Украденная невинность - Мартин Кэт (читать книги полностью без сокращений бесплатно TXT) 📗
— Прыгай! Не бойся, я поймаю.
Чтобы не смалодушничать, девушка не стала готовить себя к прыжку. Комната уже наполнилась дымом, в любую минуту мог вспыхнуть потолок, поэтому Джессика сбросила сандалии, мысленно взмолилась о спасении и прыгнула. Снизу навстречу ей ударила струя холодного ночного воздуха, потом последовал удар о конек крыши и боль в одной из лодыжек, но тут же сильные руки Мэттыо подхватили ее.
— Поймал, — прошептал граф с облегчением и ненадолго прижал ее к себе.
Он дрожал крупной дрожью, и девушка не столько чувствовала, сколько сознавала, что ее тоже трясет.
— Нам нельзя здесь оставаться, — сказал капитан, вновь обретая хладнокровие. — Кровля может загореться изнутри, или случится еще что-нибудь. Нужно продолжать путь. Ты готова?
Джессике удалось кивнуть.
Крепко держа се за руку, Мэттью двинулся вдоль узкого гребня крыши с острым коньком посередине, потом начал осторожно спускаться туда, где от горизонтального излома начиналась более плоская и более близкая к земле часть.
— Пока все в порядке?
— Угу, — пробормотала Джессика, едва протолкнув звук сквозь пересохшее горло.
— Вот и молодец, — рассеянно сказал Мэттью, помогая ей спуститься на карниз, ведущий к задней стене особняка (это было самое низкое место, на котором они могли удержаться, спуститься ниже не было возможности). — Постой немного, милая. Ты прекрасно держишься.
Несмотря на боль во всем теле и неотступный страх, Джессика ощутила прилив сил. Никогда еще Мэттью с ней так не разговаривал. Теперь, когда они стояли на узком карнизе высоко над землей, ей требовалось немало мужества.
— Ты снова прыгнешь первым и поймаешь меня?
— Обещаю, — улыбнулся Ситон.
После этого он прыгнул, покатился по земле, но почти сразу поднялся на ноги.
— Давай, милая! Ты справишься.
Джессика против воли улыбнулась и оттолкнулась от карниза. Казалось, она бесконечно долго летела вниз, но потом все-таки приземлилась в руки Мэттью, который не устоял на ногах. Девушка не сразу нашла в себе силы встать и сначала лежала, распластавшись поверх него, даже не дыша. Однако постепенно сквозь шок пробилось осознание того, что огонь по-прежнему ревет совсем рядом, под той самой кровлей, которую они только что покинули.
Она неуклюже поднялась на ноги. Мэттью взял ее за руку и потянул за собой, по Джессика ахнула и опустилась на колено от пронзительной боли в лодыжке.
— О черт! Ты, наверное, растянула ее, когда прыгала.
Ближайшее окно со звоном вылетело, и изнутри здания вымахнули языки пламени. Мэттью подхватил Джессику на руки и побежал под защиту деревьев. Там капитан привалился к стволу и несколько секунд тяжело дышал, потом просто осел, по-прежнему держа ее на руках и слегка покачивая, как ребенка.
— Из-за меня ты бросилась в огонь, — сказал он странным тоном.
— Я не могла иначе, — просто ответила девушка, не сводя взгляда с лица, самого дорогого для нее на свете.
— Да, но ты рисковала жизнью…
Мэттью не в силах был поверить в это, и его рука слегка дрожала, когда он погладил Джессику по щеке. Как она могла? Это был безумный, опасный поступок! Ситон слегка опустил плечо, чтобы голова ее запрокинулась и можно было заглянуть ей в глаза. В них что-то безмолвно жило и дышало, словно капитан смотрел в самый центр урагана, и увиденное заставило его затаить дыхание. Осторожно отстранив белокурую прядь с бледной щеки, Мэттью медленно прижался губами к приоткрывшимся губам.
Это был поцелуй благодарности, нежнейшая из ласк. Более полная нижняя губа девушки затрепетала под этим прикосновением, и после короткого колебания Джессика потянулась навстречу. Вкус ее рта наполнил его. Ситон сознавал, что поступает безрассудно, что теперь даже более, чем раньше, Джессика Фокс запретна для него, но его подталкивало еще не остывшее ощущение близкой смерти. Он едва не потерял ее. Какой смелой она была, какой бесстрашной перед лицом смертельной опасности!
(Мэттью снова погладил се по щеке, и шелковистые пряди волос опутали пальцы. Джессика пахла горящим деревом, кожа еще не остыла от палящего жара. Другой, более продолжительный поцелуй» на миг заставил проснуться здравый смысл. Мэттью сказал себе: всего несколько секунд, не больше! Но был не в силах оторваться от нее… Когда Джессика прошептала его имя, граф махнул рукой на рассудок и впился в ее губы в страстном желании обладать — пусть недолго — тем, что не могло ему принадлежать.
Рука сама собой легла ей на грудь и начала ласкать сквозь прохладный, ускользающий шелк платья, когда-то белого, а теперь покрытого сажей и пеплом. Под тонкой тканью обрисовались соски, напряглись, как два небольших орешка. У Джессики вырвался звук, похожий на всхлипывание.
Мэттью знал, что должен немедленно остановиться, что им лучше пойти туда, где есть люди, где волей-неволей придется вернуться к действительности, но после пережитого все казалось нереальным, а желание тем временем набирало силу. Граф расстегнул брошь, скреплявшую одеяние на плече, и опустил его, обнажив груди. В следующую секунду, как он и мечтал когда-то, они заполнили его ладони.
Неожиданно подступившее сознание того, что все это могло быть навсегда для него потеряно, заставило Мэттью испытать запоздалый страх. Капитан был напряжен и полон почти болезненного желания оказаться внутри этого тела, едва не исчезнувшего в пламени в безумной попытке спасти его.
Как он хотел эту женщину! Конвульсивная дрожь пробегала по всему телу, сводила бедра, пах чувствовался до предела заполненным кровью, тяжелым, готовым к наслаждению. Но даже то, что уже происходило, было счастьем. Счастье трогать округлости грудей, приподнимать их ладонями, слегка прищипывая между пальцами бугорки сосков. Они были именно таковы, как граф помнил, — белые, полные, слегка устремленные вверх, и отсвет недальнего пламени бросал на них розоватые блики.
— Джесси!.. — прошептал Мэттыо хрипло, изнемогая от потребности ощутить все ее тело под собой.
Он хотел погрузиться в него, спрятать свою сладкую боль в шелковистых, горячих тайниках ее лона. Губы нашли сосок и жадно втянули его в рот, зубы сжали, осторожно, но сильно, — все его существо само тянулось к Джессике, бессознательно и неистово. Девушка слегка выгнулась в его объятиях, пальцы стиснули его плечи, а он продолжал осыпать белые, совершенные по форме округлости всеми возможными ласками, пока она не начала тихо стонать сквозь стиснутые зубы.
Остановиться сейчас было уже невозможно: желание полностью заглушило голос рассудка. Греческий наряд Джессики приподнялся выше колен, и Мэттью, осознав это, поднял его еще выше, обнажая белые, как сливки, атласные бедра. Они были нежнее дорогого шелка, который их прикрывал, и прикосновениями к ним невозможно было насытиться. Он хотел се. Господи, как он се хотел!
Возможно, случись это в другое время, Мэттью и нашел бы силы справиться с собой, но сейчас он был слишком переполнен сознанием едва не случившейся потери. Л если бы Джессика погибла? Ситон не мог думать ни о чем другом, только о клубах дыма и языках пламени, и это странным образом напоминало то, что происходило в тот момент между ними.
Он целовал и целовал свою нечаянную добычу, не в силах оторваться, продолжая касаться се тела везде, куда дотягивались руки. Ему хотелось добраться туда, где была женская суть, где она, конечно же, стала влажной от желания. Мэттыо хотел ласкать ее там, дать ей наслаждение, словно это могло хоть отчасти выразить благодарность за ее героический порыв…
Неподалеку раздались голоса, приблизились, пробившись сквозь треск и рев разбушевавшегося пламени. Граф почувствовал, что Джессика замерла и напряглась в его руках.
— Мэттыо? — спросила она жалобно и обвела окружающих затуманенным взглядом, как человек, разбуженный от глубокого сна. Голос ее был низок, протяжен и волновал как никогда. — Мэттью, что мы наделали!
— Все в порядке, милая… я сейчас…
Его затрясло от мощной попытки подавить возбуждение. Дрожащими неловкими пальцами капитан постарался придать одежде Джессики пристойный вид. Внутренне граф проклинал себя, как только мог, стараясь понять, как могло дойти до такого, как он мог настолько забыться. Если даже принять во внимание пожар и шок от близкой опасности, его поведение недопустимо и безумно. Ситон снова и снова повторял себе это, но смысл слов ускользал, и сознание оставалось смятенным, зыбким и туманным, как наполненные жаром и дымом помещения горящего дома.
