Слово джентльмена - Энок Сюзанна (е книги .TXT) 📗
– Но я никому не сказала того, в чем призналась тебе! Никому! Ты же все рассказал кому-то из своих людей. Ты полностью доверяешь этому человеку?
Генерал медленно опустился на каменную скамейку, стоявшую за его спиной.
– Вот оно что. Ты хочешь обвинить меня в предательстве, которое сама же и совершила!
– Н-нет! Не знаю… Может быть, и так! Но я верила, что если на свете и существует благородный человек, которому можно смело доверить любую тайну, то этот человек – ты! Как я ошиблась! Если бы ты только видел, как он разозлился…
«И каким выглядел одиноким, покинутым…» – подумала она про себя.
Люсинда почувствовала, как крупная слеза скатилась по ее щеке, и машинально смахнула ее тыльной стороной ладони.
– Поверь, дорогая, это расследование нужно произвести очень скрупулезно и до конца. Если окажется, что Роберт Карроуэй невиновен, ты можешь извиниться перед ним или же сказать ему и Джорджиане, что плохо себя чувствовала, а потому и не была на празднике фейерверков в Воксхолле. Если же он виновен, то тебе не надо будет ничего объяснять.
– Он невиновен, папа, и не надо на него зря наговаривать!
– А вот я в этом не уверен. Хотя, конечно, ты лучше знаешь этого человека. Кстати, кто в полку был его командиром?
– Понятия не имею. Не думаю, что Роберт захочет говорить со мной об этом, так что перестань меня допрашивать. Я понимаю, что доставила всем немалые неприятности, но обещаю впредь этого никогда больше не делать!
Несколько секунд генерал сидел молча; Люсинда же делала вид, будто срезает с роз засохшие побеги. Она думала о том, что совершенно неожиданно и против собственного желания стала своего рода доносчицей. Это было ужасно! Более того, она переспала с человеком, подозреваемым в преступлении, причем обещала, в свою очередь, уже его информировать обо всем, что может стать ему полезным.
Генерал поднялся со скамейки.
– Джеффри передал мне записку, – со вздохом сказал он. – Не думаю, что ты отблагодарила его за подаренную коробку шоколадных конфет. Но несмотря на это, он просит разрешить ему сегодня сопровождать тебя на вечер в Хестерфилд.
– Напрасно. Я туда не поеду. Не хочу больше слышать этого отвратительного ворчания и очередных сплетен!
– Нет, ты поедешь! Ты не должна превращаться в затворницу только потому, что кто-то из твоих друзей, возможно, совершил проступок или же подозревается в этом…
– Но пойми же, папа, там будут Джорджиана и Тристан, а ты сам просил меня пока держаться подальше от них. Правда, я не совсем понимаю почему.
– Если они слышали все эти слухи и сплетни – а я уверен, что так оно и есть, – то, не будучи дураками, сразу догадаются, почему ты уклоняешься от встреч.
– Не ты ли всегда призывал меня твердо придерживаться своих убеждений?
– Верно! Но на этот раз я бы просил тебя прислушаться к моим словам. Не исключено, что виновник всего происшедшего фактически хочет развязать новую войну.
– Но это мои друзья!
– Люсинда, я не позволю тебе спекулировать на том, что может случиться, так же как не позволю лгать самой себе! Да, в результате всей этой истории ты можешь лишиться кого-то из друзей, я не в силах этого предотвратить. Но ты пока еще не совершила ни одного ложного шага; тем более я не хотел бы, чтобы такое произошло сейчас или в обозримом будущем!
Люсинда подумала, что все же совершила один ложный шаг, но сейчас речь шла не о том. Генерал, будучи стратегом и лицом весьма высокопоставленным, гораздо больше значения придавал самой информации, нежели источнику, из которого она получена. Что ж, коль скоро она ввязалась в эту игру, то должна ее продолжать!
Люсинда посмотрела на генерала и с усмешкой сказала:
– Думаю, что уже сам генерал Веллингтон знает обо всем!
– Он, разумеется, осведомлен о проблеме, – возразил Баррет, – но вряд ли в его распоряжении имеются сведения о конкретных участниках дела. К тому же на сегодняшний день только пять офицеров высокого ранга занимаются расследованием, и они доложат Веллингтону результаты, когда таковые будут получены.
Итак, пять человек будут расследовать дело Роберта, и ее отец среди них. За него Люсинда могла бы поручиться, вот остальные четверо… Где гарантия, что они не разнесут то, до чего докопаются, по всему Лондону?
– Как все это ужасно! – чуть слышно проговорила Люсинда.
– Гораздо ужаснее то, что находятся люди, пытающиеся освободить Бонапарта и тем самым положить начало новым кровопролитиям! – парировал Баррет. – Понимаю, что тебе предстоит пережить несколько весьма неприятных дней, поэтому сегодня поезжай в Хестерфилд и постарайся развлечься! Лорд Джеффри очарован тобой, и, если я не ошибаюсь, тебе он также нравится. Послушайся моего совета и подумай немного о себе. В будущем никто не обвинит тебя в происходящем сегодня. Дело может даже обернуться так, что тебя станут называть героиней.
– Но я не хочу быть героиней! Всю славу и заслуги ты можешь оставить себе. А мне надо закончить обработку роз.
– Так я сообщу Джеффри о твоем согласии?
Люсинда кивнула, поняв, что спорить с отцом сейчас все равно бесполезно. Совершенно очевидно, что генерал считал свою дочь преданным солдатом отечества и ждал от нее выполнения соответствующего долга. Что ж, ей придется поехать на этот вечер. По крайней мере в обществе лорда Джеффри ей не будет совсем уж одиноко, а может быть, она даже увидит Роберта, и он поймет, что у него там есть союзник…
Люсинда и Джеффри появились на балу в Хестерфилде с традиционным аристократическим опозданием. Такое опоздание было намеренным, поскольку согласно существующему светскому этикету о приезде опоздавших никогда громко не объявлялось, и это давало Люсинде возможность остаться незамеченной.
– Итак, мы пропустили первые два танца, – заметил Джеффри, стоя рядом с Люсиндой и одновременно кивая знакомым в зале.
– Надеюсь, вы извините меня, – ответила она, старясь по возможности спрятаться за широкую спину лорда.
– Вам не стоит извиняться – небольшое опоздание на бал считается обычным делом и даже вносит некоторую интригу, давая почву для сплетен и всякого рода кривотолков в адрес опоздавших, так что это в порядке вещей. К тому же я успел провести несколько приятных минут, беседуя с вашим отцом.
– Вот так? И что же вы от него узнали?
– Пока ничего нового. Просто он сказал, что все эти мерзкие слухи сильно вас расстроили.
Люсинда нахмурилась. Она уже давно поняла, что генерал Баррет не прочь сделать лорда Ньюкома своим зятем, но к чему подобная откровенность на великосветском балу?
– А еще что он вам поведал? – не скрывая раздражения, спросила Люсинда.
– Всего лишь попросил передать вам просьбу держаться подальше от семейства Карроуэй.
«Пошел бы он подальше с подобными просьбами!» – зло подумала Люсинда и хмыкнула:
– Это его желание, а никак не мое! И не надо больше говорить об этом!
– Я хотел предложить вам то же самое, тем более; что нынешняя неожиданная активность Роберта после довольно странного поведения на протяжении нескольких последних лет вызвала, насколько я понимаю, раздражение у остальных членов его семьи. Ему определенно следует быть осторожнее.
– Пока еще ничего не доказано! – резко ответила Люсинда. – И вообще, может быть, нам лучше поговорить о чем-нибудь другом?
– Ну конечно, дорогая! Но мне кажется, что вам, дочери известного и всеми уважаемого военачальника, могут быть известны факты, которые нельзя игнорировать.
– Я была бы предельно рада сама познакомиться с этими фактами, вот только пока не знаю ни одного из них!
– Ваша преданность друзьям вызывает восхищение, и все же я настаиваю на том, чтобы вы держались подальше от некоторых из них!
Люсинда нахмурилась и процедила сквозь зубы:
– Слышите, играют котильон? Пойдемте лучше танцевать.
В центре зала собралось много народу, и Люсинда облегченно вздохнула: здесь было не так трудно затеряться и укрыться от любопытных взглядов. Зато и сама она из-за кружившихся вокруг роскошных бальных платьев не могла никого разглядеть. Правда, Джорджиана в ее теперешнем положении вряд ли могла отдать должное даже самому медленному танцу, но ведь здесь находилось еще трое мужчин, представлявших семейство Карроуэй, которые могли бы танцевать на балу, и это не считая Роберта. Правда, после всего, что выяснилось накануне, вряд ли кто-нибудь из высшего света захочет с ним встретиться, а уж о том, чтобы заговорить, просто не могло быть и речи! И естественно, ни одна дама не согласится с ним танцевать!
