Служанка и виконт - Розенталь Пэм (электронные книги бесплатно .txt) 📗
— А какова, — спросил кто-то, когда завистливый смех утих, — жена виконта?
— Ужасно некрасивая, — ответил Жак, — даже вообразить невозможно, как джентльмен может с ней спать.
Мари-Лор не могла сдержать радостного вздоха.
— Однако, — продолжал он, — маркиза хорошая хозяйка; слуги ей преданы: из них не вытянешь ни одной сплетни, так хорошо им платят. У нее хороший стол, хотя гостей бывает немного. Но те, кого она принимает, очень интересны. Ее подруга актриса мадемуазель Бовуазен. — Он бросил взгляд на Мари-Лор. — О-ля-ля, я никогда не видел такой красавицы. — Для большего впечатления Жак помолчал. — Никто никогда не видал такой красавицы. И у нее репутация…
— Ладно, ладно, пока достаточно, Жак. Завтра мы послушаем, что было дальше. — Вмешательство Николя встретили криками и свистом.
Жак ухмыльнулся и возвратился к еде. Остальные успокоились и приготовились слушать объявления, не сулящие ничего хорошего.
— Через две недели будет банкет и бал по случаю Нового года, — сообщил Николя. — Так что надо как следует убрать и вычистить бальный зал. — Он мрачно кивнул: — Да, каждую подвеску на каждом хрустальном канделябре! Меню должно быть на кухне пересмотрено, ибо герцогиня наконец чудесным образом забеременела.
Еще несколько свистков последовали за этим сообщением, как и несколько взглядов, устремившихся на Мари-Лор.
— Тихо! — крикнул Николя. Во всяком случае, беременная Горгона предупредила его, что она теперь должна быть очень осторожна в еде.
Месье Коле в страшной обиде вышел из комнаты, оскорбленный подозрением, что в его кухне могут готовиться блюда, тяжелые для пищеварения.)
— Плотники вернутся сразу после праздников, — сказал Николя, — чтобы построить что-то вроде нового охотничьего домика для герцога, а также апартаменты для нового члена семьи.
— Значит, снова будут стремянки и тряпки, — проворчала Бертранда, — и повсюду известковая пыль.
— И потребуется, — закончил Николя, — почти полностью обновить гардероб герцогини с учетом ее положения. Ее горничной нужна помощница, — он кивнул в сторону Луизы, — чтобы разобрать вещи из одиннадцати сундуков, которые привезли из Парижа. Не говоря уже о разных коробках с лентами, чулками, шляпами и перчатками.
— А, и Мари-Лор…
Слава Богу! По крайней мере она получит свои деньги.
— … мадам хочет, чтобы ты сегодня подавала чай в библиотеке.
У девушки вытянулось лицо.
— Нет, — добавил он, — она не сказала, когда тебе заплатит.
Мари-Лор уловила виноватые нотки в его голосе. Николя не сказал бы этого, но он совсем забыл о своем обещании спросить герцогиню о двадцати ливрах, без сомнения, только потому, что все предъявленные требования совсем сбили его с толку.
Она кивнула, смирившись с разочарованием. Нет смысла еще больше затруднять Николя, да и для нее это не было большой неожиданностью. Луиза объяснила, что платят почти всегда с опозданием, «чтобы сэкономить на этом несколько су».
— Надень чистый передник, — сказал Николя, — и не греми чашками.
Относительно чашек это был хороший совет. Ибо при входе в библиотеку Мари-Лор охватило необъяснимое волнение, не покидавшее ее в течение всего этого длинного часа, который она провела в обществе герцога и герцогини.
Нельзя сказать, что они вели себя как-то странно. Герцогиня демонстрировала свою власть не больше чем обычно, а герцог был лишь слегка пьян. Когда она подавала ему чай, он, конечно, заглянул в вырез ее платья. Впрочем, он в любом случае сделал бы это. Его взгляд выражал скорее спокойствие и уверенность собственника, а не грешную похоть.
Они с женой почти не разговаривали друг с другом.
Но у Мари-Лор создалось впечатление, что они следили за каждым ее движением, и в их глазах поблескивало холодное самодовольство. Герцогиня, теперь, без сомнения, хорошо разбиравшаяся в таких делах, устремила острый взгляд на отяжелевшие груди и немного располневшую талию Мари-Лор. На минуту девушка подумала, что ее прямо сейчас уволят, поскольку свидетельство ее «распутного поведения» было налицо.
Но герцогиня только кивнула с задумчивым видом и распорядилась, чтобы «Марианна» принесла герцогу пирога.
Спускаясь с чайным подносом в кухню, Мари-Лор позволила себе несколько медленных вздохов, чтобы заглушить тошноту. Это было ужасно. Наклоны, приседания в грозной тишине, ощущение, что ее разглядывают и оценивают как вещь — все это угнетало. Неприятно, унизительно и даже отвратительно, но это уже позади и кажется довольно незначительным. И явно неопасным, что и было важным для Мари-Лор. Она была уверена, что если бы месье Юбер собирался пробраться ночью в ее комнату, то у него был бы виноватый вид, особенно в присутствии жены.
«Если они попытаются обидеть тебя, — говорил Жозеф, — ты должна уехать даже без денег. Обещай мне это».
Но они не обижали ее. Они всего лишь унижали ее.
И было бы намного унизительнее уехать, не взяв заработанные деньги. Особенно теперь, когда она ждет ребенка. Она еще не написала об этом Жозефу. Конечно, напомнила себе Мари-Лор, может быть, он будет горд и счастлив, как предсказывала Луиза, но (она на минуту подумала о той актрисе, красавице гостье его жены) лучше, если у нее в кармане будет немного лишних денег. Так, на всякий случай.
Сегодня она не получила от него письма. Очень плохо; ей бы оно помогло избавиться от горького осадка, оставшегося от чаепития в библиотеке, и придало бы смелости сообщить о ребенке. Она решила подождать следующего письма, которое наверняка придет завтра, и тогда она напишет ему и обо всем расскажет.
— Ты и представить не можешь, Мари-Лор, какие красивые вещи привезла герцогиня из Парижа!
Конечно, добавила Луиза, эта важничающая камеристка герцогини распаковала все самое лучшее и небольшое, такие интересные мелочи, как ленты, чулки, белье, кружева и драгоценности. Луизе поручили таскать тяжелые рулоны шелка и атласа, бархата и парчи. Она вздохнула: кажется, они увидят еще много таких тканей. Портнихи герцогини уже приступили к работе, но Амели со свойственной ей страстью к экономии объявила, что большую часть строчки выполнят ее домашние служанки.
— Она хочет чтобы все было новое, — сказала Луиза. — А швы с большим запасом, чтобы распустить их на эти месяцы, а потом снова забрать. А какие цвета! — продолжала она. — Герцогиня, видимо, не только изучила все последние парижские моды, но и модный словарь. Она привезла кипу дамских журналов, и ее горничная с гордостью сообщила мне, что новые будут регулярно присылаться по почте. Ты думаешь, что такие слова, как золотой, синий, коричневый или белый, годятся? Нет, она называет их «волосы королевы», «королевские глаза», «парижская грязь» или «гусиный помет».
Луиза нахмурилась и запустила руку в большую корзину, которую принесла с собой наверх.
— Прости, Мари-Лор. Я помню, что обещала тебе распустить швы на твоем платье, но сама видишь, нам придется весь вечер подрубать этот атлас «гусиного помета».
Они набросили на себя накидки и завернули ноги в шали, потому что приезд герцога и герцогини сопровождался необычно холодным и раздражающим мистралем.
От завываний ветра Мари-Лор часто просыпалась по ночам. В комнате стоял ледяной холод, и ей приходилось прижиматься к Луизе, чтобы согреться. И она была совершенно не готова к тому, что на следующее утро принес с севера мистраль.
— Мари-Лор, взгляни, как красиво. — Луиза сдернула одеяло и стащила Мари-Лор с кровати.
— Что это? — изумленно спросила Мари-Лор, выглянув в маленькое окошко и увидев, что все вокруг как будто покрыто сбитыми сливками и сахарной глазурью.
— Это снег, глупышка. Неужели ты никогда не видела снега? В самом деле? Разве в Монпелье не бывает снега?
Мари-Лор покачала головой. Она, конечно, слышала о снеге, читала о нем, но такого сияния не ожидала. Снег лежал на ветвях деревьев. Даже гордые кипарисы были увенчаны причудливыми белыми шапками. Она посмотрела на гибкие ветви плюща, оплетавшие окно. Каждая веточка, каждый стебелек и листочек были обрамлены тонкой корочкой льда.
