Портрет моего сердца - Кэбот Патриция (читаем книги онлайн бесплатно без регистрации .txt) 📗
Когда он миновал студию, где художник писал обнаженного натурщика, его омрачила неясная мысль: писала ли когда-нибудь Мэгги обнаженного мужчину? Неужели он не первый нагой мужчина, которого ей довелось увидеть?
Почувствовав неловкость, Джереми быстро отправился дальше, заглянул в одну из студий третьего этажа и спросил какого-то взъерошенного молодого человека, отмывавшего кисти:
— Где я могу найти мисс Герберт?
Тот подскочил на месте, отложил трубку с опиумом, которой затягивался, и полюбопытствовал на удивление высоким голосом:
— Вы имеете в виду Мэгги?
— Да. — Значит, эти люди называли друг друга просто по именам? Когда она станет герцогиней Ролингз, он положит этому конец. — Где ее студия?
— Шестой этаж, дверь налево, — последовал лаконичный ответ. — Только не проси ее позировать. Она и эта французская сучка даже лоскутка с себя не снимут. Поверь, я уже просил. Мы все просили.
— Ладно, благодарю за совет.
— Но если тебе надо выпить, — добавил молодой человек, когда Джереми шагнул к двери, — то на вино она не скупится. Такие вот дела с этими дамами-портретистками: раздеться не разденутся, а на выпивку щедры. Конечно, они могут себе позволить. Все хотят, чтобы написали их портрет, но едва ли кто захочет изображение дверей Ньюгейтской тюрьмы.
Джереми торопливо отвел глаза от его картины.
— Ну ладно, до свидания. — Герцог поспешил удалиться, прежде чем молодой живописец покажет ему другие свои шедевры.
Наконец, преодолев еще три марша скрипучей лестницы, он услышал голос Мэгги, доносившийся из глубины коридора. Джереми не мог разобрать, что она говорила и к кому обращалась, но бурная радость от звука ее голоса подсказала ему, что это не имеет никакого значения. Он нашел свою Мэгги и, значит, достиг своего прибежища.
Глава 26
Мэгги ошеломленно уставилась на него. Она покинула особняк, чтобы никогда больше не видеть Джереми, и вдруг тот запросто шагнул в ее студию с таким невинным видом, словно понятия не имеет ни о каких сложностях. Мэгги просто лишилась дара речи.
Выглядел он неплохо. Даже очень. На нем был костюм, не парадный мундир, а настоящий вечерний костюм: черный плащ, безупречно сшитые черный фрак и брюки, белая рубашка, белый жилет. Подбородок утопал в пышном галстуке, начищенные башмаки сверкали, даже перчатки, которые он держал в руке, отличались нетронутой белизной. Поскольку цилиндр он при входе снял, можно было заметить следы явной попытки унять непокорные кудри, как всегда тщетные. Но на взгляд Мэгги, он был умопомрачительно красив.
Беглый взгляд в сторону подруги доказывал, что такого мнения придерживается не только она: Беранж застыла, не сводя глаз с герцога.
— Вот ты где. — У него хватило нахальства обратиться к ней так небрежно, словно они столкнулись на улице. — Могу я зайти?
— П-привет, — заикаясь пролепетала Мэгги.
Что такое с ней происходит? Она ведь должна злиться на него, он лишил ее девственности… ладно, она сама отдалась ему… но зачем так поспешно вставать с дивана и одергивать юбку? Сообразив, что на ней рабочий балахон, перепачканный красками, Мэгги стала торопливо развязывать тесемки, и все это время ей голову сверлила одна мысль: «Он тебя обманул. Да, Мэгги, обманул сознательно и бессердечно. Ты не должна быть с ним любезной. Не должна!»
— Не желаешь чего-нибудь? — пробормотала она, стараясь держаться столь же непринужденно, как и он. — Бокал вина?
— Отлично, — сказал Джереми, не глядя на нее.
Он с любопытством разглядывал обстановку студии: высокий потолок, незаконченные полотна у стены, деревянные стойки с картинами, веселый огонь в печурке, ведерко для мытья кистей, разноцветные бока которого свидетельствовали о долгой службе, и особенно прелестную блондинку, по-кошачьи выгнувшуюся на низком диване у окна.
— Привет.
Беранж обольстительно улыбнулась.
— Привет. Вы, наверное, Джерри. — Несмотря на предостерегающий взгляд Мэгги, она кокетливо промурлыкала букву «р», утроив ее.
— Да, — ухмыльнулся Джереми. — А кто вы?
— Ее имя, — ответила Мэгги гораздо более резким тоном, чем намеревалась, — Беранж Жаккар, и она уже уходит. — Поскольку оба недоуменно повернули головы в ее сторону, ей пришлось их познакомить. — Ваша светлость, разрешите представить вам мадемуазель Жаккар. Мадемуазель Жаккар, это его светлость герцог Ролингз.
Беранж томно протянула ему изящную руку, мило пролепетав:
— Же сюи аншанте. Я очень рада.
— А я очарован. — Джереми поднес ее руку к губам.
Мэгги обратила внимание, что с галантностью истинного джентльмена он поцеловал воздух в дюйме от пальчиков француженки, но руку не выпустил, а начал рассматривать.
— Мисс Герберт пишет ваш портрет, мадемуазель Жаккар?
— Мой? — засмеялась та. — Нон, нон…
— Беранж посещала ту же художественную школу в Париже, что и я, — вмешалась Мэгги. — Она, как и я, приехала в Лондон, чтобы попытаться завоевать себе репутацию в портретной живописи. Она снимает мастерскую напротив моей и как раз собиралась вернуться к работе. Не так ли, Беранж?
Беранж не сводила глаз с Джереми, а тот не выпрямлялся и не отпускал ее руку.
— Он великолепен, твой герцог. Ты попросту глупышка, — сказала подруге по-французски Беранж.
Мэгги поблагодарила Господа за то, что Джереми, насколько ей было известно, не знал ни одного французского слова.
— Я спросил вас, мадемуазель Жаккар, не являетесь ли вы объектом портрета, так как не вижу следов краски на ваших пальцах. — Джереми слегка повернул ее изящную ладонь. — Мэгги обычно сплошь ею покрыта.
— В отличие от Маргериты, я во время работы надеваю перчатки. Видите ли, вещества, с которыми мы работаем, огрубляют нежную женскую кожу, а я хочу сохранить руки мягкими.
Что за глупость? Мэгги рывком содрала защитный балахон. Эта парочка мило болтает о нежности кожи, а у нее сердце рвется на части!
— Что привело вас в Челси, ваша светлость? — осведомилась Мэгги, свертывая балахон и бесцеремонно швыряя его в угол, затем подошла к столику, на котором держала вино, и налила Джереми бокал.
Джереми выпрямился и взял вино из ее рук, не выпуская из другой руки цилиндра.
— Ну, я подумал, что загляну к тебе и спрошу, не занята ли ты вечером. У меня билеты на балет, возможно, мы бы могли вместе пообедать…
— На балет? — оживилась Беранж. Джереми оглянулся, явно не понимая, что представляет собой мадемуазель Жаккар, и характера их дружбы.
— Да, — подтвердил он, снова оборачиваясь к Мэгги. — Балет. И обед… до или после.
Сознавая, что рядом с очаровательной блондинкой выглядит бог знает как в старомодном шерстяном платье, да еще с перепачканными краской руками (про фиолетовый мазок на лбу она не догадывалась), Мэгги решила больше не изображать радушную хозяйку и холодно заметила:
— Думаю, едва ли будет прилично, ваша светлость, чтобы вы сопровождали в театр какую-либо женщину, кроме вашей невесты.
— А, — произнес Джереми с раздражающим спокойствием. — На этот счет можешь не беспокоиться. О такой мелочи я уже позаботился.
— Мелочи? — недоверчиво переспросила Мэгги. Наблюдавшая Беранж поворачивала голову то к одному, то к другому, словно наслаждаясь представлением. — Джереми, эта мелочь — будущая герцогиня Ролингз!
— Нет, она не будет герцогиней.
— Неужели? — Да как он смеет отрицать то, что она и все читатели самой распространенной газеты узнали сегодня утром? — В таком случае следует известить «Таймс». В отличие от меня они не поддались на твои уверения, что Звезда Джайпура не женщина, а камень.
— Мне очень нравится эта часть истории, — заметила с дивана Беранж. — Насчет камня. По-моему, весьма изобретательно.
— Никакого изобретательства, — прошипел Джереми. — Это не просто камень, а сапфир в двадцать четыре карата.
Его ответ заставил Беранж приподняться на локтях.
— Сапфир в двадцать четыре карата? Двадцать четыре? — уточнила она.
