Ради любви - Барбьери Элейн (е книги .TXT) 📗
С этими возвышенными мыслями Джиллиан осторожно начала подниматься по сходням. Она с любопытством взглянула вперед и едва не вскрикнула от ужаса, увидев на палубе знакомую приземистую фигуру.
Снова этот отвратительный тип!
Из-за налетевшего порыва ветра Джиллиан не расслышала, что Джон Барретт сказал молодому моряку, стоявшему у верхнего конца сходен. Однако налившееся кровью лицо торговца яснее ясного говорило о том, что разговор был не из приятных. Барретт со своими горящими безудержной яростью глазами чем-то напоминал дикого вепря, рисунок которого Джиллиан видела в одной из отцовских книг. Там говорилось, что этот зверь убивает просто ради удовольствия.
Загипнотизированная злобным выражением лица Барретта, девушка ахнула, когда он с размаху ударил моряка кулаком в лицо. Удар был таким сильным и неожиданным, что юноша едва удержался на ногах.
С верхней палубы донесся чей-то яростный крик. Джиллиан взглянула вверх и увидела перегнувшегося через поручни высокорослого, крепкого, одетого во все черное человека. Мгновение спустя он, подобно устремившейся на врага хищной птице, быстро и ловко слетел по трапу вниз.
Джиллиан, онемевшая от ужаса и судорожно вцепившаяся в веревку, натянутую вдоль сходен, не могла отвести глаз от его лица. Над полными бешенства черными глазами сходились нахмуренные густые темные брови. Красивые чеканные черты исказились от гнева. Тонкий шрам пересекал по всей длине темную от загара щеку, делая еще более грозным не сулящее ничего хорошего выражение его лица. Большими шагами он подошел к Барретту и встал перед ним, едва сдерживая бушующую в нем ярость.
В наступившей тишине его голос, негромкий и глубокий, был слышен с удивительной ясностью:
— Мистер Барретт, извинитесь перед мистером Каттером.
— И не подумаю! — огрызнулся Барретт и захохотал. От этого хохота у Джиллиан вдоль спины пробежал холодок.
— Вы тут недавно напоминали мне, капитан Эндрюс, что на этом корабле хозяин — вы, — продолжил Барретт. — А я еще раз напоминаю вам, что на этом корабле суперкарго — я. Как таковой я старше по чину этого сосунка и не потерплю от него никаких дерзостей!
— Мистер Каттер действовал по моему приказу. Его полномочия в данном случае неоспоримы. Ударив его, вы ударили меня, мистер Барретт, — помолчав, капитан повторил с еще большей непреклонностью: — Принесите свои извинения, мистер Барретт. Я настаиваю на этом. Иначе об отплытии «Воина зари» не может быть и речи.
— Да вы что! — задохнулся Барретт. Его лицо налилось неприкрытой злобой. — Вы хотите заставить меня поверить, что поставите на кон плавание и неизбежную потерю судна ради какого-то матроса?!
Лицо капитана стало еще более жестким, и он ничего не ответил.
Молчание повисло между двумя противниками, и с каждой секундой оно становилось все более и более давящим, тяжелым и труднопереносимым.
— Ладно! — процедил, в конце концов, Барретт. Трясясь от ярости, со взглядом, полным ненависти, он резко повернулся к стоявшему рядом моряку. — Можете считать извинения принесенными!
— Такое извинение мистера Барретта приемлемо для вас, мистер Каттер? — обратился к своему помощнику капитан.
Разбитые губы молодого человека тронула легкая удовлетворенная улыбка:
— Так точно, сэр!
— Продолжайте расспрашивать людей, мистер Каттер, — чуть помолчав, спокойным тоном добавил капитан.
Побагровевшее лицо Барретта перекосилось от злости, когда капитан, широко расставив ноги, застыл у борта.
По мере того, как очередь неимоверно медленно двигалась к кораблю, у Джиллиан нарастало чувство презрения. Этот капитан… ну нет, ему ее не провести! При всей своей показной справедливости он был совершенно равнодушен ко всем этим мужчинам и женщинам, которых загоняли на борт, как скот! Иначе он не дал бы втянуть себя в эту омерзительную торговлю людьми! Не слишком он пекся и о правах своей команды. Если бы это было так, он бы никогда не согласился взять на должность суперкарго такого гнусного типа, как этот Барретт!
Яростные порывы ветра обжигали холодом, но это не мешало Джиллиан внимательно прислушиваться к тому, о чем спрашивали каждого поднимавшегося на борт. Вопрос был один и тот же: «Вы прибыли сюда на законном основании, согласно решению суда? Ответьте, да или нет». Джиллиан презрительно усмехнулась.
Ветер хлестнул еще яростнее, чем прежде, и Джиллиан охватил неудержимый озноб. Теперь ее трясло и от холода, и от омерзения. Обернувшись, она увидела мертвенно-бледное личико Одри, дрожащие посиневшие губы, и от этого ее затрясло еще сильнее. Она знала, что сестра мучительно страдает и от страха, и от неимоверного холода, ничем не могла ей помочь и стиснула кулачки, злясь на собственное бессилие.
Их нагло лишили всех гражданских прав! С ними обращались, как с преступницами, только потому, что нежданная смерть помешала их отцу, замечательному, честнейшему человеку, вовремя рассчитаться с долгами! Их приговорили к ссылке за океан, даже не поинтересовавшись, хотят ли они выплатить его долги многолетним принудительным трудом так далеко от родных мест. Их выставят на торги, и тот, кто даст наибольшую цену, станет их господином! Из них сделали почти что рабынь!
Возмущенная до глубины души, с колотящимся сердцем, Джиллиан шагнула на палубу. Внезапный порыв ветра сорвал с ее головы капюшон, чтобы безжалостно обдать холодом миловидное, с тонкими и безупречными чертами лицо, обрамленное белокурыми волосами. Опалив юного помощника капитана высокомерным взглядом в ответ на его вопрос, она позволила себе рассеянно взглянуть на напряженное и ставшее от этого еще менее привлекательным лицо Джона Барретта. И тут в первый раз их глаза встретились. Придя в ярость от его наглого и откровенного взгляда, молодая женщина почувствовала, что теряет самообладание.
— Вы спрашиваете меня, прибыла ли я сюда на законном основании, согласно решению суда? Ну что ж, у меня тоже есть что спросить! Законно ли делать из свободной уроженки Англии рабыню?
— Это снова ты! — Барретт буквально прошил ее яростным взглядом. — Отвечай на вопрос, стерва!
— На вашем месте, сэр, я бы вспомнила собственную биографию, чтобы правильно использовать это слово! — вспыхнув, язвительно ответила Джиллиан.
У капитана вырвался приглушенный смешок. Резким взмахом руки он остановил Барретта, угрожающе шагнувшего к девушке, и мягко обратился к Джиллиан:
— Отвечайте на вопрос, мадам.
— Этот постыдный фарс не стоит моего ответа! — кипя от негодования, прошипела Джиллиан.
Глаза капитана еще больше потемнели. В них загорелся мрачный огонь, от которого у Джиллиан мурашки побежали по спине.
— Мадам, отвечайте на вопрос.
— Вы говорите о законности, — с нескрываемым презрением проговорила Джиллиан. — А как быть с нравственностью? Или, вернее, с безнравственностью, когда из свободного человека делают раба? Или это такая мелочь, которая недостойна вашего внимания?
В темных глазах капитана начал разгораться гнев, и Джиллиан упрямо выставила вперед подбородок. Она ни за что не покажет, что этот сверлящий взгляд буквально проникает ей в душу и вызывает какой-то необъяснимый трепет. Она боялась этих глаз, но внутренняя дрожь не была связана со страхом. Сделав над собой усилие, Джиллиан продолжила с тем же откровенным презрением;
— Но, похоже, я попусту трачу слова. Вы всего лишь мелкий работорговец, строящий свое благополучие на крови соотечественников! А у работорговцев интерес всегда только один — прибыль! Какая уж здесь нравственность!
— Да заткните же ей, наконец, рот! С меня хватит! — взревел Барретт и снова шагнул к Джиллиан. — У нас нет времени выслушивать рассуждения о морали, особенно от гулящей девки, которая торгует собой на каждом углу!
— Лжец! Да как ты смеешь…
— Ты обозвала меня лжецом?! — брызгая слюной от ярости, проскрежетал Барретт. — Ты, дешевая шлюха, которая ради одного-двух пенни ляжет под кого угодно!
— Отвратительный лжец! — в бешенстве бросила ему в лицо Джиллиан. — Низкая, подлая тварь! Вы не способны узнать добродетельную женщину, потому что благородные чувства вам неведомы! Вы просто презренный и развратный человек, и будь я мужчиной, я бы…
