Завтрашние мечты - Кэлмен Хизер (книги онлайн .TXT) 📗
Эта часть поездки была самой неприятной для Пенелопы. И не потому, что у нее были завязаны глаза. Хотя невозможность видеть делала ее весьма чувствительной к движениям лошади, а боязнь потерять равновесие заставляла прижиматься к луке седла. Главным было чувство унижения, которое она испытывала, беспомощно сидя между ног Майлса.
Он с отвратительной фамильярностью прикасался к ней свободной рукой, издавая чувственные стоны и возгласы, когда в возбуждении ритмично терся о ее зад.
Сегодня, однако, Майлс не был расположен к фривольностям, и после того, как они в полном молчании проскакали пару миль, Пенелопа начала понемногу расслабляться. Как всегда в те редкие счастливые минуты, когда он оставлял ее в покое, она попыталась определить направление движения.
Лошадь то замедляла ход, то сворачивала в сторону, словно обходила выступавшие скалы или деревья. Было похоже, что они поднимались по пологому лесистому склону. Это впечатление усилилось, когда она почувствовала свежий запах хвойного леса и ощутила прохладу на своих щеках, два верных признака того, что они двигались по затененному горами предгорью.
Они ехали довольно долго, переправляясь через ручьи и пробираясь сквозь заросли деревьев. Часа через два, как показалось Пенелопе, наконец остановились.
— Приехали, — объявил Майлс, развязав повязку у нее на затылке и вырвав при этом клок волос.
Пенелопа застыла от ужаса, когда увидела перед собой полуразвалившееся строение, больше похожее на шалаш и совсем неподходящее для маленького ребенка, тем более для ее слабенького сына. Да как смеет Адель содержать Томми в таких условиях!
Построенная из толстых бревен хижина стояла среди осин, окрашенных в красный осенний цвет. Щели в ее стенах были замазаны глиной, а соломенная крыша наверняка протекала даже при самом слабом дождике. У Пенелопы все похолодело внутри, когда она представила, каково здесь зимой. По правде говоря, ее вряд ли удивило бы известие о том, что прежние жильцы замерзли здесь до смерти в самые первые сильные морозы. И это новый дом ее сына!
«Но ненадолго», — поклялась она себе, ее решимость вырвать своего ребенка из лап Адель укрепилась при виде этой жалкой лачуги. Не важно, каким образом, но она отвезет своего малыша в Сан-Франциско и устроит его в роскошной детской комнате в доме своего брата еще задолго до первого снега.
Когда Майлс помогал ей спешиться, на пороге хижины появилась Минерва Сколфилд и гостеприимно помахала ей рукой. Ответив на приветствие женщины, Пенелопа отвязала от седла мешок и направилась к лачуге.
Не успела она сделать и пары шагов, как Майлс схватил ее за руку и показал на часы.
— У тебя два часа и ни секунды больше.
Торопливо кивнув, она вырвала руку и поспешила в дом.
Одетая в когда-то красивое, но сейчас уже довольно выцветшее поплиновое платье, с гладко зачесанными и уложенными в пучок черными с проседью волосами, Минерва представляла собой образец благородной бедности. Она улыбнулась Пенелопе и грациозно протянула руку.
Сжав ладонь пожилой женщины, Пенелопа тревожно посмотрела в ее глаза.
— Как Томми? Адель сказала, что он заболел. — Она отпустила руку Минервы, быстро залезла в мешок и достала сверток, который ей завернули в аптеке. — Я привезла ему лекарство.
Минерва взяла бутылочку и с любопытством уставилась на яркую этикетку. Недоверчиво покачав головой, она открыла ее и понюхала содержимое. На лице женщины промелькнуло отвращение, она закрыла бутылочку пробкой и опустила в карман.
— Мы попробуем это в другой раз, когда у Томми будет приступ астмы. А сейчас он совершенно здоров.
Взяв Пенелопу под руку, Минерва проводила ее в хижину.
— Бедному малышу было очень плохо несколько дней, но ты же знаешь, какой он боец, — подмигнула она Пенелопе. — Думаю, он унаследовал это от своей мамы. Сейчас он полностью поправился, ты сама увидишь. — У противоположной стены стояла детская кроватка.
Пенелопа буквально пролетела через комнату, стремясь поскорее увидеть сына. Мальчик был завернут лишь в белую льняную пеленку, а ножки его согревали шерстяные носочки. Он лежал в уютной кроватке, сделанной из натянутых на каркас шкур и стеганых одеял. Ее сынишка был хронически болен с самого рождения, и большую часть своей короткой жизни он провел, тихо лежа на одеяле, а его хрупкое тельце часто содрогалось от конвульсий. В то время как большинство двухлетних малышей чаще бегали, чем ходили, и повторяли каждое услышанное слово как попугаи, Томми лишь изредка приподнимал голову и издавал тихие звуки, выражавшие радость или недовольство. Чувствуя, как счастье переполняет ее при виде сына, Пенелопа опустилась на колени возле самодельной кроватки, с жадностью всматриваясь в его милое личико.
Ее Томми был очень красивым мальчиком. С такими мягкими золотистыми кудрями и ангельской улыбкой он был точной копией рафаэлевского херувима. По крайней мере в ее глазах. Для нее он был самым красивым ребенком в мире.
И все же Пенелопа с болью признавала, что многие не смогут разделить ее мнение. Суровый жизненный опыт развеял остатки ее прежней наивности, и теперь ей слишком хорошо было известно, как жестоки люди.
Она знала, что вместо восхищения красотой лица Томми большинство увидит только его хрупкое маленькое тельце и неестественно изогнутые ручки и ножки. Вместо того, чтобы любить малыша за его нежную душу и кроткий нрав, его станут ненавидеть за умственные и физические недостатки. Но пусть хоть весь мир будет питать отвращение к нему, считая, что его нужно стыдливо скрывать, для нее он всегда останется бесценным сокровищем, которое она с гордостью будет показывать всем, как только они вернутся в Сан-Франциско.
Представив, будто ее сын одет как принц и лежит в красивой детской плетеной корзине, она поцеловала его нежную щечку и прошептала:
— Все будет хорошо, мой родной. Скоро сам все увидишь.
Словно почувствовав печальное настроение матери, мальчик потянулся и улыбнулся так, что она сразу приободрилась.
— Я как раз собиралась поменять ему пеленки, когда услышала, что вы подъезжаете, — сказала Минерва, ставя рядом с кроватью корзину с детскими вещами. Наклонившись и нежно пощекотав ребенку животик, она проворковала: — Мы совсем промокли, как флаг под дождем, да, Томми?
Он засмеялся, и в какой-то миг улыбка сына напомнила Пенелопе очаровательную улыбку Сета.
Покачивая головой из стороны в сторону, что заставило ребенка залиться громким смехом, пожилая женщина ласково проговорила:
— Мы тебе все быстро поменяем, и тогда ты сможешь поиграть со своей мамой. Думаю, она привезла какой-нибудь сюрприз для тебя.
Искренняя нежность Минервы по отношению к Томми согрела Пенелопу до глубины души, и уже не в первый раз она эгоистично возблагодарила судьбу, которая и Сколфилдов сделала жертвами шантажа Адель. Без постоянной заботы Сэма и Минервы малыш вряд ли выжил бы в первые месяцы своей жизни. Тогда, как, впрочем, и сейчас, они оказались настоящим даром небес.
Устыдившись, но не раскаиваясь в своих корыстных мыслях, Пенелопа нежно сжала руку пожилой женщины.
— Ты всегда так много работаешь, Минерва. Почему бы тебе не отдохнуть хотя бы сейчас? Я позабочусь о Томми.
— Да я не умею отдыхать, но мне нужно приготовить ужин, — ответила она, в ее темно-карих глазах мелькнуло понимание.
Пенелопа благодарно улыбнулась. Эта женщина всегда давала ей возможность побыть наедине с сыном.
Наклонившись так, чтобы можно было вытащить пеленку из-под ребенка, Минерва показала на покрасневшую попку малыша и сказала:
— Я пользуюсь цинковой присыпкой для ухода за кожей. Ты найдешь коробочку в корзине с чистыми пеленками. Остальная его одежда в ящике под кроваткой. — Еще раз пощекотав мальчика, она отошла к столу в дальнем углу лачуги и принялась резать овощи.
Оставшись одна и напевая колыбельную, которую помнила с детства, Пенелопа нежно вытерла ребенка, а потом стала подбирать для него что-то особенное из одежды.
