Горгона и генерал (СИ) - "tapatunya" (бесплатные книги полный формат .TXT) 📗
Горгона оглянулась на остальных и отъехала чуть в сторону. В дорожном плаще королевской гвардии она выглядела как подросток. Эта безумная женщина успела довольно коротко остричь волосы и теперь убрала их в обычный хвостик. Кажется, она всерьез вознамерилась изображать мальчика, как будто они были внутри дешевого сентиментального романа.
— Я еду с вами, — объявила она, пытаясь выглядеть безмятежно и уверенно.
— Какого, собственно…
— Мои бриллианты! — зашипела она. — Они остались в Изумрудном замке, а вы как раз возвращаетесь в те края!
— Я привезу их вам, — пообещал Трапп.
— По-вашему, я могу доверить свои сокровища такому проходимцу, как вы? — прищурилась она.
— Проходимцу? — поразился Трапп.
— Ради бога, — разозлилась гематома. — Как будто кроме великого генерала некому больше волков по лесам гонять! Думаете, я не понимаю, что вы просто сбегаете из столицы, потому что вам наскучила вся эта суета?
— Это же не развлекательное путешествие…
— Еще несколько возражений, — предупредила Гиацинта, — и я подумаю, что вы сбегаете от меня!
Трапп открыл и закрыл рот, сердито глядя в упрямое лицо горгоны.
— Ну вот и договорились, — умиротворенно кивнула она и направила своего коня к остальному отряду.
27
Всю дорогу до Косого перекрестка шел колючий и злой дождь, поэтому, добравшись до трактира, Трапп первым делом потребовал себе горячую ванну.
— Ну надо же, — развеселился Варкс, стягивая с себя насквозь промокший плащ, — как некоторых генералов ссылка избаловала.
— Напомните мне, какая у вас нынче должность? — холодно осадил его Трапп, кивком веля Гиацинте следовать за ним. — Неужели все еще никакой?
Гематома была такой замерзшей и усталой, что молча повиновалась.
В комнате генерал без лишних слов стянул с неё всю одежду и засунул горгону в теплую воду.
— Я распоряжусь насчет ужина, — сказал он, не уточняя, чего именно ей хочется. Вряд ли здесь было богатое меню, да и гематома как-то призналась, что неприхотлива в еде.
— Ты тоже переоденься, — отозвалась Гиацинта, блаженно закрыв глаза.
Она казалась до того бледной и изнуренной, что генерал даже злиться на неё перестал.
Когда служанка принесла немудреный суп и подогретое вино, Трапп завернул гематому в покрывало и усадил за стол, сам ополоснулся в остывшей уже воде и потянулся за штанами.
— Я бы на твоем месте не тратила время на возню с одеждой, — заметила Гиацинта, уплетая хлеб с несвойственным ей аппетитом.
Трапп хмыкнул и уселся напротив неё, демонстративно отшвырнув штаны в угол.
Порозовевшая и довольная горгона с забранными наверх влажными волосами, которые кудрявились возле шеи и на висках, была чудо как хороша. Её глаза весело блестели, и она смотрела на Траппа с одобрительной улыбкой.
— Обожаю твои плечи, — сказала Гиацинта. — Почему тебе нельзя все время ходить голым?
— Да, такая тактика могла бы устрашить неприятеля.
Трапп налил себе вина и взялся за ложку.
— Ты выяснила, откуда мой отец, пославший к тебе убийцу, раздобыл твой портрет?
От неожиданности Гиацинта поперхнулась.
— То есть, — уточнила она, — сейчас, сидя передо мной абсолютно обнаженным, ты думаешь об убийцах?
— Глядя на тебя, я всегда думаю об убийцах. Я больше чем уверен, что однажды ты доконаешь меня, дорогая.
— О, только не нужно драм, — закатила глаза горгона. — Выяснилось, что Антуан торговал моими портретами направо-налево. Он, видишь ли, так подрабатывал. Повысь своим офицерам жалование!
— Он теперь офицер Бронксов, пусть они его и кормят. Но как ты вообще додумалась сунуться к этому Верду до того, как все прояснилось с тем нападением? А если бы он был причастен к нему?
— Он же мой брат! — возмутилась горгона.
— Ну, это не помешало тебе подставить его, отправив в смертельную ловушку.
Глаза Гиацинты стали бездонно-черными, а губы превратились в тонкую нитку.
— Я не собираюсь обсуждать это с тобой, — отрезала она.
— Мне просто интересно, — продолжал Трапп безжалостно, и сам не понимая, почему его заносит так далеко, — предательство у тебя в крови или были другие причины?
Её рука сжалась в кулак, и показалось, что удара не миновать.
Но горгона быстро совладала с собой. Неторопливо налила себе вина.
— Я спасала твою жизнь, — сказала она ледяным голосом.
— Если бы Антуан Верд убил меня в ту ночь, то фальшивый король, вероятнее всего, остался бы на троне и, зная твое упрямство, ты снова бы рано или поздно стала его фавориткой. С другой стороны, — продолжал Трапп довольно спокойно, хотя внутри у него всё вибрировало от гнева, — в тот момент ты была всего лишь беглой преступницей. Незавидное положение. В какой момент ты решила поставить на меня?
Горгона подтянула сползающее с плеча одеяло и высокомерно прищурилась.
— Тебе назвать точное время?
— А тебе обязательно быть такой стервой? — вспылил он.
— Без штанов твой гнев не достаточно убедителен, — Гиацинта, криво улыбаясь, отсалютовала ему бокалом.
Трапп выбил из её руки этот бокал и, перевесившись через стол, попытался разглядеть во мраке её глаз хоть что-то человеческое.
— Ты можешь больше не ставить себе таких вилок? — бессильно спросил он. — Что было бы, если бы Антуан Верд погиб той ночью? Как бы ты потом жила?
— Ты думаешь, я не спрашивала себя об этом? — тихо спросила Гиацинта. — Ты думаешь, я хотела в это вмешиваться? Я была зла на тебя! Я говорила себе, пусть они убьют тебя!
— Так какого черта ты вмешалась? — закричал Трапп прямо в её близкое лицо.
Она попыталась оттолкнуть его от себя. Генерал не пошевелился.
— Я не хочу это обсуждать, — повторила горгона упрямо.
— Гиацинта!
— Иди к дьяволу, Бенедикт.
Он продолжал сверлить её взглядом, не позволяя отвернуть лицо, пока губы Гиацинты не дрогнули.
— В меня как будто кто-то вселился, — сказала она с омерзением. — Кто-то, заставивший написать эти записки — одну для тебя с приглашением в бордель. Другую для Розвелла. Я ждала тебя в той комнате, с ужасом опасаясь твоего появления. Я занималась той ночью с тобой любовью и каждую минуту боялась за Антуана! Но не могла перестать целовать тебя. Я ненавижу тебя, — выплюнула Гиацинта зло.
И тогда Трапп поцеловал её, прямо в эпицентр этой злости, в подрагивающие от отвращения губы, в соль, которая их разъедала. Она пахла вином и обидой, попыталась увернуться, и Трапп на последних крохах самообладания отступил, вдруг испугавшись, что про ненависть — это гематома серьезно. Зашипев от негодования, она ухватила его за волосы и укусила за подбородок, а потом прижалась губами к его губам, принуждая их разомкнуться. Змеиным жалом вонзаясь в Траппа, Гиацинта распространяла свой яд по его венам. Он ощущал, как всё начинает пылать и жечь внутри, и рычание зарождалось в его горле. Вытряхнув гематому из её покрывала, Трапп подхватил её под попку, и она скрестила руки и ноги за его спиной, подставляя под поцелуи шею и ключицы. А потом обхватила его лицо ладонями, заставляя посмотреть в живые, сверкающие звездами глаза и, тихо улыбнувшись сквозь неуместные сейчас слезы, едва скользнула вниз, сливаясь с Траппом в единое целое. Короткими толчками пульсируя среди этой отравы, генерал ослеп и оглох, не отличая своего дыхания от дыхания Гиацинты. И мир взорвался вокруг, как будто их разнесло на части пушечным ударом.
— Я никогда не смогу понять тебя, Бенедикт, — умиротворенная Гиацинта раскинулась на кровати.
Потрясенный вспышкой собственного неистовства, Трапп пытался затопить её нежностью.
— Что на этот раз? — невнятно спросил он.
— Я живу с влюбленным в меня Шарлем. Вокруг ходит с матримониальными планами бывший король. И, как знать, какие намерения у короля действующего. А ты спокойно покидаешь столицу и в ус не дуешь. Разве великий генерал не должен бороться за свою женщину?
Трапп поднял голову, задумчиво разглядывая горгону.
