Роза пустыни - Симмонс Сюзанна (читать книги онлайн бесплатно полностью без TXT) 📗

Элизабет закрыла синюю дверь, прошла в комнату и, поставив коробочку на столик у кушетки, принялась рассматривать ее. Она решила, что вещица изготовлена из алебастра и относится ко времени девятнадцатой династии. Значит, это была вещь древняя и весьма ценная. Резьба на крышке и боковинах была выполнена умелым мастером. Коробочка поражала своей изящной простотой.

Пульс девушки стал быстрым и неровным. Неуверенно протянув руку, она открыла крышку. Секунду была в недоумении — но только одну секунду.

Радостно улыбаясь, Элизабет достала из коробочки великолепную и очень реалистичную фигурку. Это оказалась миниатюрная овечка из черного оникса…

Элизабет хотелось, чтобы ее встреча с отцом после долгой разлуки произошла не на глазах у всех. Однако этому не суждено было случиться. Все путешественники собрались в главном здании гостиницы на традиционный английский чай, когда к дверям подкатила его коляска.

Глядя в окно, Элизабет поначалу его не узнала. Она увидела немолодого мужчину в пыльных одеждах. Когда тот сбросил с головы капюшон, то видно стало лицо, покрытое морщинами, обветренное и обожженное солнцем. Волосы у приехавшего были длинные, косматые и совершенно седые. Кожа его напоминала коричневый сафьян. Глаза привычно щурились.

Она поняла, что это ее отец, только когда Али бросился привязывать коня.

Что скажет ей отец после долгой разлуки? И что скажет ему она?

С глубоким волнением и нарастающим нетерпением Элизабет поднялась из кресла и поспешила в вестибюль, чтобы поздороваться с ним.

Эвери Гест, шестой граф Стенхоуп, стремительно прошел в парадную дверь гостиницы. Широкие одежды его развевались, сапоги были покрыты красной пылью пустыни. Граф что-то быстро говорил по-арабски, обращаясь к красивому молодому египтянину, шедшему рядом. В эту секунду он поднял голову, заметил ее и остановился, как вкопанный.

Рот его раскрылся от изумления.

— Лиззи?

Элизабет старалась владеть собой. Она не даст воли жгучим слезам, которые подступали к ее глазам. Она закусила нижнюю губу с такой силой, что во рту появился вкус крови.

— Да, папа.

Он посмотрел на нее долгим и пристальным взглядом, но не сделал к ней даже шага.

— Ты выросла.

— Да, выросла, — глуховатым голосом подтвердила она.

Внезапно на загорелом лице лорда Стенхоупа появилась виноватая улыбка.

— Ты уже больше не «моя малышка Лиззи» — да?

— Да, папа.

Она уже много лет не была «его малышкой Лиззи». Просто отца не было рядом, и он не видел, как она растет, как из ребенка превращается в подростка, из подростка — в юную женщину. И его не было рядом тогда, когда он был ей нужнее всего. Он сам этого захотел. Но в результате потеряли они оба.

Конечно, за прошедшие годы ее отец тоже изменился. Элизабет помнила его высоким, красивым, щеголеватым. Джентльменом с ног до головы, ухоженным и безупречно одетым по последнему слову портновского искусства, как подобало человеку с положением в обществе. А теперь отец сутулился. И она была почти одного с ним роста.

Ее отец превратился в старика.

Лорд Стенхоуп рассеянно погладил подбородок, и Элизабет заметила под его ногтями полоски красной глины.

— Сколько времени прошло, Элизабет?

— Три года.

— Три года? Так много?

«Почти четыре, будь ты проклят!» — хотелось крикнуть ей в ответ. Однако она сумела промолчать.

На его лице не было и тени раскаяния.

— Значит, тебе уже почти…

— Восемнадцать, папа. Весной мне исполнится восемнадцать.

— Ты уже можешь считаться взрослой женщиной.

— Я и есть взрослая женщина.

Он виновато улыбнулся.

— Да, конечно-конечно. И к тому же красивая.

Элизабет зарделась от удовольствия.

Это был первый комплимент, который она услышала от отца с того дня, когда он предположил (лет пять или шесть назад), что она, возможно, не окажется такой же пустышкой, как ее старшая сестра Каролина. Та превратилась в совершенно никчемную ветреницу, которую интересовали только сплетни, модные наряды, бессмысленные развлечения и молокососы, смеющие называть себя мужчинами.

После того случая лорд Стенхоуп и его старшая дочь редко сходились во мнениях хоть по какому-то вопросу. Больше того, Каролина даже не стала приглашать его на свою свадьбу, хотя в тот момент он как раз ненадолго появился в Англии, чтобы навестить семью.

Но это, конечно, все осталось в прошлом, пыталась убедить себя Элизабет, пока ее отец стряхивал с сапог пыль пустыни. Еще секунда-другая, и он спросит ее о матери, или о Франклине, или о Каролине, или хотя бы о милой бедняжке Анни.

Вместо этого лорд Стенхоуп напомнил ей:

— Не следует заставлять остальных дожидаться нас. Я был бы не прочь выпить чаю. В горле у меня пересохло.

Элизабет шагнула к нему и, понизив голос настолько, чтобы ее мог услышать только он, решительно сказала:

— Мне надо поговорить с вами наедине, папа. У меня чрезвычайно важное дело.

Он рассеянно-небрежно взмахнул рукой:

— Может быть, за чаем.

Она устремила на него укоризненный взгляд своих огромных зеленовато-серых глаз:

— Мы должны остаться вдвоем.

— Вдвоем, конечно, — согласился он после секундной паузы. — Нам надо будет поговорить. Скоро.

— Как можно скорее.

— Скоро. Я обещаю.

У Элизабет упало сердце. Она вспомнила множество других обещаний, которые он ей давал в прошлом и которые так и остались невыполненными.

«Обещаю, что в день, когда тебе исполнится семь лет, ты получишь в подарок белого пони».

«Обещаю, что ты поедешь со мной в Лондон, когда я в следующий раз соберусь туда».

«Обещаю, что в этом году приеду на Рождество домой», «Обещаю, что в этот раз я не уеду, не попрощавшись».

Обещаю…

Обещаю…

Обещаю…

Элизабет больше не верила обещаниям. Она уже много лет им не верила.

Чьи-либо безответственные обещания разбивают вам сердце.

Глядя на ночную пустыню, молодая француженка тихо говорила своему возлюбленному:

— Знаешь, дорогой, скоро я обо всем расскажу миледи. Мы с ней уже много лет вместе, не расстаемся. Я не просто ее служанка — я ее подруга, и она мне доверяет.

Молодой человек крепко прижимал к себе мадемуазель и горячо шептал ей на ухо (он свободно говорил на нескольких языках):

— Я тебя люблю! Я тебя обожаю! Я хочу на тебе жениться. Мы должны уехать как можно быстрее, пока еще не поздно. Корабль отплывает в Александрию в конце недели. К весне мы уже были бы дома.

Она мечтательно вздохнула:

— Весна в Марселе!

— На извилистой улочке у моря у нас будет свой магазин и квартирка над ним. У нас будет возможность всю оставшуюся жизнь жить так, как мы хотим.

— Да, конечно, конечно! — тихо воскликнула она.

— Когда-нибудь у нас будут дети.

— Дети! — радостно повторила она.

— Я люблю тебя, cherie.

— А я люблю тебя, — ответила она. — Я скоро скажу миледи. Обещаю.

— Уверяю вас, мой муж ничего о нас не знает, — промурлыкала женщина многообещающим тоном, бесшумно скользя в темноте к его распахнутой постели.

Она уже была полураздета — двигаясь по спальне, возбуждающе скидывала с себя одежду. Мужчину действительно возбудил вид ее полуобнаженного тела.

Его серые глаза были прикованы к ее высокой упругой груди, пока женщина распускала шнуровку корсета. Его взгляд скользил по длинным и стройным ногам, когда она медленно и маняще сворачивала бледно-розовые шелковые чулки, которые вскоре полетели в сторону. Он задержал взгляд на округлой попке, когда она повернулась к нему спиной, чтобы избавиться от кружевных панталон.

Она повернулась к нему спиной не из застенчивости (они оба прекрасно это понимали), а для того, чтобы продемонстрировать ему еще одну часть ее точеной фигуры.

А потом женщина встала перед ним во всей своей красе, обнаженная, и подняла руки над головой.

— Ты — тщеславная кошечка, Амелия, — хрипловато рассмеялся ее возлюбленный.