Тайна древлянской княгини - Дворецкая Елизавета Алексеевна (бесплатная библиотека электронных книг .txt) 📗

Прежде чем опять идти замуж! Никто в этой избе, как и во всей Ладоге, не сомневался, что раньше или позже Предславе предстоит новое замужество. Слишком многое заключала она в себе, чтобы роды и племена позволили всему этому пропасть даром.

Вот так и Предслава облеклась в медвежью шкуру. В один из глухих темных дней, когда даже в полдень над заснеженным миром висит серое марево и далекое солнце безнадежно тонет за целыми морями серых, плотных, непроглядных снеговых туч, бабка Милуша повела ее в настоящую Велешу – внутреннюю, скрытую от глаз непосвященных, настоящее Кощное подземелье.

От матери Предслава еще в детстве слышала о существовании этого места – как и все в Ладоге. Но мало кто здесь побывал, и сама Дивляна спускалась сюда только один раз. Неподалеку от берега Волхова, в логу, располагался вход – отверстие, закрытое толстой дубовой дверью. Среди снегов был расчищен узкий проход – едва одному пробраться. Отворить тяжелую дверь старухе было не под силу, и им помогал Велем, но внутрь он не пошел – жуть брала, да ему и незачем. Вошли только Милорада и Предслава; дверь Велем опять за ними закрыл, и они остались вдвоем в кромешной тьме подземелья.

После холода снаружи здесь показалось неожиданно тепло. Предслава стояла, замерев и ничего не видя, боясь пошевелиться и только слыша, как бабка Милуша шуршит и возится с чем-то впотьмах. Мерещилось, что малейшее неловкое движение разрушит хрупкое равновесие этого места, вызовет к жизни неведомые, но жуткие силы, растворит провалы в саму Бездну… Вспоминался рассказ матери о том, как Дивляна, тоже будучи молодой вдовой, ровесницей нынешней дочери, тоже в Ладоге и тоже зимой однажды видела сон о нисхождении в Навь – она видела там другое, но Предслава не могла отвязаться от чувства, что находится в Нави.

И это чувство лишь усилилось, когда Милорада засветила факел от угольков, которые принесла в горшке, и тьма несколько рассеялась. Вокруг были неровные стены из серого известняка, невысокие, довольно узкие темные проходы – промытые водой, может быть, подправленные человеческими руками. Наверху Предслава заметила вытянутые темные комки, прилепившиеся к своду – это спали зимним сном летучие мыши, ушаны и ночницы, – и содрогнулась: ведь их считают душами умерших. И вновь она ощутила себя в Нави. Это место считалось воротами туда, началом Закрадного мира, и кто телесно входил сюда, духом оказывался там… Предслава стиснула зубы, стараясь унять дрожь, но с трепетом, преодолевая себя, следовала за медленно ковыляющей бабкой Милушей. Казалось, каждый шаг уносит ее в неизмеримую даль от знакомого, привычного мира живых, и неизвестно, удастся ли найти дорогу назад. Шаги она не считала, но ей казалось, что они ушли от входа очень далеко.

Милорада провела ее через несколько проходов и остановилась в пещере, посреди которой лежал большой темный валун. Зная, что нужно делать, Предслава вынула из принесенного мешка кусок хлеба с солью, положила возле камня, потом вылила на него молоко из кувшина и встала рядом на колени, приложила ладони к гладкой поверхности камня. Дрожь брала при мысли о том, сколько раз за многие века Велесов камень принимал подношения, сколько ладоней ложилось на это самое место и вкладывало в него свои желания, чувства, надежды. Но сюда не ходят с обычными просьбами. Велесов камень служит не для этого.

Вытащив из-под накидки кудес, бабка Милуша принялась постукивать в него, обходя камень и замершую внучку противусолонь. Предслава закрыла глаза и, как ее учили, отпустила дух. Бабка была с ней, чтобы помогать, направлять и оберегать, и она вошла в Навий мир, будто в темную воду неизвестной глубины. Она, внучка и правнучка многих поколений волхвов обоего пола, была рождена для этого, и сама судьба привела ее на ту же тропу, по которой издавна шли ее предки.

Тьма была и вокруг, и внутри нее, и лишь мерно поюший голос бабки, стук кудеса доносился до слуха, указывая путь, не давая потеряться. Каждый удар в кудес будто открывал новую дверь, позволяя освобожденному духу идти дальше, дальше… Будто с высоты, Предслава ясно видела свою жизнь и понимала все то, что раньше оставалось неясным или о чем она не задумывалась; но это же было и не важно. Ей открылись такие просторы, по сравнению с которыми собственная жизнь была песчинкой. Она училась идти по незримой воздушной тропе, ведущей к престолам богов – без этого умения по-настоящему приносить жертвы невозможно.

А темная река мягко подхватила ее и понесла. Не было больше толку оглядываться назад, мысленно цепляться за оставшийся позади берег – и Предслава расслабилась, позволила Забыть-реке нести ее, зная, что бабка рядом и не даст совсем пропасть. Легкость этого движения внушала подозрения – все ли идет как надо? Ведь сколько ходит рассказов о людях, желающих научиться волховской мудрости, всю жизнь ломившихся в «Навье окно», но только разбивших головы о незримые засовы Той Стороны.

Но это было не про нее. Она родилась для хождения на Ту Сторону, и даже если она первые двадцать лет своей жизни не знала и не думала об этом, способность никуда не делась. Та Сторона ждала ее – у нее много времени – и теперь с готовностью приняла в объятия. Предславе даже не понадобилось ничего делать. Но эта легкость, когда она поняла ее значение, не обрадовала. Люди, любимые Той Стороной и рожденные для нее, попадают туда без труда, но зато не могут выйти обратно. Никогда. Та Сторона самовластно управляет их жизнью, не спрашивая, чего они хотят, не предоставляя никакого выбора. С рождения человека, если не раньше, все решено за него, хочет он того или нет. И пусть князь Ольг с княгиней Яромилой сильно виноваты перед племянницей, они только сделали то, чего хотела Та Сторона, стремившаяся заполучить назад свою дочь, пленницу и жертву. Тропа ее жизни пролегла к Велесову камню, и сколько бы она ни пыталась уклониться в сторону, по своему решению или по чужому, тропа все равно вернет ее на прежний путь.

Вопреки ожиданиям, внизу оказалось светло. Тьма растаяла, уступив место хрустальной прозрачности воздуха. Предслава стояла на берегу большой реки, в окружении золотого осеннего леса, а наверху сияло голубизной небо, отмеченное белыми облачками. Такая же голубая река, с теми же облаками лежала у ее ног, и она вдруг усомнилась, где же на самом деле верх, а где низ.

У ее ног? Она стояла не на двух, а на четырех ногах, причем эти ноги оканчивались черными копытами, попиравшими палую желтую листву. Предслава превратилась в турицу, самку могучего лесного быка, и никогда еще она не чувствовала себя настолько сильной. Она побежала вдоль берега, легко одолевая пригорки и овраги, перепрыгивая или вброд преодолевая ручьи, и ее переполняло счастье – ощущение своей силы, уверенности, свободы.

Вот только на том берегу реки по-прежнему царила тьма. Вода уходила в ту тьму, начинавшуюся серым туманом, и нельзя было даже разглядеть, где, собственно, начинается другой берег. Предслава не удивилась – ведь она совсем не имела тут ни сил, ни опыта, и тот берег не открывался даже ее глазам. Немало ей придется побегать по этим незримым тропам, прежде чем она сумеет хотя бы его увидеть.

Стук кудеса завучал громче и торопливее, и Предславу потянуло на звук. Она побежала быстрее, тьма снова сгустилась… и она очнулась возле Велесова камня. В первый миг ей показалось, что она сама окаменела от неподвижности – таким тяжелым и неповоротливым стало собственное земное тело по сравнению со свободой ее облика на Той Стороне.

И когда они с Милорадой вышли из подземелья, Предслава с трепетом взглянула на белый свет. Казалось, вернуться, побывав там, нельзя, и выйдешь оттуда уже в какой-то другой мир, где на тех же местах находится что-то совсем другое… Видя заснеженные сопки, Дивинец неподалеку, Предслава шарила по ним взглядом, выискивая явные или запрятанные отличия.