Любовь контрабандиста - Картленд Барбара (книги без регистрации полные версии .TXT) 📗

Эта амазонка когда-то принадлежала ее матери, но, несмотря на то что была уже довольно старой, прекрасно сохранилась. Леона была признательна судьбе за то, что догадалась взять ее, так же как и ботинки для верховой езды, хотя ей потребовалось некоторое время, чтобы найти их в одном из многочисленных массивных шкафов, стоявших в комнате. Ей не удалось, однако, разыскать свою шляпу, и поэтому девушка завязала тонкую косынку вокруг своих завитых по последней моде волос и, подобрав перчатки и хлыстик, на цыпочках подошла к двери. Она отперла ее и прислушалась… повернула с величайшей осторожностью ручку, чуть приоткрыла дверь и снова прислушалась.

Откуда-то снизу до нее доносились отдаленные голоса дам, джентльмены все еще находились в столовой.

Судя по всему, в коридорах не было ни души.

Она выскользнула из комнаты и плотно прикрыла за собой дверь. Хьюго подробно рассказал ей, как пройти, предварительно обследовав эту часть дома.

— Иди в правую сторону, сверни в первый коридор, ведущий налево, потом снова направо и дальше прямо до тех пор, пока не выйдешь на лестничную клетку, — говорил он.

Все это оказалось гораздо дольше, чем она предполагала, и Леона уже решила, что, возможно, ошиблась поворотом, когда наконец обнаружила узкие, едва различимые ступеньки, ведущие, как объяснял ей Хьюго, на нижний этаж. Там находилась маленькая прихожая, дверь которой, выходившая наружу, была не заперта — должно быть, об этом позаботился Хьюго. Открыв ее, Леона почувствовала, как в лицо ей ударил резкий порыв холодного ветра, и очутилась рядом с зарослями лавровых кустов. Осторожно обойдя их, она вышла на подъездную аллею и в тусклом свете закатного солнца, пробивавшемся сквозь сумерки, различила очертания стоявшей под развесистыми ветвями дуба лошади. Подойдя поближе, она увидела, что лошадь держал под уздцы совсем еще молодой, простоватый на вид парень с конюшни, и догадалась, что Хьюго подкупил его.

— Вот вы где, миледи! — воскликнул он, едва заметив ее. — Я уже боялся, что пришел не на то место.

— Нет, именно здесь я ожидала вас найти, — отозвалась Леона.

Взглянув на лошадь, она узнала в ней Кингфишера 21, любимого жеребца Хьюго, и подумала, что только настоятельная необходимость и срочность ее миссии могла вынудить брата оседлать его. Пока конюх помогал ей взобраться в заранее приготовленное дамское седло, она надеялась в душе, что Хьюго по крайней мере щедро заплатил ему за то, что ради их спасения он сам рисковал попасть в беду.

— Я очень благодарна вам за то, что вы сделали для нас, — произнесла она чуть слышно, не решаясь повысить голос.

— Не стоит, миледи, — ответил парень. — Мне пора уносить ноги, пока кто-нибудь меня не заметил. Тот важный малый, который приказал мне быть здесь, говорил, что никто ни о чем не узнает, пока я буду держать язык за зубами.

— Тогда помните: никому ни слова, — тем же тоном добавила Леона.

Она слегка подхлестнула Кингфишера, и умное животное тотчас подчинилось ей, резко устремившись вперед, как будто жеребец догадался, что возвращается домой, и был бы рад снова оказаться в своем привычном стойле.

Хьюго описал ей дорогу, но Леона понимала, что от нее потребуется вся ее ловкость и сообразительность, чтобы добраться до Ракли примерно в то время, на которое он рассчитывал. Она бросила прощальный взгляд на парк, отыскала во тьме тропинку, ведущую к гряде меловых холмов, и пустила коня ровной рысью.

По резвости и бодрому бегу Леона догадалась, что Кингфишера не разминали, как обычно, этим утром.

И все же необходимо было беречь его силы. Им предстоял путь длиною по меньшей мере в восемь миль и — если ей повезет — ровно столько же миль обратно.

Мысленно она задавалась вопросом: не слишком ли оптимистичными были заверения Хьюго, что она успеет вернуться в Клантонбери и никто не заметит ее отсутствия? У нее возникло ощущение, что он явно опережал события или, вероятно, просто хотел убедить самого себя, что это и в самом деле возможно.

— Если меня не будет здесь завтра утром, что ты скажешь тогда? — спросила она его.

Он отвел глаза в сторону и ответил совершенно серьезно:

— Я объясню, что ты соскучилась по дому, что ты, должно быть, вернулась потому, что беспокоилась о своих животных. Я постараюсь убедить всех, что ты не посвятила меня в свои намерения.

Слушая его, Леона понимала, что лорд Чард не поверит ни единому его слову. Однако она выбросила эту мысль из головы. Для нее сейчас имело значение лишь одно: сумеет ли она справиться со своей задачей, достигнув Ракли-Касл.

Она терялась в догадках, как поступит лорд Чард, когда, перейдя из столовой в гостиную, обнаружит ее отсутствие. Быть может, он выждет некоторое время, решив, что она, по-видимому, поднялась наверх оправить платье или привести в порядок прическу? Или тут же спросит у герцогини, где она? Ему даже может прийти в голову, что она ожидает его на веранде.

Мыслями девушка уносилась далеко, и в своем воображении она ждала его. О чем он намеревался говорить с ней? Что он собирался сказать в саду, когда их перебили? Она почувствовала, как сердце ее болезненно сжалось.

И тогда она поняла! Поняла, ощущая дуновение солоноватого ветерка с моря, трепавшего завитки локонов вокруг ее лба и щек. Поняла, вдыхая свежий, пряный аромат холмов, чувствуя под собою мерные движения Кингфишера и слыша крики чаек, круживших над ее головою.

Она любит его! Так вот что означало то странное ощущение в груди, когда она видела его перед собою и когда он подходил к ней ближе. Вот почему ее пальцы дрожали от его прикосновения, вот почему ей было трудно встретиться с ним взглядом и от одного звука его голоса ее дыхание невольно учащалось.

Это нелепо, невероятно, и все же она любит его!

Ей хотелось быть рядом с ним, чувствовать его близость.

Леона снова невольно вспомнила ту ночь, когда она сидела на его постели и он пытался ее успокоить и, заметив, как ее била дрожь, обернул вокруг ее плеч покрывало руками столь же нежными и заботливыми, как руки женщины.

Она любит его! И сегодня вечером она упустила единственную возможность добиться взаимности.

Она горько рассмеялась и услышала, как пронзивший тишину звук растаял в темноте, словно крик раненого животного. Как глупо думать, что он тоже может полюбить ее! Лорд Чард — богатый, знатный, прославленный герой французской кампании, которому ничего не стоило завоевать сердце любой женщины, привлекшей к себе его внимание!

Нет, он просто был добр к ней, как мог быть добр к ребенку. То, что он собирался сказать, вовсе не обязательно должно было иметь отношение к любви. Она была уверена в этом. Возможно, он хотел умолять ее покинуть Ракли и бежать от всех последствий злополучной авантюры Хьюго. Он мог предложить ей крышу над головой у своих родственников, он мог сделать все, что угодно, чтобы хоть отчасти возместить хаос и разрушение, которые принес в ее семью. Но любовь! Только не любовь!

Почему он должен полюбить» маленькую деревенскую нищенку «, как назвала ее герцогиня еще до того, как они познакомились? Она почувствовала, как слезы выступили у нее на глазах, потому что она внезапно ощутила себя одинокой и потерянной. Единственным утешением для нее служило то, что Хьюго обратился к ней в беде и она не имела права его подвести. Девушка с жаром ухватилась за эту мысль. Она одна может помочь Хьюго. Она обязана спасти его, даже если это будет означать крах ее собственного счастья.

Леона ехала все дальше и дальше, Кингфишер нес ее вперед смело и уверенно. На темном небосклоне одна за другой вспыхивали яркие звезды, и в полумраке необходимо было двигаться не слишком быстро, чтобы избежать едва различимых трещин или выступов, внезапно возникавших на пути. Леона понимала, что ей придется все время быть настороже, и старалась не думать ни о чем, кроме того, как добраться до нужного места в безопасности и по возможности скорее. Но никакое усилие воли не могло заглушить в ней голос собственного сердца. В памяти ее всплывало лицо лорда Чарда, отдельные мгновения их встреч, обрывки разговоров. Девушка как будто снова видела странное выражение в его глазах, когда он поднимался вверх по лестнице навстречу ей, а она застыла в ожидании, сжимая в кулачке фарфоровую чашку.