторону, и откровенное любопытство посторонних дамочек возмущало Филиппу.

В первую очередь путешественники осмотрели западные ворота с двумя симметричными квадратными банками наверху. Когда-то именно через эти ворота приезжие попадали в город. Полюбовавшись воротами чувством, близким к благоговению, все четверо пошли сторону древнего нормандского замка. От его главной башни остались одни руины, но даже они давали ясное представление о размерах и мощи сооружения.

Кит со свойственной мальчишкам энергией то и дело убегал вперед, чтобы первым осмотреть все, что попадалось на глаза, и потом взахлеб изложить взрослым свои впечатления.

– Умерь свой пыл, дитя мое! У меня кружится голова при одном взгляде на круги, которые ты описываешь вокруг нас! – пожаловалась леди Августа.

– Не утомила ли вас прогулка, бабушка? – озабоченно спросила Филиппа. – Может быть, лучше вернуться в «Корону»?

– Чушь, я вовсе не устала! – отмахнулась леди Августа. – И потом, я хочу увидеть собор.

Услышав слово «собор», Кит сорвалсяс места и кометой унесся вперед.

– Хорошо, а потом мы вернемся в «Корону», – сказал Уорбек.

– Меня это вполне устраивает, – кивнула вдовствующая герцогиня. – Судите сами: все утро в дороге, после обеда несколько миль пешком – будет совсем неудивительно, если к вечеру мои старые кости возжаж-Дут покоя. Но сейчас я не сдамся. Каждый англичанин, в жилах которого есть хоть капля благородной нормандской крови, должен раз в несколько лет совершать паломничество в Кентербери.

– Может быть, все-таки повернем назад? Кит еще слишком мал, чтобы оценить средневековую архитектуру, а я однажды уже видела это чудо, – предложила Филиппа.

– Ах да, вы же с Кортом останавливались в Кентербери во время свадебного путешествия, – простодушно заметила леди Августа, но глаза ее странно блеснули. – Зато я не была здесь давно. Представьте себе, я буквально скучаю по чудесной часовне Бекета!

При упоминании их медового месяца сердце Филиппы ухнуло в пятки, она ощутила на себе настойчивый взгляд Уорбека. Еще утром она заподозрила, что маршрут выбран не случайно, но когда карета остановилась перед «Короной», это стало совершенно ясно.

Наконец четыре паломника ступили под высокие своды собора, и с ослепительной ясностью Филиппе вспомнился другой день, день, когда она вошла сюда с Уорбеком. Это было первое утро их брака, после первой ночи любви. Тогда узы, связавшие их, казались ей нерушимыми, а они сами – единой душой, законченной и совершенной. Они бродили по приделам, восхищались резными каменными украшениями потолков, причудливыми перилами исповедален и деревянными кружевами кафедры, но более всего были поглощены друг другом.

Теперь Филиппа держала за руку сына. – Мама, ты только посмотри туда! – воскликнул Кит, указывая на надгробие с бронзовой фигурой, возлежащей на нем, как на ложе. – Это рыцарь! У него настоящие шлем и щит!

– Это статуя Эдуардапо прозвищу Черный Принц, – объяснил Уорбек.

– А почему его так прозвали? – спросил мальчик шепотом, словно боялся нечаянно разбудить спящего воина.

Суровый рыцарь лежал со скрещенными на груди руками, на бронзовых латах были изображены два монарших герба: английские львы и французские лилии.

– Отчасти принца Эдуарда прозвали Черным потому, что он всегда носил только черные латы, – сказал Уорбек, – но больше из-за его безжалостного нрава. В битве он не знал пощады. Это не единственный член королевской фамилии, обретший вечный покой в стенах собора. В часовне – она здесь, совсем рядом – похоронены останки Генриха, одного из царствовавших монархов.

– Однако раньше паломники шли сюда не за тем, чтобы увидеть надгробия королей, – добавила леди Августа, со вздохом облегчения опускаясь на ближайшее сиденье. – Сюда приходили со всей Англии, чтобы приложиться к раке [18] с мощами святого Томаса.

– Раке? – повторил Кит с любопытством. – А где она?

– Не только раку, но и всю усыпальницу разрушил другой король по имени Генрих. Леди Августа взяла Кита за руку и мягко заставила опуститься на соседнее сиденье. – То был король Генрих VIII. Теперь только витражи напоминают о том, что святой Томас вообще существовал.

Она жестом указала вверх, на мозаичные изображения, которые рассказывали о чудесах, совершенных Божьим человеком.

Филиппа потихоньку отошла ото всех и прошла в западный придел, к окну, откуда открывался вид на величественную колокольню. Очень скоро за спиной послышались знакомые шаги, и на локоть легла ладонь. Мягко, но настойчиво Уорбек повернул ее к себе.

– Филиппа, – заговорил он тоном глубокого и искреннего раскаяния, – я прошу прощения за все, что наговорил тогда в оранжерее. Клянусь, того, что случилось, не повторится. И еще: я решил сразу не рассчитывать Стэнли Томпкинсона. Дам испытательный срок в два месяца, и, если работа пойдет, о расчете речи больше не будет.

Тронутая до глубины души, Филиппа порывисто сжала обе руки Уорбека.

– Я тоже прошу прощения! Ты был совершенно прав, когда сказал, что лучше забыть прошлое. Нельзя прожить остаток жизни, ненавидя друг друга за то, что случилось много лет назад. Только от нас двоих зависит, станем ли мы снова друзьями… – Она помедлила, впервые за весь день улыбнувшись искренне и сердечно. – Давай сделаем вид, что вообще ничего плохого не было, и будем наслаждаться поездкой вместе с Китом. Ведь мы оба любим его – разве это не достаточное основание для дружбы?

– Что ж, – задумчиво ответил Корт, —я согласен на такое начало.

Разумеется, у него и в мыслях не было, что они останутся просто друзьями, но в данный момент и это было уже немало. Что ж, пока он согласен только смотреть на Филиппу.

А сегодня она была изумительно хороша. Поверх простого белого платья с кружевной отделкой она набросила модный жакетик, и его изумрудная ткань заставляла краски ее лица играть живее, отчего глаза казались еще более фиалковыми, а волосы отливали чистым серебром. Прелестную соломенную шляпку украшали искусственные цветы лаванды.

– Странное ощущение, не правда ли? Как будто только вчера мы вот так же стояли вдвоем у этого окна.

– Верно… – не сразу ответила она. – Я как раз думала о том же.

До их свадебного путешествия Филиппа ни разу не уезжала из Лондона дальше, чем городок Чиппингельм, и потому все тогда вызывало ее восторг. Корту же не раз случалось бывать в Кентербери, но в тот день он словно в первый раз видел красоту собора. Рядом с Филиппой все казалось иным: и возносящиеся к потолку стройные колонны, и узкие бойницы окошек, и высокие сводчатые потолки, и воздушные стрельчатые арки.

– Ты была так зачарована, – сказал он, чувствуя болезненную сухость в горле, – что и я увидел собор твоими глазами… Для человека светского, циничного и пресыщенного, это было не просто откровением, а… переворотом, изменившим жизнь.

Филиппа подняла голову, и взгляды их встретились. Улыбка осветила точеные черты ее лица, словно солнечный луч, в глазах сверкнули дразнящие искорки.