За горным туманом (др. перевод) (ЛП) - Монинг Карен Мари (книги онлайн полные версии .txt) 📗
Эсмеральда легла на лесную землю и поползла через подлесок, до тех пор, пока не уверилась что она в безопасности. Затем она вскочила на ноги и побежала вслепую, забыв свой самострел на сырой лесной почве. Ветви хлестали ее по лицу. Крик зародился и застрял в ее горле. Эсмеральда проглотила горькое рыдание, перепрыгивая через упавшее бревно.
Рука высунулась с быстротой молнии и резко схватила ее. Адам притянул ее к себе, крепко схватив ее за шею.
— Где ты была, красивая шлюшка? — Его глаза блестели неестественно ярко.
Она тяжело дышала ему в лицо.
Адам с негодованием посмотрел на нее и жестоко встряхнул ее.
— Я спросил, где ты была?
Когда она снова не ответила, Адам скользнул рукой по ее шее вверх, к ее горлу и сжал его.
— Твоя жизнь ничего не значит для меня, цыганка. — Его глаза были такими же ледяными, как и его голос.
Запинаясь, Эсмеральда рассказала ему все, умоляя Адама спасти мужчину, которого она любила, использовать свои сверхъестественные силы и вернуть ему жизнь.
Итак, она знала кто он такой. Он не был удивлен. Цыгане были достаточно сведущими в древних обычаях.
— Если ты знаешь, кто я, цыганская шлюшка, то ты знаешь, что меня не волнуют твои желания — или чьи-то еще, в этом отношении. И меня определенно не заботит твой прекрасный Хок. В действительности, Хок именно тот сукин сын, из-за которого я прибыл сюда, чтобы уничтожить его.
Эсмеральда побледнела.
— Идем, — скомандовал он. И она знала, что он не имел в виду то, что было раньше. Уже нет.
Глава 20
— Что ты имеешь в виду, говоря, что он не хочет меня видеть? Я хочу увидеть его, так что пусти меня внутрь, — спорила Эдриен. — Если, конечно, он отдал тебе приказ, что он в особенности не хочет, чтобы я входила в его комнату, — спокойно добавила она. Хок никогда не сделал бы этого.
Гримм не сдвинулся с места.
— Он не мог! Ты не можешь быть серьезным! О-он… — она затихла в неопределенности. Хок не отказал бы. Ну, он пока не отказывал, но…
Упрямый Гримм, с мрачным взглядом, заслонял собой дверь.
Эдриен пристально посмотрела на него.
— Ты говоришь мне, что мне запрещено входить в комнату моего мужа?
— У меня есть приказ, миледи.
— Я его жена!
— Хорошо, может быть, если бы, черт возьми, вы прежде вели себя как его жена, он не лежал бы здесь! — Глаза Гримма сверкали от злости на его чеканном лице.
— О! — Эдриен отступила, пораженная его яростью.
— Я причинил своему другу серьезный вред. Я загадал ужасное желание, которое я от всего сердца забрал бы назад, если бы только мог. Но я не могу.
— Так это ты загадал это желание! — воскликнула Эдриен.
Не дрогнув, Гримм продолжил.
— И если бы я знал, какое ужасное желание я загадал, какими далеко идущими и болезненными будут последствия, я скорее лишил бы себя жизни. Я вовсе не капитан охраны. — Он сплюнул в отвращении на мощеный пол. — Я вовсе не благородный друг. Я — самый дрянной помет самого омерзительного животного. Я загадал ваше появление для своего лучшего друга, пусть боги простят меня! И теперь он лежит раненый стрелой, которая предназначалась вам!
Глаза Эдриен расширились на ее бледном лице.
— Я не настолько плоха, — прошептала она.
— Вы, миледи, железная дева, у которой нет сердца. Вы не принесли ему ничего, кроме боли, с тех пор, как появились. За все мои годы с Хоком, я никогда не видел такого страдания в его глазах и я не допущу этого даже еще на один день. Он забрался бы даже на небо и снял бы оттуда звезды, одну за другой, чтобы украсить ваш сверкающий лоб, и я говорил ему, что вы не достойны этого. Вы посмеялись над его романтическими чувствами, уклоняетесь от его свободно предлагаемой любви, вы презираете его самого. Не говорите мне, что вы не так плохи, Эдриен де Симон. Вы — самое худшее, что когда-либо случалось с этим человеком.
Эдриен закусила губу. У Гримма такой необъективный взгляд на вещи! Что же насчет тех несправедливостей, которые совершил Хок по отношению к ней? Он не виновата в этом!
— Он сжег мою королеву! Он украл мою свободу, и поймал меня здесь в ловушку.
— Потому что он заботится о вас и отказывается терять вас! Неужели это так ужасно? Он спас вам жизнь, закрыв вас своим телом. Он встал перед вами подобно самому надежному щиту и принял на себя стелу, предназначенную для вас. Я скажу, лучше бы он позволил ей попасть в вашу грудь. Это прекратило бы его страдания, и он не истекал бы кровью не внутри и не снаружи.
— Я не просила его спасать меня! — возразила она.
— В том-то и дело. Вам не нужно было просить его. Он отдал это сам. Так же, как он отдал бы вам все. Но вы осуждаете его, хотя вы ничего не знаете о могучем Хоке! Скажите мне, если бы вы увидели стрелу, летящую в него, вы бы пожертвовали своей жизнью ради него? Я вижу по вашим глазам, что нет. Я сожалею, что я загадал ваше появление, и на каждую звезду, каждой ночью в моей бесполезной жизни, я буду загадывать желание, чтобы исправить все зло, которое я сделал. Теперь уходите прочь с моих глаз. Хок не увидит вас сейчас. И возможно, никогда. И это пойдет ему на пользу. Возможно, время, проведенное вдали от вас, излечит его сразу от нескольких недугов.
Эдриен гордо подняла голову и встретила его горящий взгляд. Она отказывалась показывать боль, которая окружила ее сердце.
— Скажи ему, что я благодарна ему за защиту. Скажи ему, что я вернусь завтра и на следующий день, и на следующий, пока он не захочет видеть меня и не позволит мне поблагодарить его самой.
— Я не стану такого ему говорить, — категорично сказал Гримм. — Вы не годитесь для него, и я не буду обманывать его в ваших играх.
— Тогда скажи ему, по крайней мере, что я сожалею, — тихо сказала она. И она именно это имела в виду.
— У вас недостаточно человеческого сострадания чтобы ощущать сожаление, девушка. Ледяное сердце в огненном теле. Вы — худшая из всех женщин. Вы не приносите мужчине ничего, кроме маленького глотка сладости, за которым следует бочонок, полный горького осадка.
Эдриен ничего не сказала, перед тем как исчезла в темном коридоре.
* * *
— Где она? С ней все в порядке? Кто охраняет ее? — Хок беспокойно метался на кровати, отпихивая прочь покрывало.
— С ней все в порядке, Хок. Два охранника находятся у дверей в Павлинью комнату. Она спит. — Гримм беспокойно придвинул бутылку виски, которую целитель оставил на столе, затем налил щедрую порцию в свой стакан. Он резко переместился, чтобы встать у камина.
Хок с любопытством посмотрел на Гримма. Его верный друг казался необычно напряженным — вероятно, он винил себя за то, что его не было там, чтобы предотвратить нападение, решил Хок. Он внимательно изучил свою перевязанную руку.
— Он не спрашивала обо мне, Гримм?
Тишина длилась до тех пор, пока Хок неохотно не перевел свой взгляд со своей руки на суровый профиль Гримма. Когда Гримм наконец поднял взгляд от языков пламени, Хок вздрогнул от печали, которую он увидел на лице своего лучшего друга.
— Она даже не спросила, будет ли со мной все в порядке? Куда попала стрела? Хоть что-нибудь? — Хок пытался говорить спокойно, но его голос резко прервался.
— Мне жаль. — Гримм осушил свой стакан и ткнул горячие красные угли носком своего ботинка.
— Черт побери, эта девушка сделана изо льда!
— Отдыхай, Хок, — сказал Гримм в огонь. — Ты потерял много крови. Ты подошел очень близко к тому, чтобы умереть этой ночью. Если бы ты не поднял руку, защищая себя, стрела вонзилась бы тебе в сердце, а не просто пронзила тебе руку, пришпилив ее к груди.
Хок пожал плечами.
— Маленькая царапина на моей груди…
— Дьявол, дыра размером со сливу была проделана на ладони твоей руки! Старому целителю пришлось протащить стрелу через твою руку, чтобы вынуть ее. И ты сам слышал его. Если бы стрела попала тебе в грудь, куда и должна была, если бы тебе странным образом не повезло, он не смог бы ничего сделать, чтобы спасти тебя, настолько ужасно зазубренной она была. Ты будешь носить шрамы и боль в этой руке до конца жизни.
