В тени луны. Том 1 - Кайе Мэри Маргарет (читаем книги онлайн бесплатно txt) 📗
Ветер подул вдруг с моря, поднимая пыль. Винтер поежилась. Но не от теплого ветра, а вспомнив про оружие в руках Алекса. Она спросила сдавленным голосом:
— А вы его… хотели убить?
— Убить? — Алекс вдруг засмеялся. — Нет, к сожалению, легкое отношение к убийству чуждо британскому темпераменту. А иногда об этом можно пожалеть.
— Пожалеть? Но ведь убивать нельзя!
— Вы говорите, как христианка или как человек?
— Разве это не одно и то же?
— Да нет, не совсем. Пятая заповедь гласит «Не убий». Но что, если, подчиняясь ей, мы обрекаем на смерть тысячи невинных?
— Не понимаю, — задумчиво сказала она.
— Да? А я видел многих людей в Индии, и в Крыму тоже, чью тупость превосходило только их самодовольство, но при этом они имели власть только благодаря рождению или богатству. Их преступная глупость не только может обречь на гибель тысячи людей, но посеять семена вражды, отравляющей жизнь нескольких поколений. Если вы видите сумасшедшего с факелом, который хочет поджечь дом, где сгорят сотни беззащитных детей и женщин, и убить его — единственный способ предотвратить это — то будет ли это убийством или гуманностью?
— Нельзя оправдывать убийство, — сказала Винтер.
— Я не оправдываю. Но о каком убийстве вы говорите? Об убийстве сумасшедшего или людей в доме?
Он заглянул в ее испуганные глаза и рассмеялся.
— На это нет ответа, правда? Может быть, есть на небесах, но не на земле. Вот почему я иногда сожалею, что британцы находят убийство социально неоправданным. — Он вдруг грустно улыбнулся и добавил: — Не знаю, почему я вам все это говорю — наверное, чтобы оправдать свою неспособность совершить убийство.
Он встал, и луна осветила пистолет, который он заткнул за пояс.
— Пора возвращаться в отель, — сказал он. — Мисс Лотти уже наверное, подняла тревогу, и мне очень сложно будет объяснить все вашей компаньонке.
Винтер улыбнулась:
— Не думаю, чтобы Лотти сегодня заметила мое отсутствие.
— Если так, я надеюсь также, что она не заметит синяка, который утром, несомненно, будет у меня под глазом.
— О! Я лягнула вас? Я боялась, что… вы…
— Ну, если оценить ситуацию, то я еще легко отделался, — усмехнулся Алекс. Он помог ей подняться, и они пошли по тихим улицам.
В отеле было темно, и луна больше не освещала дворик. Но в окне их с Лотти спальни все еще горела лампа. Винтер остановилась у входа и повернулась к спутнику, похожему на тень.
— Капитан Рэнделл…
— Контесса?
Формальное обращение удивило ее, она помолчала немного, пытаясь в темноте различить выражение его лица. Ей показалось, что он улыбался, но она не была уверена, а все, что она хотела сказать, вылетело из головы. Луна уже опустилась к горизонту, а звезды стали светить ярче. Падающая звезда прочертила яркий след в темном небе. В тишине ночи был слышен далекий рокот волн, спокойное дыхание Алекса и стук ее сердца. Она вдруг поняла, что ждет чего-то.
В ночном аромате смешались запахи цветов, земли, моря, и был он удивительно пьянящим и похожим на чарующую музыку. Винтер вдруг почувствовала фантастическое и необъяснимое побуждение: коснуться руками головы Алекса и привлечь его к себе. Она словно уже ощутила его густые волосы под своей рукой… погладила по голове и коснулась его теплых губ. Но тут, где-то за отелем, раздался крик петуха, и этот неожиданно громкий звук разрушил очарование ночи и стряхнул с Винтер навеянный этой ночью сон. Она вдруг почувствовала ужас и стыд, повернулась и побежала через пассаж, словно ее преследовали фурии.
Лотти не спала. Винтер погасила лампу, разделась и улеглась, дрожа от непонятного потрясения. Она сама себя не понимала. Ведь не была же она влюблена в капитана Рэнделла! А как может нравиться человек, который так говорил про Конвея? Но минуту назад, сделай он малейшее движение к ней, она была бы в его объятиях. Она с дрожью вспомнила, что только крик петуха, давний символ измены, спас ее самое от измены Конвею. Она не лучше какой-нибудь Эммы Болтон, служанки, которую выгнала домоправительница.
Считалось, что Винтер и Сибелла не должны знать о причинах этого, но Сибелла рвала тогда розы под открытым окном миссис Флекен и слышала ту драматическую беседу разъяренной домоправительницы с невменяемой горничной. «Она целовалась с Томпсоном, — взахлеб рассказывала потом Сибелла, — и миссис Флекен сказала, что она — плохая женщина и плохо кончит».
«И я не лучше», — думала Винтер, сгорая от стыда. — Только нехорошей женщине могло прийти в голову такое!..»
Она уткнулась лицом в подушку и заплакала.
Алекс после ее бегства еще немного постоял, глядя ей вслед, затем, привалившись к стене, стал смотреть в темноту невидящими глазами. Мысли его были неприятными, но думал он не о Винтер. И когда он вернулся в свою комнату, заснуть не мог.
Он лежал и думал об Индии, о напрасных предупреждениях таких, как Генри Лоуренс, о страшной глупости таких, как Конвей Бартон, о шепоте шпионов, об индийском жреце, которого видел в резиденции комиссара, о лице Кишана Прасада, наблюдавшего поражение британской армии под Реданом во время Севастопольской битвы.
Он вспоминал тех троих, которых видел недавно в саду, понимая, что утром надо будет поговорить с губернатором. Хотя ясно, что толку от этого будет немного: в Париже заключен мир, и нельзя запретить Григорию Спаркову, купцу, гражданскому лицу, приезжать на Мальту, Мухаммеду Раширу, сыну француженки и отпрыска персидского вельможи, жить в доме мальтийского еврея, а Рао Кишану Прасаду, уроженцу Индии и пассажиру «Сириуса», разговаривать с любым из них или с ними обоими.
Есть в Индии немало служащих из «Молодых людей Лоуренса», которые знают многие языки и наречия, пытаются понять людей, среди которых живут и работают, и относятся к ним с симпатией, и они чуют приближающуюся бурю. Но их гораздо меньше, чем самоуверенных, склонных к иллюзиям или просто тупых. А сановники Компании пресекают всякие разговоры об угрозе общего восстания, как истерию или необоснованные страхи впечатлительных людей. Командиры полков, связанные со своими людьми годами службы, воспринимают разговоры о мятеже, как оскорбление, а тех, кто их предупреждает, считают трусами и провокаторами. Самодовольство царит наверху, а те, кто не хочет видеть — хуже слепых.
Алекс беспокойно вертелся, словно надеясь стряхнуть с себя тревожные мысли. Кишан Прасад… Еще одна жертва психологии Конвеев Бартонов. Человек умный, образованный, одаренный, талант которого пропал даром просто из-за цвета кожи, а честолюбие и энтузиазм были сломлены злобным болваном, уступавшим ему во всем, кроме грубой силы. Алекс давно подозревал, что Прасад участвует в мятежной деятельности, и докладывал об этом мистеру Бартону. Комиссар требовал доказательств, которых не было: Алекс основывался на интуиции, опыте, слухах, а не на фактах. Он пытался принять свои меры, ограничивающие активность Кишана Прасада. Но все это игнорировалось. И было это вскоре после того, как сказочный камень, который Алекс видел на ручке Винтер, стал собственностью комиссара. Может быть, совпадение, а может, и нет.
Кишану Прасаду позволили беспрепятственно везде разъезжать, побывать в Крыму, встречаться с русскими и персидскими агентами. И Алекс ничего не может с этим поделать, если только не совершит убийства. Почему человек убивает человека в жаркой битве или по холодному повелению закона, но не может просто хладнокровно убить типа, который опасен, как заряженный пистолет в руке ребенка или (о чем он говорил Винтер) — как горящий факел в руке сумасшедшего… Алекс слышал часть истории Винтер от комиссара и теперь вспомнил, что ее отец погиб во время злосчастного отступления из Кабула. Его смерть на совести безответственных поджигателей Афганской войны, а также — на совести старого маразматика, командовавшего войсками в Кабуле. Тупость и бездарность лорда Элфинстоуна была очевидна всем в его штабе. Но не существовало законной возможности убрать его и обезопасить себя от его идиотских приказов. Не могла ли вовремя посланная пуля спасти тогда шестнадцать тысяч человек от мучительной смерти? Это, думал Алекс, споря сам с собой, как тогда с Винтер, запрещено делать людям. Но почему? Не потому ли, что тогда это было бы Евангелие насилия, что вызвало бы худшие последствия, чем гибель невинных? А тот же Кишан Прасад — изменник, с одной точки зрения, но достоин похвалы, с другой. Бритон, восставший против римлян, был героем для соотечественников, но был повешен римлянами, как преступник, а Кавальер, шпионивший в пользу короля Карла, был предателем для людей Кромвеля… Если Прасад участвует в заговоре против правителя, поставленного Компанией, кто он — изменник или патриот?
