Маркиз должен жениться - Джеффрис Сабрина (чтение книг .txt) 📗
И все это время Мария чувствовала, где находится Оливер, что он делает. Он не танцевал ни с одной женщиной. Это ее удивило и в то же время польстило ей. Большую часть времени он смотрел на нее, вернее, пожирал ее взглядом или же мрачно наблюдал за ее партнерами. Кто-то даже заметил вслух, что лорд Стоунвилл ревнует. Впрочем, Мария этому не поверила.
Сейчас, когда он направлялся к ней, Мария вдруг почувствовала себя беспричинно счастливой. Как удачно, что он вытащил ее имя! Она устала быть среди чужих людей. Губы уже болели от притворной улыбки. Даже с братьями Оливера она вынуждена была притворяться, изображать из себя ангельское создание, которое им было угодно охранять. И вот теперь человек, от которого ее защищали, направляется к ней с самым решительным видом. Сердце радостно заколотилось. Что это с ней?
Оливер подошел и стал рядом. Лотерея продолжалась. Фредди досталась невысокая, очень хорошенькая девушка, и он явно гордился ею. Джентльмен по имени Джайлз Мастерс вытащил карточку с именем Минервы. Он был доволен, Минерва — нет.
Оливер нагнулся и прошептал ей на ухо:
— Я вижу, вы довольны сегодняшним вечером.
Мария перестала замечать все вокруг.
— Почему вы так решили? — тоже шепотом ответила она.
— Вы улыбаетесь каждому молодому идиоту, который подает вам руку.
— А вы смотрите на них волком, — парировала она.
— Да я бы их в клочки порвал, если бы мог. Вы разве забыли, что у вас есть жених?
— Ненастоящий.
— Я говорю о Хайатте.
Мария тотчас почувствовала себя виноватой, но тут кое-что пришло ей в голову.
— С каких это пор вы заботитесь о его интересах?
— Просто я думаю, что помолвленная девушка не должна поощрять молодых дурачков, — ворчливо пробормотал Оливер.
— А я думаю, что мужчина, притворяющийся помолвленным, не должен шляться по борделям под носом у невесты, — прошипела она.
Тут настало время занимать места в кругу танцующих. Оливер подал Марии руку и сказал:
— Вы абсолютно правы. Я свалял дурака. Больше это не повторится.
— Подразумевается, что это извинение? — съязвила она.
— Нет, — негромко, но с явным усилием произнес он. — Извинения дальше. Простите, что я поставил вас и неловкое положение перед слугами. Простите, что столь грубо оскорбил ваши чувства. Больше всего я раскаиваюсь в том, что вел себя, как будто вы для меня ничего не значите. А это не так.
Мария опустила глаза, боясь, что он поймет, насколько она взволнована.
— Это не важно.
Он взял ее за руку и скандально близко притянул к себе.
— Важно.
Зазвучала музыка, и Оливер закружил ее в вальсе с непринужденностью опытного танцора, но сейчас Мария не чувствовала себя просто еще одной из его женщин. Взгляд Оливера не отрывался от ее глаз, а его рука лежала на ее талии с такой собственнической уверенностью, что у Марии сладко сжималось сердце.
— Если это вас успокоит, — снова заговорил Оливер, — я провел вчера скверную ночь.
— Ну и отлично. Вы это заслужили. — Мария улыбнулась. — Но мне все равно, хорошо вы погуляли или неважно.
— Прекратите делать вид, что вам безразлично, — хрипло произнес он. — Мы оба знаем, что небезразличны друг другу. Вы даже представить себе не можете, как вы мне нужны.
Марии так хотелось верить его словам, но разумно ли это?
— Вы говорите это лишь для того, чтобы заманить в свою постель.
Оливер невесело улыбнулся.
— Дорогая, мне нет нужды заманивать женщин. Обычно они сами туда прыгают. — Его лицо вдруг сделалось мрачным. — Сегодня я первый раз в жизни извинился перед женщиной. Мне никогда не было дела до того, что они обо мне думают. Так что простите, если я неудачно выразился, это с непривычки.
Он держал ее так нежно, что сердце Марии таяло. Ритм вальса возбуждал ее все больше. Ей хотелось вечно кружить с ним по этому залу, чувствовать его руку на своей талии, ощущать движение ног. Разум говорил ей, что нельзя поддаваться его очарованию, но сердце не хотело слушаться разума.
Мария устремила взгляд за плечо Оливера, казалось, она смотрит далеко в прошлое.
— Мой отец тоже ходил в бордель. Он так и не женился второй раз и ходил туда, чтобы… удовлетворить свои нужды. Несколько раз мне пришлось забирать его оттуда. Кузены работали, а тетка ухаживала за нашей бабушкой, которая жила неподалеку. — Мария сама не знала, зачем рассказывает об этом. Даже кузены и тетка предпочитали делать вид, что этого никогда не было. — Это было ужасно. Он забывал, что его ждут дома, что нам нужны деньги, и приходилось за ним идти.
— О Боже, — пробормотал Оливер.
— Я никогда не позволю, чтобы меня поставили в такое положение. — Она упрямо вздернула подбородок. — Вот почему я рада, что у меня такой жених, как Натан. Он респектабельный человек, он никогда не будет ходить по борделям.
Глаза Оливера мрачно сверкнули.
— Он не будет, зато оставит вас на милость мужчин, которые как раз туда ходят.
Мария вымученно улыбнулась:
— Женщину оставляют по-разному, что в борделе, что за морем — какая разница? Все равно женщина оказывается в одиночестве.
Лицо Оливера на мгновение исказилось, потом он отвел глаза.
— Моя мать никогда не забирала отца из борделя, — без всякого выражения произнес он. — Но знала, что он там бывал. В ранние годы их брака они страшно ругались из-за этого. Потом она подолгу плакала, часами.
— Откуда она знала, куда он ходил? — шепотом спросила Мария, сердце которой разрывал образ маленького мальчика, страдающего от того, что родители ссорятся по такому поводу.
— Потому что он являлся домой, благоухая дешевыми духами и запахом женщин. Такую смесь не скоро забудешь.
Мария распахнула глаза. Сегодня утром от Оливера пахло спиртным, а не духами. Это ее немного успокоило.
— Когда-то я мечтал, что заставлю его прекратить это, — с горечью продолжал Оливер. — Но в конце концов она сама с этим покончила.
Мария удивилась. Неужели Оливер имеет в виду, что его мать умышленно застрелила отца? Раньше он говорил, что там произошел несчастный случай.
— Правда мы красивая пара? — спросил Оливер и оглядел других танцующих. — Вы только подумайте — звучит глупая мелодия, все болтают о ерунде, а мы выбрали темой бордели и смерть.
— Это лучше, чем никогда не говорить об этом.
Взгляд Оливера потемнел.
— Вы рассуждаете совсем как моя бабушка.
— Ну что ж, она начинает мне нравиться.
— Мне она тоже нравится, когда не пытается превратить меня в черт знает что.
Мария с любопытством спросила:
— Почему вы так часто ругаетесь при мне? Другие мужчины не ругаются. Кстати, я заметила, что при других женщинах вы тоже избегаете это делать. Почему?
— Сам не знаю, — признался Оливер. — Наверное, потому, что с вами я такой, как есть на самом деле. А на самом деле я грубый сукин сын…
Она прижала пальчик к его губам.
— Не говорите так. Вы не так испорчены, как хотите казаться.
— Раньше вы думали иначе, — хмыкнул Оливер.
— Будем считать, что сомнения толкуются в пользу обвиняемого.
Музыка смолкла. Оба ощущали неловкость, но не могли отвести глаз друг от друга. Вальс неожиданно сблизил их, но ничего не изменил. Их так же тянуло друг к другу, и оба не знали, что с этим делать.
Не выпуская ее руки из своей, он вдруг начал поглаживать ложбинку между большим и указательным пальцами на кисти Марии. Ей показалось, что вся ее кровь превратилась в жидкий огонь. Сердце отчаянно заколотилось, но Оливер положил ее руку себе на локоть и повел Марию на ужин. Чтобы отвлечься и успокоиться, она спросила:
— Может быть, мне следует знать о каких-то особых правилах, касающихся ужина? Я не хочу допустить оплошность и поставить в неудобное положение вас и вашу семью.
— С вами это невозможно, — сказал Оливер. Марии показалось, что его глубокий голос проникает в нее до самых костей. Однако, опасаясь, что сказал слишком много, он тут же поправился: — Мне нет дела до того, что обо мне думают, а потому я не способен попасть в неудобное положение.
