Знаменитая героиня - Бэлоу Мэри (читать хорошую книгу txt) 📗
С облегчением узнав, что ее муж занят со своими слугами, она взяла с собой служанку и отправилась в ближайшую деревню Сидли-бэнк. Кора хотела посмотреть церковь и встретиться с пастором. Тот был «очень счастлив видеть леди в своей скромной обители». Он все время кланялся, складывая руки перед собой, словно собираясь их немедленно вымыть. Потом пастор решил познакомить ее со своей женой, а та пригласила ее на чашку чая. После чая этой доброй женщине пришло в голову навестить вдову прежнего пастора и двух его незамужних пожилых сестер, которые жили на очень скромные средства тут же в деревне. И везде Коре пришлось выпить чаю.
Так что было уже далеко за полдень, когда она снова была вынуждена встретиться с лордом Фрэнсисом лицом к лицу. Она рассказала ему во всех подробностях, что делала за день, и готова была начать все сначала. Она не могла вынести и минуты тишины сегодня и не смогла ни разу прямо взглянуть ему в глаза.
Когда они перешли из столовой в гостиную, она с сожалением взглянула на пианино. Даже мисс Грэм, которая была самой терпеливой на свете гувернанткой, и та говорила, что пальцы у Коры годятся для чего угодно, только не для игры на фортепиано. Она уже собиралась снова заговорить о чем-нибудь, но оказалось, что Фрэнсис сам музицирует. Он играл очень хорошо. Вечер был спасен. Он играл ее любимые вещи и даже спел несколько песен очень приятным тенором. К счастью, слух у нее был, и она могла спеть вместе с ним.
Наконец-то день окончился. Ей удалось прожить его, не думая ни о чем. Нет, она обманывает себя, призналась Кора, ложась в постель и натягивая простыни на голову, чтобы остаться со своим стыдом один на один. Честно говоря, весь день она только и делала, что думала об этом.
Ей было смертельно стыдно.
Как она могла предположить, что он такой мужчина? Как это только могло прийти ей в голову? И как она могла сказать ему об этом? Теперь она понимала – правда, уже слишком поздно, – что думать так о нем у нее не было никаких оснований. За исключением того, что он носил такие необычные цвета. Ни в его поведении, ни в отношении к нему окружающих не было ничего необычного. Ничего, кроме ее собственных домыслов, когда в первый же вечер она увидела его в бирюзовом фраке и решила, что он похож на павлина. И с этой минуты она уже не думала о Нем никак иначе.
Она чувствовала себя такой униженной, что с трудом уже выносила это. И, прячась от самой себя, глубже зарылась в простыни.
Услышав знакомый стук в дверь, Кора замерла от страха. Дверь отворилась.
Теперь, вдобавок ко всему он увидит, что она прячется от него. Впрочем, ей было слишком плохо, чтобы найти в себе силы лечь нормально. С минуту она ничего не слышала, потом почувствовала тяжесть тела рядом с собой и руку на своей спине.
– Кора, – глухо проговорил Фрэнсис. – Это только я, дорогая.
Как глупо это звучит! Неужели он не понимает, что ему лучше оставить ее, что она приносит только неприятности!
– Тебе вовсе не нужно прятаться от меня, – сказал он. – Я не собираюсь смеяться над тобой и никому не расскажу о твоем заблуждении. Давай забудем об этом. Мне очень жаль, что сегодня утром в аллее я не смог сдержаться. Мне все это было только забавно, но я понял, что ты по-настоящему огорчена.
– Я не прячусь, – ответила она. – Я замерзла. – Веская причина, особенно если принять во внимание, что ночь была удивительно теплая и все окна были открыты, чтобы поймать хоть какой-нибудь ветерок.
– Тогда иди сюда, я согрею тебя.
Она очень остро ощутила, как ее тянет к нему, как растет в ней желание. И одновременно ей хотелось, чтобы он ушел и никогда не возвращался.
– Кора. – Он ободряюще похлопал ее по спине. – Иди ко мне, дорогая. Если мы будем продолжать в том же духе, то не протянем так ближайшие сорок-пятьдесят лет.
Он опять смеялся. Как он может! Она сбросила простыни и посмотрела ему прямо в глаза. Это было очень трудно, подумала она. Так же трудно, как заставить кого-нибудь по собственной воле прыгнуть со скалы.
– Нет, все-таки ты сам во всем виноват, – заявила вдруг она. – Что я должна была подумать, увидев твой бирюзовый фрак, и облако кружев, и сапфировое кольцо на пальце, вообще сапфиры с ног до головы? А твои манеры! Что я еще могла подумать!
– Вот это да! – воскликнул он. – Ну давай, разорви меня на части, если тебе от этого легче. – Он наклонился и поцеловал ее.
Она сразу растаяла в его объятиях. Он поцелуем приоткрыл ее губы.
– А твои лайковые панталоны? А розовый фрак? – пробормотала она.
– Конечно, ты совершенно права, – ответил он, поднимаясь и развязывая халат. «Что он делает, ведь он не потушил свечи!» – подумала она, когда он наклонился над ней и распахнул ворот ее ночной рубашки. Он смотрел на нее не отрываясь. Ее сердце готово было выпрыгнуть из груди!
– А голубой с желтым фаэтон? Кто еще ездит по Лондону в голубом фаэтоне?
– Очевидно, только я, – произнес он, покрывая поцелуями ее грудь и приникая к ней ртом.
Затем он приподнял подол ее рубашки и сделал то, что ужасно смутило ее. Но очень быстро странная смесь боли и желания прогнала смущение прочь.
– Для папы и Эдгара ты оделся как все, – все еще не сдавалась она. – Это было нечестно. О-о!
– Мы не всегда можем быть абсолютно честными, – сказал он и освободил ее плечи от ткани, стянув рубашку вниз. На ней больше не было ничего. А свечи все еще горели.
– Ты должен был сказать мне, должен был спросить, что я думаю. Но ты ни о чем не спрашивал. Будто нарочно хотел, чтобы я попала впросак, только чтобы подразнить меня.
Смеясь, он сбросил халат. Если бы только она могла видеть его, то сразу поняла бы, чего хочет. Правда, она с самого начала знала, как прекрасно его тело. Ведь он в первую же их встречу поддержал ее, не дав упасть.
– Фрэнсис, – попросила она, – не смейся надо мной. Мне так стыдно, и я уже больше не могу выносить, что надо мной смеются. Ведь это ты во всем виноват.
В ответ он только лег сверху. Она с удивлением вспомнила, что в ней, оказывается, так много места. И то, что было вчера, может повториться снова. О, как она счастлива, что это случится снова.
– Да, во всем виноват только я, – прошептал он. – Может быть, сегодня у меня получится лучше, чем вчера. Быть может, сегодня я смогу сделать так. что все закончится не слишком скоро.
Почувствовав, что он уже внутри, она закрыла, глаза и прикусила нижнюю губу. Сегодня ей уже не было больно. Он глубоко проник в нее, но боли не было.
«Пусть это продлится дольше, – думала она, когда он начал двигаться, медленно и осторожно, не так, как прошлой ночью. – Как можно дольше».
На этот раз все было чудесно. Их тела сплелись, и Кора могла двигаться вместе с ним, приподниматься навстречу ему, делать то, что, казалось бы, должно было принести непереносимую боль, но было только непередаваемым наслаждением.
Когда наконец ее наслаждение достигло предела, она в изнеможении опустилась и позволила ему продолжать с тем же напором, как и вчера. И снова, прежде чем он бессильно опустился на нее, она почувствовала тот же огонь внутри.
«Благодарю, благодарю тебя, Фрэнсис», – твердила она про себя, когда он лег рядом и накрыл ее простыней. – Пожалуйста, не уходи.
Он поднялся, но только для того, чтобы потушить свечи. Потом снова опустился на постель рядом с ней и взял ее руку в свою.
– Доброй ночи, Фрэнсис. Спасибо.
– Ты так прекрасна, – тихо сказал он. – Благодарю тебя, дорогая.
Но она уже спала.
Глава 15
Он понял, что напрасно беспокоился в то первое утро, когда застал ее в конюшне, – она не собиралась брать в свои руки управление его усадьбой. Но у него появилась, очень способная и хлопотливая хозяйка в Сидли. Уже спустя два-три дня ни у кого не оставалось сомнений, что она полностью в курсе всех дел. При этом ее на удивление доброжелательно приняли. Он предполагал, что слуги, привыкшие в течение нескольких лет самостоятельно вести все дела, не будут рады хозяйке, которая абсолютно во все сует свой нос. Но он ошибся.
