Тень рыси - Холт Виктория (хорошие книги бесплатные полностью .txt) 📗

Почти все утро я провела в оранжерее. В саду уже доцветали хризантемы, астры, георгины и маргаритки.

Я составляла букеты и думала о том, как это скучно — делать каждый день одно и то же. Я вдыхала слабый аромат осени, исходивший от цветов, и представляла себе, как через много-много лет по-прежнему буду составлять букеты: сначала из первоцветов и нарциссов, потом — из летних цветов, а в декабре — из жимолости и падуба. И по-прежнему — в этой оранжерее, которая когда-то была монастырской темницей, с каменным потолком и маленьким окошком, зарешеченным тремя железными прутьями. Сердце мое рвалось к переменам. Много позже я вспомнила пыл своих устремлений и подумала, как странно, что именно в тот день жизнь моя так резко изменилась.

Разглядывая звездочки маргариток, я видела лишь его глаза, черты надменного лица. Глупо было продолжать вспоминать о незнакомце, которого я встретила случайно и едва ли увижу вновь.

Вошла горничная, чтобы унести цветы и расставить там, где я велела. До завтрака оставался еще целый час, и в другое время я бы еще успела прогуляться по саду, но унылая, сырая погода к этому не располагала. Я сидела в своей комнате, а моя память опять возвращала меня к тому дню, когда ветер принес девичий шарф. Я подумала о маме, которая любила и была любима в этом доме, и о том, что она могла бы быть совсем не похожа на ту женщину, какой ее знали все.

Неужели и я когда-нибудь так же стану брюзжать из-за того, что жизнь прошла стороной?

Приехал доктор Хантер, провел у мамы около получаса, а затем предупредил меня, что хотел бы побеседовать со мной и моим отцом. Мы прошли к папе в кабинет.

— Вы должны понять, — сказал доктор Хантер, — что у леди Кэрдью нет никаких причин отказываться от нормальной жизни. Да, сейчас она совершенно апатична, не выходит из своей комнаты и думает только о своей несуществующей болезни сердца. Я склонен к мысли, что все мы слишком потакали ее капризам и пришло время менять тактику.

Я слушала доктора Хантера и представляла его в изящно обставленных апартаментах в аристократической части Лондона на Харли Стрит. Вот он лечит богатых пациентов, а потом идет домой к Люси, которая будет развлекать именитых врачей блестящей беседой. Мне было приятно думать, что до нашего знакомства она была лишь обычной школьной учительницей. Любопытно, почему Люси все еще не дала ответ доктору Хантеру…

— Мы проведем маленький эксперимент. Пожалуйста, меньше жалости.

Доктор Хантер оживленно развил свою теорию — он собирался изменить методику лечения. Я была уверена: надолго он здесь не останется, да и Люси тоже, если выйдет за него замуж. Если?.. Конечно же, выйдет!

— Всего лишь легкий упрек, — продолжал он. — Не будьте с ней слишком резки вначале.

Папа пригласил доктора к завтраку, но мистер Хантер был слишком занят. Он допил свой херес и уехал.

Мама спустилась в столовую, раздраженная больше, чем обычно.

— Из-за этой погоды у меня все болит, — ворчала она. — Сырость проникает во все кости. Вы даже представить себе не можете, как мне плохо.

Папа, которому не терпелось претворить в жизнь советы доктора Хантера, ответил:

— Мы и не собираемся напрягать свое воображение, поскольку ты неоднократно и детально описывала свои недуги.

Мама была потрясена! Как мог мой терпеливый и добродушный отец посметь так безжалостно упрекать ее?

— Вы хотите сказать, что я для вас обуза.

— Дорогая, ты меня не так поняла.

— Нет, ты именно это имел в виду. Да, я больна, и тем, кому Бог даровал хорошее здоровье, кажусь скучной и бесполезной. Какой ты жестокий! Если бы ты знал, как я страдаю! Я почти хочу, чтобы ты почувствовал хоть сотую долю той боли, которую я испытываю — тогда, может быть, ты проявил бы больше милосердия. Но нет, я никому этого не пожелаю. Вся моя жизнь — сплошная боль. С тех пор как ты родилась, Минта, я страдаю…

— Прости, мама, что это все из-за меня.

— А, теперь и ты презираешь меня. Не думала, что ты будешь делать это так открыто, хотя уже давно знаю, что надоела тебе. Если бы только мне больше повезло в жизни…

Это была старая тема. Мой отец привстал со стула, лицо его покраснело, а в глазах застыла мука. Мама всегда намекала на то, что если бы судьба была к ней благосклонна, она бы вышла замуж за человека по своему выбору, а не за него.

Я полностью была на стороне отца, а потому сказала:

— Ну что ты, мама! Ты счастливо прожила с самым замечательным мужем на свете.

Я замолчала, когда увидела, как она, дико оглянувшись вокруг, уставилась на что-то за спиной отца. Я знала, что она думала о том, другом, человеке, и глядя на нее, можно было подумать, что он находится в комнате.

— Самый замечательный муж на свете! — воскликнула она с издевкой. — Что он сделал такого, чтобы его можно было так называть? Сидит в своем кабинете и делает вид, что работает. Спит он, а не работает! Всю свою жизнь готов проспать! Как это на него похоже! Книга, его знаменитая книга! Да он ничтожество, просто ничтожество! У меня могла быть совершенно другая жизнь.

Люси вмешалась:

— Леди Кэрдью, доктор Хантер сказал, что вы не должны расстраиваться. Можно, я отведу вас в вашу комнату?

Мысль о слабом здоровье несколько успокоила маму. Она почти с благодарностью повернулась к Люси, и та увела ее.

Мы с папой смотрели ей вслед. Мне было жаль его: у него был такой растерянный вид.

— Похоже, метод доктора Хантера не сработал, — сказала я. — Ничего, папа. Мы сделали, что смогли.

Это был тяжелый день. Очевидно, некоторые из слуг слышали мамину истерику. Мой отец, казалось, как-то сник: у него был виноватый вид. Мы все подозревали, что он больше дремал за своим столом, а работу в основном делала Люси, но никто не говорил ему об этом в лицо.

Мама провела остаток дня в своей комнате, заявив, что не желает никого видеть. Лиззи сказала мне, что она много плакала, измучилась и немного поспала днем.

— Завтра ей будет лучше, мисс Минта, — успокоила меня Лиззи.

Люси тоже была очень расстроена.

— Ясно, что критика не помогает маме, — сказала я.

— Твой отец — слишком мягкий человек. Почему бы ему не продолжить?

— Он не сможет — для него это означает изменить свой характер.

Вполне естественно, что Люси не могла согласиться, будто диагноз доктора Хантера оказался неверным. Она повторила слова Лиззи: «Завтра ей будет лучше».

Перед тем, как лечь спать, я пошла наверх в мамину спальню, но не отважилась войти. Стоя у двери, я услышала ее голос:

— Ты ужасный человек! Боже, я бы все отдала, чтобы вернуть те годы. Я бы знала, что мне делать, потому что ты мерзкий… мерзкий.

Я представляла себе папин добрый, недоуменный взгляд и решила, что мне туда лучше не входить. Вернулась в свою комнату и долго не могла уснуть, с грустью думая о своих родителях и о тех напрасно прожитых годах, которые могли бы быть такими счастливыми.

Ничьей вины здесь не было. Я хотела, но не могла пойти к ним, чтобы сказать это, умолять забыть прошлое и начать все сначала.

Как же я жалею, что не сделала этого. Маму живой я больше не увидела…

На следующее утро Лиззи пришла разбудить ее и нашла мертвой.

Глава 2

Потом Лиззи призналась, что у нее в то утро было странное предчувствие, она ждала звонка, чтобы принести чай и, не дождавшись, вошла в комнату.

— Она лежала, — сказала Лиззи, — в необычной позе. А когда я подошла… о. Боже мой У Лиззи началась истерика, но она побежала за Люси, а Люси поспешила ко мне. Я вдруг проснулась и увидела их обеих, стоящих у моей постели.

Люси произнесла:

— Минта, ты должна быть готова услышать то что я собираюсь сказать.

Я вскочила с кровати.

— Твоя мама, — продолжала Люси. — Случилось нечто страшное…

— Она… умерла?

Люси кивнула головой. Я не узнавала ее — глаза были широко раскрыты, зрачки увеличились, рот кривился. Я чувствовала, что она с трудом сдерживает себя. Лиззи начала рыдать.