Констанция. Книга первая - Бенцони Жюльетта (читать книги бесплатно полные версии .txt) 📗
— Это ты все придумал себе сейчас.
— Нет! — воскликнул Филипп. — Я каждый день возвращаюсь в прошлое, вновь и вновь переживаю, измеряю каждый свой шаг и вижу тебя. Да, теперь я точно знаю — это была ты. На тебе было дорогое нарядное платье, а в руках ты сжимала куклу.
— Куклу… — задумалась Констанция, — значит это была я. Эта кукла до сих пор хранится у меня, временами я люблю брать ее на руки и разговаривать. Мне кажется, она знает какую — то тайну, но не может открыть ее мне.
— Так значит это точно была ты, Констанция. Сколько же лет мы знаем друг друга? Почти всю нашу жизнь, а встретились только теперь.
— Это странно звучит, — задумалась девушка, — знать всю жизнь, а встретиться только теперь. Наверное, мы что-то путаем.
— Но почему я сразу вздрогнул, увидев тебя? Констанция улыбнулась.
— Иногда это случается и по другому поводу.
— По какому же?
— Ну, знаешь… — замялась девушка, — бывает, иногда озноб пронижет тебя, а вдруг бросит в жар… Всякое бывает.
— А ты? Что ты почувствовала, Констанция, когда впервые увидела меня? Констанция засмеялась.
— Ты был такой мокрый и несчастный, что ничего кроме жалости испытывать к тебе было невозможно.
— Ах, да, ты назвала меня мокрым нахохлившимся воробьем.
— Да-да, именно, воробьем. Ты сегодня был похож на него.
— Ты пришла сюда, потому что хотела увидеть меня? — с надеждой спросил Филипп Абинье.
— Да, я все эти дни только и думала о тебе.
— И я, — воскликнул Филипп и сжал пальцы Констанции, — я тоже думал о тебе. Я вспоминал ту нашу встречу.
Может быть, они еще долго сидели бы, глядя в глаза друг другу, но их разговору суждено было прерваться. Огромная форель, выскочив из воды у самого камня, с шумом упала в воду.
— О, какая огромная! — воскликнул Филипп.
— Ты хотел бы, наверное, такую изловить? А зачем тебе нужна рыба? — спросила Констанция.
Абинье напрягся и мрачная тень пробежала по его открытому лицу.
— Знаешь, Констанция, моей матери было очень плохо. Она все время вспоминает отца, а тот иногда вместе со мной ходил на ручей ловить форель и приносил ей. Представляешь, она по несколько дней может ничего не есть. Слава богу, сейчас ей стало лучше, она буквально ожила, изменилась на глазах. Она даже начала шутить.
— Я понимаю тебя. Но, к сожалению, я не помню свою мать, не помню и отца.
— Это так тяжело, — Филипп погладил Констанцию, как маленькую девочку, по волосам.
Вдруг она напряглась и вскочила на ноги.
— Что? Что-то случилось? Я что-то сделал не так, Констанция?
— Нет, ты все делаешь правильно. Но, знаешь, ведь меня могут хватиться, я ушла из дому, не предупредив старого Гильома Реньяра.
Услышав это имя, Филипп Абинье вздрогнул.
— Не произноси при мне это имя.
— Извини, извини, Филипп, я не хотела. Я буду для тебя просто Констанцией. Я должна бежать. Видишь, солнце стоит уже высоко. Я думаю, что и тебе уже пора.
— Да, мне тоже пора. Я сказал матери, что еду в церковь.
— И она тебе поверила?
Филипп пожал плечами, не зная, что ответить девушке.
— Мать всегда чувствует, о чем я думаю. Она даже умеет угадывать мои самые сокровенные мысли.
— Тебе хорошо. Пойдем же, пойдем отсюда скорее. Надо отсюда спешить. Не дай Бог, меня хватятся, и братья приедут к ручью и увидят тебя, Филипп.
— Я их не боюсь, — грозно сказал Филипп. Констанция привстала на цыпочки, обвила его шею руками и нежно поцеловала в губы.
Филипп вздрогнул. Это было так неожиданно и так приятно, что его сердце бешено заколотилось в груди. Он хотел удержать Констанцию, хотел прижать к себе, но она выскользнула из его рук, как выскальзывает форель из пальцев неумелого рыбака.
— Ты придешь сюда еще? — крикнул ей вслед Филипп.
— Да! Да, обязательно приду.
— Когда?
Девушка приостановилась, обернулась и посмотрела на Филиппа.
— Обязательно приду.
А Филипп еще ощущал на губах ее влажный поцелуй. Это было ни на что не похожее ощущение, странное и радостное. Ему, конечно же, и раньше доводилось целоваться с девушками, целоваться с сестрой, с матерью. Но этот поцелуй был совсем иным. В нем было столько чувств, что все существо Филиппа буквально запело от радости. И чтобы хоть как — то успокоить себя, он сбежал к ручью и, зачерпнув в пригоршни воду, плеснул себе в лицо, а затем радостно отряхнувшись, направился к тому месту, где была оставлена лошадь.
— Ну что, ты меня ждешь?
Лошадь закивала головой, застригла ушами, застучала копытом о землю и потянулась своими мягкими и влажными губами к рукам Филиппа.
— Нет, ты не умеешь целоваться, — сказал Филипп, поглаживая гриву коня, — да, тебе это и ни к чему.
И он сам поцеловал свою лошадь в белую звездочку на лбу.
— Поехали, поехали скорее, нас уже ждут. Он под уздцы вывел лошадь, вскочил в седло и, натянув поводья, пустил ее вскачь.
Он жадно вдыхал сырой воздух, ветер трепал его волосы. Филипп ликовал, чувство счастья переполняло его, как терпкое вино переполняет драгоценный бокал.»Скорее, скорее, я скажу Марселю, что его подарок пришелся кстати, я думаю он обрадуется. Жаль, конечно, что он не видел, как загорелись глаза Констанции, когда она примеряла его перстень. Но кто же мог подумать, что у Констанции такая хрупкая миниатюрная рука, что даже на указательный палец этот перстень оказался велик. Да к тому же и выбора у меня не было. А вот Лилиан, едва увидит мое
Лицо, сразу же догадается, где я был. А если мать спросит, кого я видел в церкви, что мне сказать?»
И Филипп судорожно принялся придумывать ответ, но потом бросил эту глупую затею и махнул на все рукой.
— А, будь что будет, — громко выкрикнул он, и его крик разлетелся над сжатыми полями.
Он еще сильнее пришпорил коня, хотя тот и так уж мчался во весь опор. А Филиппу хотелось мчаться еще быстрее, ему хотелось лететь над землей стремительно, как птица.
— Констанция, Констанция, — отбивали копыта дробь. — Констанция, Констанция, — стучало в голове. — Констанция, Констанция, — вторило сердце Филиппа.
Едва конь взлетел на холм, Филипп придержал его. Дом Абинье показался Филиппу странным. Что-то было не так, но что, он еще не мог понять.
Все двери и окна были распахнуты, а у крыльца стояла карета, запряженная четверкой лошадей, которую он не мог видеть с вершины холма.
— Вперед! — крикнул Филипп и сжал бока лошади. Чем ближе было к дому, тем сильнее сжималось сердце Филиппа в предчувствии беды.
ГЛАВА 10
Обуреваемый недобрыми предчувствиями, Филипп Абинье въехал в ворота и оказался во дворе своего дома. Как по мановению волшебной палочки у него за спиной возникло два всадника и, обернувшись, Филипп увидел, что прямо ему в
Грудь нацелены стволы пистолетов.
А вот и хозяин приехал, — сказал офицер, глядя на то, как солдаты вытряхивают из большого сундука вещи.
Мать и сестра стояли у двери, прижавшись друг к другу.
— Что вы делаете? Зачем? Здесь никого нет, мы одни! — громко восклицала мадам Абинье. — Мы абсолютно одни!
— Слезай с лошади, — не обращая внимания на крики женщины, приказал офицер.
Филипп спешился и, бросив поводья, хотел подойти к матери, но офицер выхватил пистолет и сказал:
— Стой на месте и не двигайся, а не то я продырявлю твою
Голову!
— Господин офицер, мой сын ничего не знает, он ни при чем!
— А кто знает? — рявкнул офицер, и его лицо налилось злостью.
Лилиан дрожала, молитвенно сложив перед грудью руки.А мадам Абинье, казалось, абсолютно не боится солдат.
— Я уже вам десятый раз говорю, что у меня в доме нет никаких разбойников, нет мятежников! Вам незачем рыться в вещах и выбрасывать их на улицу!
Но солдаты не обращали на крики никакого внимания. Они поглядывали на своего офицера, а тот, махнув рукой, бросил:
— Продолжайте обыск!
Он был абсолютно уверен, что мятежник, которого они ищут, находится где-то в доме, ведь ему некуда податься в этих краях, кроме как к сестре.
