Невеста-наследница - Коултер Кэтрин (читать хорошую книгу .TXT) 📗
— Какой ты красивый, Колин.
Не в силах сдерживаться, он застонал. Когда ее пальцы дотронулись до его возбужденной плоти, он затрепетал, как неопытный подросток, для которого любовные ласки внове.
Колин напрягся и сжал опущенные руки в кулаки.
— Коснись меня, Джоан, коснись губами.
Джоан опять посмотрела на него широко открытыми, удивленными глазами, потом легко сжала его член рукой. Она встала подле него на колени, и ее каштановые кудри тяжелой волной упали на его живот, но он не замечал их красоты, потому что был сосредоточен на своем мужском орудии и ее губах. Он ощутил на своей отвердевшей плоти ее горячее дыхание и едва не обомлел от острого наслаждения. Когда она легонько куснула его, он чуть было не закричал.
— Как ты не похож на меня, — проговорила она, лаская его; ее ласки были робкими, неуверенными, но это делало их еще более сладостными. — Мне никогда не стать такой красивой, как ты, — прошептала она.
Он хотел сказать ей, что она говорит чепуху, но промолчал, весь напрягшись, жаждая, чтобы она взяла его в рот. Она этого не делала, потому что не понимала, что ему нужно, но со временем она поймет, научится. Он не станет ее торопить, пусть она дойдет до всего сама. Синджен нерешительно касалась его то так, то этак, и он содрогался и с трудом сдерживал стоны, боясь испугать ее.
Когда она наконец вобрала его пылающую плоть в рот, он осознал, что не сможет сдержать себя. Необычайно острые, почти болезненные ощущения, пронзавшие его тело, потрясли его. Он должен сейчас же это прекратить. Он не желал шокировать Джоан, делать то, что может ее оттолкнуть, и поэтому, хотя он никогда еще не испытывал такого исступления, такой жажды совокупиться с женщиной, он оттолкнул ее от себя.
Она повернула голову, чтобы взглянуть ему в лицо, и ее волосы рассыпались в беспорядке по его животу и груди.
— Я что-то сделала не так?
Он посмотрел в ее прекрасные голубые глаза и попытался изобразить на своем лице улыбку. Получилось лишь жалкое ее подобие, хотя он старался изо всех сил.
— Я мужчина, Джоан, и мне трудно держать себя в узде. Не спрашивай меня больше ни о чем. Просто прижмись ко мне, примостись поудобнее и спи.
Синджен прильнула к нему, положив ладонь ему на грудь и чувствуя бешеное биение его сердца. Какое-то время она лежала молча. Наконец его сердце стало биться медленнее, тогда она поцеловала его в грудь и сказала:
— Я постараюсь научиться все делать правильно, Колин, и знаешь, мне нравится ласкать тебя губами, ведь ты так красив, просто великолепен. Но та, другая потребность твоего тела… все-таки твой член слишком велик, ты наверняка и сам это понимаешь. С этим ничего не получится, да ты уже и сам убедился, что это не может получиться. Мне очень жаль, но тут ничего не поделаешь.
— Ты маленькая дурочка и ничего не понимаешь.
Он поцеловал ее в нос, потом обнял и крепко прижал к себе.
— Я бы предпочел, чтобы ты сняла эту нелепую ночную рубашку.
— Нет, — ответила она, немного поразмыслив. — Не думаю, что это разумная мысль.
Он вздохнул:
— Что ж, возможно, ты и права.
— Колин? — М-м?
— Ты станешь спать с другими женщинами, когда вернешься в Эдинбург?
Он долго молчал.
— А ты веришь, что у меня была любовница, когда моя первая жена была жива?
— Конечно, не верю!
— Тогда почему же ты думаешь, что я стану спать с другой женщиной, состоя в браке с тобой?
— Я знаю, что мужчины часто так поступают, хотя мои братья — исключение. Они верны своим женам, потому что очень их любят. Надеюсь, что ты больше похож на них, чем на многих других мужчин, у которых нет чести. Правда, с другой стороны, ты меня не любишь. Так что вопрос остается открытым.
— А ты будешь соблазнять других мужчин, пока я буду в отъезде?
Она ткнула его кулаком в живот, и он шутливо охнул. Потом ее рука ласково погладила ушибленное место, ее пальцы скользнули вниз, коснулись его члена, и он, не сдержавшись, застонал.
— Нет, — проговорил он, тяжело дыша, — пожалуйста, не надо.
Она убрала руку, и он почувствовал одновременно облегчение и жгучую досаду.
— Почему твоя тетушка Арлет сказала, что ты завел себе любовницу, когда твоя первая жена была еще жива?
Вместо прямого ответа он сказал:
— Она не очень-то меня жалует. Когда ты поживешь здесь подольше, то убедишься в этом сама. А чем вызвана ее неприязнь, я не знаю.
— Тому, что она сказала, можно было бы поверить, если бы не одно обстоятельство: она явно не имеет понятия, какой ты… крупный. Я-то знаю: стоит женщине посмотреть на это, и ей захочется убежать от тебя подальше. То есть ты, Колин, конечно, красивый, но эта часть твоего тела…
— Эта часть тела называется моим членом, Джоан.
— Хорошо, Колин, я буду говорить «твой член». Ну, какой же женщине захочется заниматься этим по доброй воле? Ты можешь делать это только со своей женой, потому что она знает: это ее долг.
Он не выдержал и расхохотался:
— Потом ты поймешь, что к чему. Обязательно поймешь.
— А у других мужчин эта штука еще больше, чем у тебя?
— Это такой вопрос, на который невозможно дать ответ. Если я скажу: «Что ты, конечно, нет», — то почувствую себя самодовольным болваном, а если отвечу утвердительно, то пострадает моя мужская гордость. По совести говоря, я видел в своей жизни не так уж много голых мужчин и уж тем более таких, которые находились бы при этом в состоянии полового возбуждения. Я понимаю: ты ничего об этом не знаешь и хочешь узнать. Ты все узнаешь — со временем. А теперь спи.
Она заснула, а он еще долго лежал без сна. Его преследовали мысли о Роберте Макферсоне и о том, что этот ублюдок строит планы его погибели. Он также думал о своей наивной молодой жене, которая с такой бесхитростной прямотой расспрашивала его о его мужских достоинствах. Честное слово, это было забавно. Он еще никогда в жизни не встречал девушки, похожей на Джоан. А когда она взяла его член губами — тут и стоик бы застонал от наслаждения.
Право же, ему вовсе не хотелось покидать ее прямо сейчас, но у него не было выбора. Ему надо было столько всего сделать в городе, и он не желал рисковать ее жизнью. Здесь, в замке Вир, она будет в безопасности. Макдуф сказал, что Роберт Макферсон сейчас в Эдинбурге, далеко от замка Вир. Да, здесь она будет в безопасности, а он тем временем разыщет Робби Макферсона и либо заставит этого осла образумиться, либо убьет его. По крайней мере, тогда ему не придется беспокоиться о том, что его жена будет пытаться защитить его и, чего доброго, попробует разделаться с Макферсоном сама.
Когда наутро Синджен спустилась на первый этаж, Колин уже уехал. Она посмотрела на Филпота, дворецкого Кинроссов, и ровным голосом спросила:
— Он уже уехал?
— Да, миледи, как только развиднелось.
— Тысяча чертей, — сказала Синджен и направилась в столовую.
Синджен с интересом разглядывала герб Кинроссов, красующийся над огромным камином в самой древней части дома. Три серебряных льва на золотом щите, по бокам два более крупных льва, держащих щит в лапах, а наверху — летящий гриф. Надпись под щитом гласила: «Ранен, но не побежден».
Синджен рассмеялась. Это был великолепный девиз и к тому же довольно подходящий для нее лично, поскольку у нее все еще саднило между ног.
— Фионе герб Кинроссов всегда нравился, но я не помню, чтобы, глядя на него, она смеялась.
Синджен обернулась и увидела Серину. Она улыбнулась:
— Просто этот девиз напомнил мне кое о чем. Кстати, после ленча я собираюсь зайти в детскую за Филипом и Далинг. Ты не знаешь, какой у них распорядок дня?
— У тетушки Арлет опять разыгралась головная боль, так что Филип и Далинг, вероятнее всего, тиранят сейчас бедную Далей.
— Жаль, что я не знала об этом раньше. Прости, что покидаю тебя, Серина, но мне хочется пойти повидать их.
— Знаешь, он никогда тебя не полюбит.
«С чего бы такая откровенность?» — подумала Синджен, с недоумением глядя на Серину, а вслух спросила:
