Другая заря - Браун Сандра (читать книги без сокращений txt) 📗
Мутными глазами Догги посмотрел на зятя.
— Что там такое? — спросил Грейди.
— Твоя молодка рожает.
Раздался еще один крик, а потом тяжелое прерывистое дыхание, такое страшное, что у Грейди в животе все скрутилось.
— И это, — икнул Догги, указывая головой на дверь и вытирая рот после очередного глотка, — это целый день. Надоело до смерти. Орет, воет, никакого покоя мужчине, будто она первая баба, которая рожает. Глупая, проклятая сука.
При мысли о родах Грейди затошнило, он занервничал. Взглянув в пустоту открытой двери, Грейди увидел, как туда устремились тучи насекомых.
— А она… А ты пытался найти доктора?
Догги посмотрел на него остекленевшими глазами.
— Думаешь, я спятил? Зачем ей доктор? Чтобы рожать ублюдка? Этим чертовым знахарям только выманить тяжким трудом заработанные денежки. Нет. Мать Ванды родила ее в кровати без всякого доктора, и все нормально. Эти вопли и крики — одна показуха, парень. Так что не дай себя одурачить.
Следующий крик закончился дрожащим завыванием, от которого у Грейди застыла кровь.
— Но ей, похоже, на самом деле больно.
Догги скрипуче рассмеялся.
— Наверное, наверное. Божья кара за распутство. Он наказывает всех проституток, с тех пор как Ева нарушила заповедь. Заткнись, ты там! — заорал он так громко, что собаки вскочили и окружили его. Они подняли на хозяина глаза, а потом снова впали в спячку. — Иди туда, — сказал Догги — это твоя жена. И ради Бога, заткни ей пасть. Я больше не желаю терпеть этот вой.
Грейди вошел в мрачную дымную и душную комнату. Он старался не дышать, но отвратительные запахи лезли в нос.
Ванда лежала в постели на грубых простынях. Грейди проглотил комок, застрявший в горле. Простыни были в пятнах, поскольку воды уже отошли.
Колени Ванды были подняты и широко раздвинуты, лицо посерело и сморщилось, губы, сквозь которые вырывались страшные звуки, посинели и потрескались. Она кусала их, чтобы приглушить свои крики. Волосы ее слиплись от пота. Прикрыта была лишь верхняя часть тела.
От этого жуткого зрелища Грейди чуть не вывернуло. Груди, когда-то совратившие его, сейчас разбухли от молока, соски стали большими и темными. Ванда не вызывала у него никакой жалости, хотя он видел, как она дрожит, пытаясь сохранить силы для следующей схватки.
Оторвав плечи от матраса, Ванда схватилась за колени, подтянула их к груди, застонала и напряглась. Лицо ее побагровело, как свекла, и раздулось от натуги. Снова повалившись на подушки и открыв глаза, она увидела Грейди.
— Наконец-то явился, — пробормотала женщина между короткими быстрыми вдохами. — Смотри, что ты со мной сделал, сукин сын. Ты довел меня до этого.
— Ты уверена, что это я, Ванда? — напрягся Грейди.
— Ты или какой-то другой ублюдок. Все вы считали, будто слишком хороши, чтобы разговаривать со мной в городе, на улице, а сюда приползали, когда хотели получить удовольствие. — Она стиснула зубы, застонала, но не смогла сдержать крик, который потряс стены хижины.
— Ты беспокоишь своего отца. Он послал меня сюда, чтобы я велел тебе перестать вопить.
— Да пошел он к черту! И ты туда же!
— Очень мило, Ванда. Материнство тебе к лицу. — Грейди снова скользнул взглядом по раздутому телу и увидел, что голова ребенка уже высунулась. Его снова затошнило.
Ванда, крича изо всех сил, оперлась на локти и тужилась. Она уткнулась подбородком в грудь, и из нутра вырвался хрип, как у животного. Потом откинулась назад и завопила надтреснутым голосом.
— Я сказал, заткни пасть! — проорал Догги с крыльца. — Проклятые бабы, — пробормотал он, споткнувшись. Собаки кинулись врассыпную. — Налью себе еще кружечку. — И Догги поплелся за своим зельем.
Когда взгляд Грейди снова вернулся к Ванде, ее скрутили новые схватки.
— Помоги мне, Грейди, помоги! — умоляла она, ее злость исчезла. Боль смягчила женщину. — Иначе ребенок не родится, не сможет родиться. Помоги мне, сделай же что-нибудь! — закричала она, потому что он просто стоял и смотрел на нее.
— Твой отец велел мне заставить тебя замолчать. Голос его был таким же бесстрастным, как и лицо.
— Я не могу не кричать. Больно. — Она снова рухнула на пропитанную потом подушку. Потом ее тело конвульсивно дернулось от следующего приступа боли, Ванда открыла рот и завыла громко, длинно и протяжно.
Плечики ребенка толкались вперед. Еще немного, и он родится. Грейди Шелдоном, молодым, красивым, удачливым бизнесменом, попользуется еще один Берне. Мысль о том, что он посеял этого ублюдка в Ванде Берне, вызвала у Грейди отвращение еще большее, чем жуткое зрелище и омерзительные запахи. И ему придется кормить весь этот гнусный клан всю жизнь? Немыслимо!
Несколько недель Грейди думал, что делать. Он был в отчаянии, а отчаяние толкает на немыслимое.
— Догги велел мне заставить тебя замолчать. Видимо, мне пора это сделать. — Он взял подушку с кровати. — Ванда, кончай кричать.
Она смотрела на него стеклянными глазами, полными боли и страха.
— Что ты делаешь, а? О Боже! — Ванда стиснула зубы при новой схватке. — О Боже! О Боже! — твердила она, пока тело ее напрягалось, чтобы вытолкнуть новую жизнь.
— Не ори! — угрожающе предупредил Грейди.
— Не могу я… Не могу. — Рот ее широко открылся, и она издала вопль, перекрывший все остальные. Казалось, ее тело разорвалось, и ребенок выскочил.
Грейди начал действовать.
Он закрыл ей лицо подушкой, прижал к матрасу и держал. Ванда сопротивлялась, но слабо. Часы, проведенные в агонии, вымотали ее. Грейди держал подушку еще долго после того, как руки и ноги женщины перестали дергаться.
Когда он отнял подушку, пот стекал по нему холодными ручьями. Он не смотрел на Ванду, но взглянул на пищащего младенца, лежащего между ее ног. Грейди не интересовался, мальчик это или девочка. Какая разница? Все равно недолго протянет, если его план сработает. А он должен сработать.
Грейди повернулся, услышав шаркающие шаги Догги, на цыпочках подошел к двери, выглянул и увидел, что тот идет нетвердой походкой в хижину. На каждом третьем шаге останавливается, поднимает кружку, запрокидывает голову и делает большой глоток. Когда Догги добрался до крыльца, его затуманенный алкоголем разум все же уловил: что-то не так.
— Ну, чего? — Он качнулся вперед, споткнулся и едва не упал на одну из своих собак. Выругавшись, с трудом взобрался на крыльцо, ухватившись за один из столбов, и крикнул:
— Ты, чего там, а? Ванда? Шелдон? Родился этот ваш? — Догги нетвердо ступил вперед. — Почему тихо? А? Почему…
Догги так и не понял, что дубовое полено опустилось ему на темя в ту самую минуту, когда он переступил через порог, и тяжело рухнул на пол.
Затаив дыхание, Грейди склонился над Догги. Тот не двигался. Грейди вытер потное лицо рукавом.
"Это их судьба — умереть вот так, — убеждал он себя. — Они подонки и не должны ступать по той земле, на которой живут порядочные люди. Кто станет тосковать по Догги Бернсу и его замызганной дочери?» Грейди облагодетельствовал мир, избавив его от них. Он лишь немного помог судьбе. Вот и все. Грейди подошел к корзине, служившей прикроватным столиком, осторожно поднял керосиновую лампу и перевернул ее. Шар разбился об пол, а керосин разлился широкой лужей.
Никто бы не осудил его за это. Судьба не так уж добра к нему. Он потерял Бэннер, потерял настоящее имение, поддержку Коулменов, имевших большой вес в округе Ларсен. Грейди публично унизили, теперь его сторонились люди, прежде заискивавшие перед ним. Над Грейди смеялись. Он выдержал все, что способен выдержать человек. Разве не так? А теперь Грейди собирался использовать свой шанс.
Он чиркнул спичкой и зажег конец сигары, которую, слава Богу, взял с собой. Что ж, судьба уже благоволит к нему. Грейди вышел из хижины, втянул табачный дым и выдохнул длинно и медленно.
Все знают, что Бернсы жили как свиньи. Догги постоянно напивался. Ванда тоже. Никто не видел, как он, Грейди, уезжал из города. Да если бы и видели, кто с уверенностью скажет, что он отправился именно сюда? Надо покружить как следует, возвращаясь в город, и въехать с другой стороны. Грейди приветственно помашет знакомым, и они потом вспомнят про это, если у шерифа возникнут подозрения насчет пожара.
