Раз и навсегда - Макнот Джудит (книги хорошем качестве бесплатно без регистрации .txt) 📗
Глава 2
– Виктория, ты действительно уверена, что твоя мать никогда не упоминала имени герцога Атертона или герцогини Клермонт?
Виктория попыталась сосредоточиться и отогнать от себя мрачное видение похорон родителей. Она устремила взор на пожилого седовласого врача, сидевшего за кухонным столом напротив нее. Будучи старинным другом ее отца, доктор Морисон принял на себя ответственность за устройство девочек и обслуживание пациентов доктора Ситона до прибытия нового врача.
– Все, что мы с Дороти знали, так это то, что мама из Англии, и что она отдалилась от своей семьи. Она никогда не говорила о ней.
– Может быть, у папы остались родственники в Ирландии?
– Папа вырос там в сиротском приюте. У него не было родителей. – Она вдруг вскочила. – Можно предложить вам кофейку, доктор Морисон?
– Хватит хлопотать вокруг меня, пойдите-ка вместе с Дороти во двор и посидите на солнышке, – мягко проворчал доктор Морисон. – Ты бледна как полотно.
– Прежде чем я пойду, скажите, может быть, вам что-то нужно? – настаивала Виктория.
– Мне бы нужно сбросить годков этак двадцать, – ответил он с мрачной ухмылкой, затачивая гусиное перо. – Я слишком стар, чтобы справиться с такой нагрузкой – лечением пациентов твоего отца. У себя в Филадельфии я привык частенько посиживать у камина с хорошей книгой в руках, уперев ноги в горячие кирпичи. Не могу даже представить себе, как я буду справляться с этими делами еще в течение целых четырех месяцев до приезда нового врача.
– Я очень сочувствую вам, доктор, – огорченно согласилась девушка. – Знаю, что это крайне тяжело для вас.
– Тебе и Дороги намного тяжелее, – заметил добрый старый врач. – А теперь бегите во двор и прихватите малость тепла от чудесного зимнего солнышка. Ведь это такая редкость, чтобы в январе выдался такой теплый день. А пока вы там будете, я накропаю письма вашим родичам.
Всего неделя прошла с того дня, когда доктор Морисон приехал навестить Ситонов и стал свидетелем несчастного случая: коляска, на которой ехали Патрик Ситон с женой, свалилась с речного обрыва и перевернулась. Патрик погиб на месте, а Кэтрин долго не приходила в сознание и на отчаянные расспросы доктора Морисона о ее родственниках в Англии успела лишь невнятно прошептать:
– ..Бабушка.., герцогиня Клермонт.
А затем, перед самой смертью, она прошептала другое имя: «Чарльз».
Доктор Морисон умолял ее сказать его полное имя, и затуманенные глаза Кэтрин на секунду открылись.
– Филдинг, – выдохнула она. – Герцог… Атертон.
– Кем он вам приходится? – тут же спросил врач. После долгой паузы она чуть слышно вымолвила:
– Кузен…
Теперь доктору Морисону выпала трудная задача найти адреса и связаться с этими родственниками, чтобы выяснить, желает ли кто-нибудь из них принять на свое попечение Викторию и Дороти. Задача тем более затруднительная, что, насколько понимал старый врач, ни герцог Атертон, ни герцогиня Клермонт не имели ни малейшего представления о существовании девочек. С решительным видом доктор обмакнул перо в чернильницу, проставил дату в верхней части листа и сморщил в раздумье лоб.
– Как следует обратиться к герцогине? – спросил он пустую комнату. После длительных размышлений решение пришло ему на ум, и он начал письмо.
"Уважаемая герцогиня!
Передо мной стоит неприятная задача сообщить Вам о трагической гибели Вашей внучки Кэтрин Ситон, а также о том, что две дочери миссис Ситон – Виктория и Дороти – временно оказались на моем попечении. У меня, к сожалению, нет возможности должным образом позаботиться о двух осиротевших молодых леди.
Перед смертью миссис Ситон упомянула лишь два имени – Ваше и Чарльза Филдинга. Поэтому я пишу Вам и сэру Филдингу в надежде, что кто-нибудь из вас либо вы вместе будете рады приютить у себя дочерей миссис Ситон. Должен сказать, что больше девочкам некуда податься. К сожалению, у них почти не осталось средств, и они крайне нуждаются в устройстве».
Доктор Морисон откинулся на спинку стула и, наморщив лоб, озабоченно перечитал письмо. Раз герцогиня не была осведомлена о существовании девочек, можно предположить, что старая леди не пожелает приютить их у себя, не зная о том, что они собой представляют.
Обдумывая, как получше описать их, он повернулся и посмотрел через окно на сестер.
Поникшая Дороти неподвижно сидела на качелях. Виктория чертила что-то на листе, видимо, пытаясь рассеять грустные мысли.
Доктор Морисон решил сначала дать описание Дороти, поскольку это было проще.
«Дороти – хорошенькая девушка, у нее соломенно-желтые волосы и синие глаза. У нее мягкий характер, она хорошо воспитана и привлекательна. В свои семнадцать лет она почти созрела для замужества, но не проявляет заметной склонности ни к одному из молодых людей в о круге…»
Доктор Морисон сделал паузу и глубокомысленно поскреб подбородок. По правде говоря, многие молодые люди округи влюблены в Дороти. И разве можно их упрекнуть за это? Она миленькая, веселая, добрая. Да у нее просто ангельский характер, решил доктор Морисон, довольный тем, что нашел правильные слова для ее описания.
Но когда он перешел к Виктории, его седые кустистые брови озадаченно сошлись у переносицы, ибо, несмотря на то что она была его любимицей, описать ее было гораздо сложнее. Цвет ее волос не был золотистым, как у Дороти, но, если быть точным, не был и рыжим; пожалуй, он великолепно сочетал в себе то и другое.
Дороти была славной девчушкой, обаятельной, скромной молодой леди, на которую оборачивались все местные парни. Из нее вышла бы идеальная жена – добрая, нежная, мягкая и послушная. Короче, она относилась к тому типу женщин, которые никогда не станут перечить или пытаться брать верх над мужем.
Что же касается Виктории, то она проводила уйму времени с отцом и в свои восемнадцать обладала живым, активным умом и поразительной способностью принимать самостоятельные решения.
Дороти станет думать так, как подскажет ей муж, и делать то, что он ей укажет, в то время как Виктория доверится лишь своей собственной голове и поступит так, как сочтет наилучшим сама.
"Дороти ангелочек, – решил доктор Морисон, – зато Виктория.., вовсе нет».
Скосив через очки глаза на Викторию, которая решительными движениями набрасывала на листе новый эскиз стены, увитой виноградными лозами, он в который раз оценил ее благородный аристократический профиль и попытался найти подходящие слова для ее описания.
"Смелая, – решил он, понимая, что она рисует потому, что старается занять себя делом, вместо того чтобы все время думать о печальных событиях. – И умеющая сострадать», – подумал он, вспомнив о ее усилиях утешить и ободрить пациентов отца.
В отчаянии доктор Морисон покачал головой. Будучи пожилым человеком, он наслаждался ее умом и чувством юмора; он обожал ее мужество, бодрость и способность к сопереживанию. Но если бы он подчеркнул эти ее черты в письме к их английским родичам, они наверняка сочли бы, что такая независимая, самостоятельная девица совершенно непригодна для семейной жизни и им никогда не удастся сбыть ее с рук.
Правда, еще была вероятность, что когда через несколько месяцев Эндрю Бэйнбридж вернется из Европы, то официально попросит ее руки, но абсолютной уверенности на этот счет у доктора Морисона не было. Отец Виктории и мать Эндрю договорились, что перед помолвкой молодой пары следует проверить их чувства по отношению друг к другу. Для этого представилась возможность, когда Эндрю был отправлен в шестимесячную поездку по Европе.
Доктор Морисон знал, что привязанность Виктории к Эндрю остается сильной и постоянной, зато чувства Эндрю по отношению к ней, по-видимому, неопределенны. Судя по словам миссис Бэйнбридж, Эндрю сильно увлекся своей кузиной, в семье которой он в данное время гостил в Швейцарии.
