Проклятие королевы фей - Медейрос Тереза (книги онлайн полностью бесплатно .TXT) 📗
Течение жадно подхватило ее юбки, но Холли продолжала отступать, и холодная вода поднялась ей до щиколоток, до икр, до дрожащих коленей. Ее испуг не остановил Остина. Бросившись в воду, он двумя огромными шагами, поднимая фонтаны брызг, преодолел разделявшее их расстояние. Вцепившись Холли в волосы, Остин запрокинул ей голову, подставляя ее лицо своему безжалостному пристальному взгляду, в точности так же, как тогда ночью в парке замка Тьюксбери.
Он пытливо всматривался ей в лицо, и Холли застыла от ужаса. Взгляд Остина словно пронизывал ее насквозь. Буйная ярость была бы предпочтительнее этой ледяной сдержанности. Молчание Остина пугало Холли больше, чем бешеный гнев.
— Пожалуйста, — прошептала она, чувствуя, что у нее наворачиваются слезы, — отпусти меня.
Не обращая внимания на ее мольбу, Остин схватил девушку за подбородок и заставил ее раскрыть рот, раздвинув губы, которые он еще совсем недавно целовал с такой мучительной нежностью. Его большой палец проник Холли в рот и грубо вытер ее клацающие от страха зубы.
Осмотрев результаты своего действия, Остин освободил волосы девушки и, внимательно оглядев свою руку, вытер о камзол тусклый слой пепла, покрывавший ладонь, так, словно это была мерзкая грязь.
Холли съежилась, пытаясь унять дрожь, сотрясающую ее тело.
— Пожалуйста, Остин, я не хотела обманывать тебя. Я собиралась во всем признаться. Клянусь! Только позволь мне все объяснить…
Остин оборвал ее бессвязные причитания, схватив могучими руками Холли за плечи и опустив ее голову в воду. Девушке показалось, что река смывает с нее остатки маскарада, унося все ее надежды. Она решила, что Остин пытается ее утопить, а ее душа тихо отлетала, но тело отказывалось сдаться без сопротивления. Холли продолжала вырываться и царапаться и после того, как Остин вытащил ее из воды.
Отчаянно пытаясь наполнить легкие воздухом, Холли вдруг увидела в его глазах отражение своих мокрых кудряшек, черных и блестящих, как вороново крыло.
Когда Остин выхватил из пояса кинжал, Холли уже успела прийти в себя и понять, что он не собирается убивать ее. Смерть явилась бы для нее слишком быстрым и милосердным концом, а в душе Остина не осталось ни капли сострадания. Холли сдержала готовые сорваться мольбы о пощаде, понимая, что они бесполезны, но ей не удалось остановить хлынувшие по щекам слезы.
Остин разодрал подшитые тряпками юбки и разметал их в стороны, оставив дрожащую девушку в одной нижней рубашке. Кинжал еще быстрее расправился с корсажем, распоров шнуровку и обнажив грубую ткань, стягивающую грудь Холли. Девушка стояла, застыв, словно изваяние, а холодное лезвие, точно лаская, скользнуло по пульсирующей жилке на шее. Затем одним резким движением Остин — ее добрый, любящий, терпеливый супруг — разрезал путы, обнажив грудь Холли перед лучами солнца и адским пламенем своих глаз.
Холли почувствовала, что ее гордость окончательно растоптана. Издав протестующий возглас, она попыталась прикрыть свою наготу, но Остин, схватив ее за запястья, развел руки в стороны, упиваясь открывшимся перед ним зрелищем, и это было его священное право. Дрожа от стыда, Холли вглядывалась в красивое лицо мужа, пытаясь найти хоть каплю сострадания к ней.
Убедившись, что поиски эти тщетны, Холли попробовала снова обратиться к разуму мужа.
— Остин, ты должен позволить мне высказаться. Я даже не думала тебя гневить. Сделать тебе больно. Я только хотела…
— Прекрати лгать! — взревел он.
Остин видел, как Холли вздрогнула от этого крика, но он не чувствовал ни жалости к ней, ни стыда от содеянного им, когда он раскрыл это предательство. Он с горечью подумал, что его жена ничем не лучше его матери, бабки и тех красивых женщин, которые вот уже несколько столетий приносили одно зло роду Гавенморов.
Остин смотрел на безукоризненные белоснежные полушария груди Холли, силясь постичь, что перед ним то самое существо, которое он еще так недавно жалел за уродство. Пышную грудь девушки венчали нежно-розовые соски, набухшие и твердые под его откровенным взглядом. Не от страсти, вдруг подумал Остин, а от страха.
Рубашка, ставшая почти прозрачной от воды, обнажала все линии стройного тела девушки. Взгляд Остина опустился ниже и откровенно задержался на вожделенном треугольнике, темнеющем между бедер; Холли застонала, но в этом тихом сдавленном стоне прозвучало не смущение, а страсть.
Остин крепче стиснул ей запястья, борясь с нестерпимым чувством ярости, смешанным с безумным желанием обладать Холли. Судьба словно насмехалась над ним, позволив обладать желанной женщиной и наполнив его сердце гневом и ненавистью. Ему хотелось вытащить девушку на берег, бросить ее в траву, сделать с ней то, чего не сделает с женщиной ни один порядочный мужчина. Чего он никогда не делал даже со шлюхами.
Но много ли времени пройдет, прежде чем ярость пересилит вожделение? Много ли времени пройдет, прежде чем его руки сомкнутся на ее нежной шее, лишая жизни…
Остин вздрогнул, почувствовав, как на тыльную сторону его руки упала одинокая слезинка. Он заглянул в огромные глаза Холли. В эти прекрасные глаза, которые скоро будет окаймлять бахрома черных ресниц. В глаза своей жены.
Схватив Холли за руку, Остин потащил ее к замку, и девушке ничего не оставалось, как идти, спотыкаясь, за ним, безуспешно пытаясь прикрыть обрывком лифа обнаженную грудь. Стыд опалил ей щеки, когда муж протащил ее мимо двух пастухов, раскрывших рты от изумления при виде того, как их господин волочит за собой сквозь пролом в крепостной стене полуодетую незнакомку.
Приблизившись к могиле матери, Остин нисколько не замедлил шаг. Он протащил Холли прямо через обложенный камнями холмик, топча сапогами нежные анемоны.
Обитатели Каер Гавенмора высыпали на улицу. Их лица сливались для Холли в одно бледное пятно, пока вдруг не раздалось изумленное восклицание:
— Боже милосердный, это же леди Холли!
И тотчас же она словно перенеслась из кошмарного сна в не менее жуткую реальность. Испуганные крики слуг, понявших, что красивая девушка, семенящая за Остином, — действительно их госпожа, их боязливые взгляды, устремленные с опаской на его решительное лицо с холодным пламенем в глазах, не отрывающихся от нее, от почти неприкрытого тела.
Старик с испещренным морщинами лицом крикнул:
— Это какое-то колдовство! Не иначе, она ведьма!
Слуги попятились: отчасти из страха перед ней, отчасти из страха перед гневом Остина. Сильнее их немых проклятий Холли ранило выражение боли, исказившее доброе круглое лицо Винифриды. Устыдившись своего обмана, она впервые опустила голову.
Собаки с лаем следовали за ними по пятам. Со стороны ристалища появились бегущие с обнаженными мечами Эмрис и Кэри, привлеченные шумом. Оруженосец первым застыл на месте, изумленно раскрыв рот. Его отец с потемневшим от ужаса лицом остановился у него за спиной.
Мрачное шествие приблизилось к часовне, и тут дорогу им решительно преградил выскочивший из двери человек. Холли начала читать вполголоса смешанные с проклятиями молитвы. Сперва она испугалась, что Остин просто растопчет священника, как букашку, но ее муж, остановившись за несколько шагов до отца Натаниэля, выставил Холли перед собой, словно щит. Одной рукой он обнял Холли за талию, и она едва смогла вынести оскорбление — ласку пополам с издевкой.
— Отойди в сторону, священник, — приказал Остин, — если только не хочешь прочесть по себе самому панихиду.
Лицо отца Натаниэля было бледным и осунувшимся, но голос его прозвучал с такой убежденностью, какой Холли никогда прежде не доводилось слышать в молитвах даже по большим церковным праздникам.
— Я не позволю вам дурно обращаться с этой дамой.
— Это не дама. Это моя жена. Или вы забыли, что именно вы соединили нас узами нечестивого союза?
— Не я, а вы, сэр, похоже, забыли произнесенную вами клятву.
Натаниэль не двигался с места, непоколебимый в благочестивой неприступности.
— Вы испытываете мое терпение, святой отец, — прорычал Остин, еще сильнее сжимая руки вокруг талии Холли. — Вы действительно так беспокоитесь о моей супруге или же просто хотите защитить свою любовницу?
