Цыганский барон - Мартин Кэт (читать полностью книгу без регистрации .TXT) 📗
— Леди Арундейл! — воскликнула Джорджия. — Как мило с вашей стороны.
Девушка пожала похолодевшую руку Кэтрин.
— Добрый вечер, ваша честь, — обратилась хозяйка к Гилу, — здравствуйте, госпожа и господин Нортридж.
— Приятно встретиться с вами, леди Джорджия, — с теплой улыбкой ответила Кэтрин.
Между девушками возникла симпатия во время первого лондонского сезона Кэтрин; оказалось, что у них много общих интересов. Джорджия разделяла любовь Кэтрин к чтению и верховой езде. Если бы не печальное происшествие с Кэтрин, они могли бы стать подругами.
— Надеюсь, дорога вас не очень утомила, — сказала Джорджия, делая вид, что не слышит перешептываний у них за спинами.
В голубых глазах Джорджии Кэтрин прочла сочувствие, но там же была и решимость. Мэйфилды намеревались ясно дать понять всем, на чьей стороне их симпатии. Власть, титул и деньги Арундейлов, так же как и давняя дружба знатных семей, — на стороне Кэтрин. А значит, ей должны простить некоторые прегрешения.
И словно в подтверждение подошли мать и отец Джорджии.
— Ты выглядишь чудесно, дитя мое, — сказал Кэтрин герцог. — Твой отец тобой бы гордился.
— Спасибо, — с улыбкой ответила Кэтрин. У нее отлегло от сердца.
— Ты сегодня — само очарование, — воскликнула герцогиня. Окинув оценивающим взглядом золотое одеяние гостьи, ее прическу, смотревшуюся по-королевски, Анна улыбнулась: — В нашей туманной отчизне — и такой чудный цвет лица!
Вот чего стоили все опасения Амелии по поводу загара Кэтрин! Анна невольно провозгласила новую моду. Вне всяких сомнений, шляпки на некоторое время будут забыты, и светские модницы станут подставлять лицо живительным лучам солнца.
— Да, — ответила Кэтрин, — в Девоне весной тепло и солнечно.
Гил улыбался, слушая этот, казалось бы, невинный, но тем не менее содержащий вполне понятные посвященному намеки, обмен любезностями. Только что был подан пример, призванный побудить остальных простить Кэтрин се выходку. Хорошо бы, чтобы и дальше все шло так же гладко.
Гости прошли в бальный зал, где среди золота и зеркал, освещенная хрустальным сиянием, блистала элита лондонского общества.
Гил повел племянницу в танце с неожиданным для человека его возраста изяществом. На следующий танец Кэтрин пригласил Эдмунд, следом за ним — ближайший друг дяди, сэр Осгуд Хорнбакл. После танца с хозяином дома, герцогом Мэйфилдом Кэтрин уже знала, что принята в прежний круг.
Кэтрин все танцевала и танцевала, улыбаясь так, что начинало сводить скулы, молясь, чтобы все скорее кончилось.
Доминик взял бокал шампанского, мечтая в глубине души о чем-то покрепче. Он успел отвыкнуть от светского общества, забыл, как скучно и тоскливо бывает на балах.
И все же в одном Рэйн был прав: дамы простили им опоздание и теперь флиртовали с ними, осыпая льстивыми речами и дерзкими взглядами. Самой смелой из дам, безусловно, была леди Кампден, она даже не обращала внимания на своего мужа.
— Уверена, милорд, — говорила она со сладчайшей улыбкой, — сейчас, вернувшись в Лондон, вы будете ужасно заняты: визиты, приемы. Как вы вообще могли так долго пропадать в провинции? Там так скучно, а вы не из тех людей, что предпочитают… одиночество.
Дама раскрыла свой искусно расписанный веер, обмахнулась точно выверенным движением, заставляя трогательно подрагивать темные блестящие завитки над изящными ушками. Алое шелковое платье ее открывало грудь едва ли не до сосков.
— Да уж, Лондон способен излечить от скуки, — с легкой улыбкой ответил Доминик. — Хотя, должен заметить, некоторые из предлагаемых им услад куда приятнее остальных.
Женевьева Мортон, леди Кампден, делила с ним постель уже не один раз. Несомненно, она не против повторить это.
— Я тоже изнываю от скуки, — сообщила дама, и взгляд ее очаровательных голубых глаз, опушенных густыми ресницами, устремился в то место, чуть пониже живота, где серые облегающие бриджи Доминика сидели на нем особенно плотно.
Доминик наблюдал, как она медленно облизнула губы бледно-розовым язычком, и чувствовал, что и в нем просыпается голос инстинкта. Он помнил, как они были вместе в последний раз — в одной из верхних комнат лондонского особняка леди Кампден. А ее муж в это время находился внизу, в гостиной.
Женевьева тогда давала бал. Пока простодушный герцог общался с гостями, Женевьева повела Доминика наверх. Понимая, что уединение в любую минуту может быть нарушено, Доминик не долго думая толкнул ее на диван, задрал юбки из китайского шелка, расстегнул брюки и взял прямо так.
Сейчас, глядя на ее раскрасневшиеся щеки, перехватив недвусмысленный взгляд, Доминик ясно видел, что и она помнит тот бал и ту комнату.
Черт, ему и в самом деле нужна женщина. Неделями он изводил себя мыслями, что Кэтрин едва ли хватило двух уроков любви, какими бы они ни были приятными, и сейчас, наверное, продолжает их со своим женихом, если еще не мужем. Ничего хорошего в этой его тоске не было ни для него, ни для окружающих. Вечно угрюмый и мрачный, он стал противен самому себе.
Кэтрин ушла из его жизни навсегда. Женевьева — вот она, здесь, рядом, полная тепла и желания. Ну и что, что она переспала с половиной всех мужчин в этом зале. Зато в ней хватит огня и страсти, чтобы избавить тело и душу от терзаний по той, кого ему все равно не найти.
Доминик уже наклонился, чтобы шепнуть ей на ухо время и место…
— Это вы, Грэвенвольд? Когда же вы вернулись в Лондон? — Гилфорд Лэвенхэм, герцог Вентворт, подошел к Доминику.
— Пойду подышу свежим воздухом, — многозначительно взглянув на Доминика, сказала Женевьева. — Надеюсь, джентльмены простят мой уход.
— Разумеется, миссис Кампден, — ответил герцог.
Мужчины поклонились. Она удалилась в сторону террасы. Мужчины проводили даму взглядами. Доминик подумал о приеме, который устроит ему соблазнительная красотка.
— Я только на этой неделе вернулся из предместья, — сообщил Доминик Гилфорду, поворачиваясь к собеседнику.
Вентворт был человеком благородным. Но он не рисовался, как некоторые джентльмены. И сила воли у него была огромная. Кроме того, о Гилфорде сложилось мнение как о человеке, на которого можно положиться.
— Примите соболезнования по случаю смерти отца, — сказал Вентворт и взглянул на рукав новоиспеченного маркиза. Не заметив траурной повязки, Гилфорд тем не менее не стал задавать вопросов.
— Благодарю, — сухо отозвался Доминик.
— Я слышал, вы уезжали из страны.
— Да, я каждый год ненадолго уезжаю из страны, но сейчас из-за Наполеона и этой проклятой войны вырваться вес труднее.
— Бывает, что приходится не обращать внимания на обстоятельства. — Вентворт бросил взгляд на террасу. — Вы надолго задержитесь в Лондоне?
— По меньшей мере на неделю. Мне надо немного отдохнуть от Грэвенвольда.
— Думаю, это прекрасная мысль.
Вентворт увидел кого-то среди танцующих, и теплая улыбка озарила его лицо.
— Если у вас найдется минутка, я хотел бы вам кое-кого представить.
У Доминика не было ни минуты. Женевьева ждала его на террасе. И все же Грэвенвольд слишком уважал герцога, чтобы быть с ним невежливым.
— Разумеется, — ответил Доминик.
Они подошли к тесному кружку господ, среди которых маркиз узнал Эдмунда Баррингтона, барона Нортриджа. Рядом с ним стояли очаровательное белокурое создание — жена Нортриджа и еще один молодой человек лет двадцати.
— Разрешите представить мою племянницу, — сказал герцог, — леди Арундейл.
Из-за спины молодого человека вышла женщина, которую Грэвенвольд вначале не заметил. Она повернулась к Доминику — и у него остановилось сердце.
Перед ним было видение из его снов. Огонь и красота, страсть и нежность. Женщина, способная одной лишь улыбкой вспенить кровь и лишить чувств. Он не мог отвести от нее взгляда.
Кэтрин побледнела. Бокал с шампанским выпал из ее рук, и осколки разлетелись по мраморному полу. На шум все гости обернулись к ним.
