Навеки твоя Эмбер. Том 2 - Уинзор Кэтлин (смотреть онлайн бесплатно книга .txt) 📗
– Ну и что из того? – требовательно воскликнула Эмбер, забавляясь ситуацией и испытывая некоторое нетерпение.
– Ну, видите ли, мадам… его светлость считает, что лучше не спешиваться, когда мы катаемся вместе. Ведь если кто-нибудь увидит, они могут неверно истолковать. Деревенские любят сплетничать.
– Все люди обожают сплетничать, и в деревне, и в городе. Поступайте как хотите. А я сойду.
Она немедленно соскочила, скинула шляпу, к которой были пришпилены две-три свежие красные розы, и встряхнула волосами. Филип глядел на нее, потом, упрямо сжав челюсти, тоже спешился. Он предложил подойти к ручейку, протекавшему неподалеку. Ручей весело шумел, был полноводным, по его берегам рос темно-зеленый тростник и плакучая ива, нижние ветки которой спускались прямо в воду. Сквозь деревья просачивались солнечные лучи и освещали лицо Эмбер: казалось, свет проникает сквозь витражи кафедрального собора. Она чувствовала, что Филип тайком поглядывает на нее. Внезапно Эмбер повернулась и поймала его взгляд. Она медленно улыбнулась, чуть скосив глаза, потом посмотрела прямо ему в лицо смело и дерзко.
– Как выглядела предыдущая жена вашего отца? – спросила она наконец. Она знала, что мать Филипа, первая леди Рэдклифф, умерла при родах. – Она была красивой?
– Да, в какой-то степени, я полагаю. Во всяком случае, на портрете она красива, но она умерла, когда мне было девять лет… я не особенно ее помню. – Он чувствовал себя растерянным наедине с Эмбер, лицо его было смущенным, глаза больше не скрывали того, что он ощущал.
– У нее были еще дети?
– Двое. Они умерли в очень раннем возрасте – от оспы. У меня тоже была оспа… – Он с трудом сглотнул, потом глубоко вздохнул. – Но я остался жив.
– Я рада, что вы выжили, Филип, – тихо произнесла Эмбер, продолжая улыбаться ему чуть насмешливо, но в глазах таилось коварство. Ничто не забавляло ее больше за все прошедшие четыре недели, чем вот такая опасная игра.
Но Филипу, очевидно, было не по себе. Его раздирали два противоположных чувства: желание с одной стороны и сыновний долг – с другой. Он снова заговорил, быстро и совсем на иную тему:
– Как выглядит королевский двор? Говорят, просто великолепно, даже иностранцы удивляются роскоши, в которой живет его величество.
– Да, это так. Очень красиво. Пожалуй, нет на земле места, где было бы так много красивых мужчин и женщин, как при дворе. Когда вы были там в последний раз?
– Два года назад. Я провел несколько месяцев в Лондоне, когда возвращался из путешествия. Тог да во дворец вернули много картин и гобеленов но сейчас, я полагаю, стало еще лучше. Король очень интересуется произведениями искусства. – Он говорил одно, а думал совсем о другом. Глаза были жаркие, напряженные. Когда он сглатывал, она видела движение его адамова яблока, которое перекатывалось по крепкой мужественной шее. – Думаю, нам пора ехать назад, – заявил он неожиданно. – Уже… поздно!
Эмбер пожала плечами, подхватила юбки и пошла сквозь густую траву назад.
Весь следующий день она не видела Филипа: чтобы подразнить его, она сказалась больной – приступ ипохондрии – и обедала и ужинала в своих комнатах. Филип прислал букет роз с маленькой официальной запиской – пожеланием скорейшего выздоровления.
Когда Эмбер вышла утром следующего дня к конюшням, она надеялась встретить его там, ожидающего ее, подобно школьнику, который, стоя за углом, рассчитывает, что его милая пройдет именно здесь. Но Филипа нигде не было, и Эмбер на мгновение рассердилась, так как считала, что он уже сражен ею наповал. Она предвкушала волнение следующей встречи; она поскакала на лошади в одиночестве и в том же направлении, куда они ездили два дня назад. Через несколько секунд она полностью позабыла о Филипе Мортимере и его отце – последнего, правда, труднее было выбросить из головы – и погрузилась в воспоминания о Брюсе Карлтоне
Брюс был в плавании уже почти шесть месяцев, он снова вырвался из ее рук. Это было похоже на приятный сон, который явственно помнишь лишь утром, но он совершенно исчезает из памяти к полудню. Эмбер могла вспомнить многое: странный серо-зеленый цвет его глаз; линию рта, которая всегда говорила ей больше, чем слова, о том, что , он думает о ее поступках; его спокойствие, в котором таились и обещание любви, и угроза сдерживаемого гнева. Она могла вспомнить моменты их близости, и всякий раз эти воспоминания вызывали у нее головокружение. Эмбер остро и болезненно жаждала его поцелуев, его ласкающих рук, но все равно Брюс казался ей наполовину придуманным человеком, и сейчас память о нем была слабым утешением. Даже Сьюзен, как надеялась Эмбер, не сделала Брюса более близким и реальным для нее.
Эмбер настолько увлеклась своими мыслями, что, когда ее лошадь внезапно испуганно рванулась, она натянула поводья, но все-таки не удержалась и перелетела через голову лошади. Придя в себя и оглянувшись, чтобы понять, что так – напугало лошадь, она увидела Филипа: его лицо покраснело, глаза были виноватыми. Он сидел верхом на своем коне возле трех стройных тополей, выросших в центре луга. Он сразу же начал извиняться, что напугал ее.
– О ваша светлость! Простите меня великодушно. Я… отнюдь не хотел испугать вас. Я просто остановился на минутку полюбоваться чудесным утром и тут увидел вас… поэтому я подождал. – Он говорил столь серьезно, что Эмбер поняла – он лжет. Просто не хотел, чтобы отец видел, как они уезжают вместе.
Эмбер уселась поудобнее и добродушно рассмеялась:
– О Филип! Так это вы всему виной! Я как раз думала о вас!
Его глаза засияли при этих словах, но она не дала ему заговорить, зная, что, кроме глупостей, она ничего не услышит.
– Поехали! Давайте наперегонки до ручья!
Он победил в скачке. Когда Эмбер соскочила с седла, он сразу спешился, на этот раз без споров и колебаний.
– Как прекрасна Англия в мае! – воскликнула она. – Можете вы себе представить, чтобы кто-то захотел уехать в Америку?
– Нет, конечно, – согласился он, пораженный. – Не могу.
– Пожалуй, я сяду. Расстелите для меня ваш плащ, Филип, чтобы я не испачкала платье. – Она оглянулась в поисках места поудобнее. – Вот под этим деревом, пожалуйста.
Филип с галантным видом скинул длинный плащ и положил его на мокрую траву. Эмбер легко опустилась, опершись спиной о красивую березу, вытянув перед собой ноги и скрестив щиколотки. Рядом она бросила шляпу.
– Ну, Филип? И долго вы будете вот так стоять? Садитесь… – Она указала на место рядом с собой.
Он заколебался:
– Но… я… – Потом неожиданно набрался смелости: – Благодарю, ваша светлость; – и сел лицом к ней, положив руки на согнутые колени.
Но чтобы не смотреть на нее, он уставился на пчелу, усердно перелетавшую с цветка на цветок, лаская поверхность каждого и застывая, чтобы слизнуть весь нектар до последней капли. Эмбер начала рассеянно собирать маргаритки, обильно росшие вокруг, и бросать их одну за другой на колени, пока не скопилась горка.
– Вы знаете, – произнес наконец Филип, теперь он глядел ей прямо в глаза, – ведь совсем не похоже, что вы моя мачеха. Я не могу заставить себя поверить в это – как бы я ни старался. Интересно, почему это? – Он, казалось, действительно был озадачен и растерян и выглядел почти комично.
– Может быть, – произнесла Эмбер лениво, – вы просто не хотите?
Она начала сплетать маргаритки в венок, чтобы надеть на голову, протыкая стебельки острым ногтем и плотно подгоняя один цветок к другому.
Он молча обдумывал ее ответ. Потом неожиданно выпалил:
– Как случилось, что вы вышли замуж за отца?
Эмбер опустила глаза, будто сосредоточившись на своей работе. Она слегка пожала плечами:
– Ему были нужны мои деньги, а мне – его дворянский титул. – Когда она подняла глаза, то заметила, что Филип нахмурился. – В чем дело, Филип? А разве все браки – это не сделка? У меня есть это, у тебя – другое, поэтому и женятся. Вот поэтому и вы женились на Дженни, разве не так?
– О да, конечно. Но отец, он замечательный человек, вы и сами знаете. – Он пытался убедить себя в большей степени, чем ее, и напряженным взглядом посмотрел на Эмбер.
