Анжелика в Новом Свете - Голон Анн (книги бесплатно полные версии txt) 📗
— Это Уттаке, вождь могавков, — представила его Анжелика. — Он один и хочет вести с вами переговоры. Я обещала сохранить ему жизнь.
Все молча смотрели на непримиримого вождя могавков. Уттаке желал вести переговоры… Это было невероятно! Тот, кто встречал его раньше, конечно, тут же узнал его крепкую фигуру, словно сжигаемую изнутри затаенным диким пламенем, которое и придавало ему эту силу.
Да, это был он.
И от одного его присутствия всем становилось не по себе. Барон де Модрей что-то спросил у него по-ирокезски, и Уттаке коротко ответил ему. Модрей так и подскочил на месте.
— Он говорит, что Сваниссит недалеко… Я это знал. Я шел по его следу. Запах этой старой лисицы не обманул меня. Наконец-то эти проклятые варвары в наших руках.
— Замолчи, — оборвал его Никола Перро. — Ты забываешь, что послов не оскорбляют.
— Это посол?! Это злейший враг, господа, который проник в наш лагерь. Я не верю ни единому слову, вылетающему из его глотки.
Ирокез не дрогнул. Потом он заговорил и все были поражены тем, что он почти безукоризненно владеет французским языком.
— Где Текондерога, Человек Гром? Это ты? — спросил он, обращаясь к де Пейраку. — Да! Я тебя узнал. И приветствую тебя. Я Уттаке — вождь могавков. Сваниссит, сенека, верховный вождь союза ирокезских племен, хочет мира с тобой. Я пришел от его имени предложить тебе союз и попросить твоего посредничества при переговорах с французами, чтобы они разрешили нам переправиться через Кеннебек.
Граф де Пейрак поднес руку к шляпе, на которой вечерний ветер развевал черные и красные перья. Он снял ее и очень низко склонился перед индейцем, как перед желанным и высокочтимым гостем.
«Я знал, — рассказывал после Уттаке, — что белые склоняются так только перед королем. И когда этот белый человек поприветствовал меня таким низким поклоном, я почувствовал, как вспыхнуло мое сердце, это зажегся в нем огонь дружбы».
Несколько часов спустя Уттаке возвращался в лес, он нес Сванисситу условия перемирия. Французы разрешат ирокезам беспрепятственно переправиться через реку, если их вожди обязуются не тронуть ни одно из племен абенаков и алгонкинов, которое им может встретиться во время их долгого пути в родные места.
— Почему вас так волнует судьба этих красных лисиц? — с презрением спросил могавк.
Модрей негодовал, он не мог примириться с тем, что с ирокезами ведут переговоры, и оба лейтенанта, Пон-Бриан и Фальер, его поддерживали.
— Они, конечно, согласятся на любые условия, но им и в голову не придет выполнять их!
Вожди союзнических племен тоже были недовольны.
— Мы пришли сюда воевать, — сказал вождь гуронов, — и теперь, когда враг совсем рядом, только и говорят о мирном сговоре с ним… Что скажут нам дома, увидев, что мы возвращаемся без единого скальпа?
Но де Ломени был непоколебим. Он считал, что разрешить ирокезам вернуться к себе, взяв с них слово, что они не устроят никакой новой резни, было бы лучше, чем одержать над ними легкую победу, развязывающую вновь кровавые войны, которых так старается избежать губернатор Канады.
— Не забывайте, что томагавк войны между французами и Союзом пяти племен зарыт, — повторил полковник.
— Мы не выбываем, — ответил ирокез. — Мы уже давно не нападаем на французов.
— Но вы нападаете на дружественные нам племена…
— Мы не зарывали с ними томагавка, — ответил хитрый индеец. — Зачем французы вмешиваются в наши дела?
Когда начались переговоры, Анжелика хотела уйти, но вождь могавков удержал ее:
— Пусть она останется!
Голос его звучал властно. И никто не мог догадаться, какие чувства руководили им, когда он потребовал, чтобы белая женщина присутствовала на совете. Над ними витала тайна. Каждый думал о том, что же произошло на холме, и все взгляды невольно с тревогой обращались к Анжелике.
Анжелика же думала о том, что все вокруг слишком сложно и было бы лучше, если бы она занималась только кухней и хозяйством. У нее раскалывалась голова, она сидела с отсутствующим видом, потирая виски. Она не представляла себе, как сможет вразумительно объяснить мужу встречу с ирокезским вождем.
Минутами ее взгляд останавливался на томагавке, опять висевшем на поясе Уттаке, и, глядя на это жуткое оружие, она содрогалась от страха, который не чувствовала там, на холме.
Как только ирокез вышел из форта, Анжелика, не вступая ни с кем в разговоры, вернулась к себе, бросилась на кровать и тут же уснула мертвым сном.
Утром она проснулась как ни в чем не бывало. Она видела, что Жоффрей ночевал дома, но, должно быть, уже давно встал. Она не слышала, ни когда он вернулся, ни когда ушел. Анжелика снова задумалась над тем, что же все-таки она скажет мужу, и решила, что попросит его помочь ей разобраться во всех этих тревожащих ее таинственных событиях. Почему могавк, решив убить ее, вдруг покорно пошел за ней и захотел говорить с белыми о союзе и мире?
Одевшись, Анжелика вышла из дома и побежала к маленькой угловой башенке, с которой хорошо было видно далеко вокруг.
Ворота форта были закрыты, но едва о скором появлении ирокезов известили вспыхнувшие на соседних холмах костры, они открылись, и граф де Пейрак вместе с полковником де Ломени вышли на эспланаду; за ними выстроились французские солдаты и вооруженная свита де Пейрака.
Из леса — они прятались там со вчерашнего вечера — появились индейцы-союзники, вооруженные луками и томагавками, и, как красный морской прибой, молча затопили все подступы к форту. Супруги Жонас с детьми поднялись на смотровую площадку к Анжелике. Все с любопытством смотрели в просветы между заостренными бревнами палисада.
Наконец из ивовой рощицы, что тянулась у самой реки, появились ирокезы. Их было шестеро. Шестеро полуголых людей, внешне совершенно безразличных к тому, что рядом собралось столько вооруженных врагов, не спеша шли вдоль каменистого берега; остановившись напротив форта, они встали в ряд лицом к нему. Это были ирокезские вожди. Среди них Анжелика без труда узнала могавка Уттаке по болтающимся в его ушах алым подвескам.
Рядом с ним стоял старый индеец. Его волосы, украшенные орлиными перьями, были совсем белые. Он был очень худ. Его тело, казалось, состояло из одних сухожилий и мышц, обтянутых желтой кожей. А высокомерное длинное лицо, изрезанное у глаз и вокруг рта глубокими морщинами, внушало страх. Его грудь, бока, ключицы и плечи покрывала замысловатая татуировка.
Анжелика догадалась, что это и есть Сваниссит, сенека, великий вождь Союза ирокезских племен. Ирокезы сделали несколько шагов вперед и опустились прямо на песок на берегу реки, все, кроме Уттаке, который медленно направился к форту, где его ждали белые.
Остановившись перед де Пейраком и де Ломени, он протянул им на вытянутых руках что-то похожее на узкий шарф с бахромой, плотно расшитый мелким сиреневым жемчугом по белому фону.
Затем он опустил его на землю, неторопливо достал из-за пояса трубку из красного камня, украшенную черными перьями, и положил ее рядом с шарфом. Затем, отступив на два шага, скрестил на груди руки и, устремив свой взгляд куда-то поверх собравшейся толпы, застыл как изваяние.
И сразу все успокоились: даже гуроны, даже абенаки, даже Модрей, — он стоял, чуть заметно улыбаясь, и его белокурые волосы развевались на ветру.
Никола Перро приступил к своей обязанности переводчика. Он вел переговоры, строго следуя принятому у индейцев ритуалу. Торжественным тоном он переводил долгие периоды речи индейца, величественными жестами указывал на землю, на небо, на ирокезских вождей, на того или другого участника переговоров, терпеливо повторял вопросы и ответы. Анжелика была поражена, с какой ловкостью и изворотливостью индеец запутывал своего собеседника. Но провести Никола Перро было делом нелегким. Он знал все племена, живущие в районе Великих озер, все их диалекты, он бессчетное число раз выполнял роль толмача и посредника между ними во время их междоусобных войн и во время военных экспедиций французов. Кроме того, он целый год был пленником ирокезов. Он улавливал малейшие нюансы в речи Уттаке.
