Хозяйка поместья - Басби Ширли (первая книга txt) 📗
Он зарылся головой в ее кудри.
— Котенок, я тогда дико ревновал, я был близок к тому, чтобы убить тебя. Вспомни, ты пропадала почти год, и я был уверен, что Адам — твой любовник.
— Адам? — удивилась Кэтрин, и Джейсон только тут сообразил, что не рассказал ей о том, что вместе с матерью приехал и ее брат. Более того! Не только ее брат, но и его тоже!
От изумления ее глаза стали почти круглыми. Какое счастье! Ей все время хотелось повторять мужу, как сильно она его любит, почему так вела себя. Настало время признаний для них обоих, но Кэтрин не могла заговорить о Давалосе. Она понимала, что это нужно сделать, что без признания счастье ее не будет полным, но, прижав голову к широкой груди Джейсона, не могла решиться и произнести страшные слова.
Не догадываясь о ее внутренней борьбе и терзаниях, Джейсон поцеловал ее склоненную голову.
— Я так люблю тебя, Кэтрин. Ты моя! Ты всегда была моей, и только из гордости и упрямства не желала этого признавать. Я знал это уже в ту ночь, когда ты танцевала передо мной в красном цыганском платье. Помню, что подумал тогда: маленькая ведьма, выступаешь ты здесь в последний раз, отныне и навеки ты будешь танцевать только передо мной, только я буду видеть все твои прелести! — И добавил:
— Как я ревновал, когда думал о твоих возможных любовниках!
Она вздрогнула и с болью в голосе спросила:
— А для тебя имело бы значение, если бы у меня были любовники?
Он так сжал ее, что мог бы и не отвечать.
— Для меня невыносима даже мысль, что тобой обладает кто-то другой! Что со мной было, когда я решил, что ты и Адам — любовники! Господи, даже не хочется вспоминать об этом!
Наслаждаясь его объятиями, она с горечью думала, что эти минуты горького счастья могут быть последними. Как рассказать ему о Давалосе? Губы Джейсона слились с ее губами, она отвечала ему с любовью и желанием, но как только его поцелуй стал настойчивее, а руки начали ласкать ее, это был уже не Джейсон! Его мягкие губы стали вдруг отвратительными губами Давалоса, и ужас охватил все ее существо. Она задрожала и, боясь сорваться на крик, с силой выскользнула из объятий Джейсона.
Он озадаченно смотрел на эту побледневшую незнакомку» с дикими глазами.
— Что случилось? — непонимающе спросил он.
— О Боже! Не дотрагивайся до меня! — всхлипнула она. — Я не вынесу этого!
— О чем ты говоришь?
На его лицо она старалась не смотреть. Попыталась заговорить, но язык не повиновался ей. Терпеливо, как взрослый ребенка, Джейсон спросил:
— Что случилось?
Ее губы дрожали, в конце концов она выговорила:
— Я не могу сказать тебе. Пожалуйста, не спрашивай меня.
— Это плохо. Ты говоришь, что любишь меня, и тут же отталкиваешь, словно я хочу тебя изнасиловать.
Кэтрин вздрогнула при этих словах, а Джейсон опять притянул ее к себе. Она вырвалась, подлетела к двери и смотрела на него оттуда, как затравленное животное; в глазах у нее застыло страдание. Не дожидаясь приступа его ярости, она простонала:
— О, Джейсон, это не из-за тебя! Из-за Давалоса! Он, он… — Она не могла произнести эти слова, но и так все было ясно.
Джейсон из смуглого стал белым, посветлели даже его глаза, но Кэтрин не заметила в них муки. Она лишь услышала его ледяной голос:
— Он изнасиловал тебя?
Короткий кивок был ему ответом. Она не подымала глаз, боясь увидеть отвращение на его лице. Прислонилась к двери и кричала:
— Я сражалась с ним, но он связал мне руки. Я не могла остановить его. Слава Богу, этот ночной кошмар был только один раз, если бы он еще дотронулся до меня, я или бы умерла, или бы убила его.
Кэтрин подняла голову. Глаза его полыхали холодной яростью, но она не знала, о чем он в этот момент думал, и не правильно истолковала ее причину. А ему было смертельно больно и стыдно, что из-за него она подверглась такому унижению. Она не знала, что злость эта направлена против него самого: он не смог защитить ее, не смог уберечь от опасности тем утром. И все только потому, что потерял контроль над собой и не удержал ее. Он обвинял себя в тупости, потому что сразу не понял, что произошло. Его руки непроизвольно сжались в кулаки, рот болезненно искривился. Увидев это, Кэтрин не выдержала:
— О Боже, Джейсон, здесь нет моей вины! Я всего лишь женщина, и руки у меня были связаны! — Она бросилась на кровать.
При виде ее страданий он забыл о себе. Злость куда-то подевалась, больше всего ему хотелось утешить ее, взять на руки, сказать, что он любит ее — только бы затихла ее боль.
Он едва протянул руку, как Кэтрин забилась в истерике.
— Не трогай меня! Никогда не дотрагивайся до меня! Ненавижу тебя! Ты понимаешь — л ненавижу тебя!
В этот момент Джейсон поверил ей. Для обоих это была бесконечная ночь. Кэтрин лежала с сухими глазами и желала, чтобы холод, исходивший от Джейсона, заморозил ее, и она бы ничего больше не чувствовала.
Утром с грустью наблюдала, как муж собирал вещи.
— Мы уезжаем в Терр дю Кер? — безразлично спросила она.
— Нет причин оставаться здесь, — ответил он каменным голосом, и Кэтрин показалось, что в этот момент умерло ее сердце.
Джейсон быстро упаковал все, оседлал лошадей, и они покинули долину, молча оплакивая свое недолгое счастье. Разговаривать им было не о чем. Джейсон всю дорогу думал о Пьющем Кровь.
Но Пьющему Кровь он был не нужен, поскольку его план и так осуществлялся. Он без труда нашел испанца и предложил ему свои услуги — проводить к золоту, которое тот разыскивал. Давалос отнесся к нему с подозрением и какое-то время колебался, пока Пьющий Кровь не пояснил:
— Ты никогда не добьешься этого от Джейсона. Нолан мертв, только я один знаю дорогу туда. Давалос сузил свои черные глаза.
— Почему ты хочешь показать ее мне? Пьющий Кровь невозмутимо приподнял бровь:
— Ты потратишь много времени и сил, досаждая Джейсону. Ему не нужно золото, но если ты поделишься со мной, я покажу тебе дорогу.
Давалос про себя посмеялся глупости Пьющего Кровь.
Его солдаты никогда не задумывались над действиями своего лейтенанта, они просто выполняли его приказы. Он сказал, а они поверили, что Джейсон совершил какое-то преступление против Испании и что, захватив его жену, они поймают и самого Джейсона. Они следовали туда, куда посылал их Давалос, однако когда он приказал им ступить на территорию команчей, многие испугались, особенно после того, как проводником их стал индеец. Пьющий Кровь указывал путь, не вступая в лишние разговоры, но однажды вечером подошел к Давалосу и сказал, что хочет поговорить с ним наедине. Отойдя в сторону, индеец спросил:
— Ты поделишься с ними?
Ответ был отрицательным.
— Конечно нет. Что они будут с этим делать?
— Как ты собираешься скрыть это от них?
— А уже близко? Медленный кивок в ответ.
— Очень близко? Еще один кивок. Давалос загорелся:
— Покажи мне!
— А другие?
Давалос прикусил губу.
— Мы уедем, когда они уснут, и ты покажешь мне. Успеем вернуться прежде, чем у них возникнут подозрения.
Пьющий Кровь только кивнул. Дождавшись, когда все уснут, они покинули лагерь. Два часа ехали молча, потом Давалос пожаловался:
— Ты же говорил, что это близко.
— Это так, — последовал спокойный ответ. Прошел еще час, начинало светать.
— Сколько еще ехать? Мы не успеем вернуться вовремя.
Пьющий Кровь медленно обвел взглядом каньон. Через час над головой будет светить солнце. Они углубились в Земли команчей; безусловно, испанские солдаты повернут обратно, поскольку невозможно найти их в каньоне. Он внезапно остановил лошадь и ударил Давалоса прикладом ружья. Удар застал Давалоса врасплох, и он, как мешок, свалился на землю.
Пьющий Кровь, по лицу которого блуждала сейчас страшная улыбка, донага раздел Давалоса, положил его лицом вверх на песок, обмотал запястья и щиколотки ремнями из сыромятной кожи. После этого врыл в землю каньона четыре кола, которые привез с собой, врыл глубоко и привязал к ним ремни. Затем сел и начал наблюдать, как поднимается над каньоном солнце.
