Навеки моя - Рэддон Шарлин (книги онлайн полные .txt) 📗

– Отлично, – Хестер легонько отодвинула листья от кружевных оборок, которые украшали ее рукава – она всегда одевалась, как капризная маленькая девочка. – Теперь мы знаем, что ты запросто можешь ударить беззащитную женщину, не так ли?

Извинение уже готово было сорваться у него с языка, но прежде, чем он успел вымолвить хоть слово, она добавила:

– Первый раз вижу, что ты ведешь себя как мужчина. Давно пора, по-моему.

Ошеломленный и растерянный Бартоломью смотрел, как Хестер обходит сад Анны Кетчем и входит в дом через кухню. Затем какое-то движение привлекло его взор к застекленным створчатым дверям библиотеки – там мелькнули желтые юбки. Эри видела все.

Чувствуя себя униженным, Бартоломью поспешил к дверям библиотеки, но комната, в которую он вошел, оказалась пустой. Перепрыгивая через две ступеньки, он помчался по задней лестнице вверх и успел услышать, как щелкнул замок комнаты Эри. Посмотрев по сторонам и убедившись, что никого поблизости нет, он постучал и позвал ее. Никакого ответа. Он повернул ручку, убедился, что дверь не заперта, и быстро вошел внутрь. Эри сидела в уголке у эркера [8], выходящего на задний двор. Она обхватила колени руками, поджав ноги под себя, так что они не были видны из-под юбок.

– Бартоломью, вам не следует здесь находиться, – она вскочила на ноги и поспешила к нему.

Он взял ее руки в свои и прижал их к груди.

– Ты все видела, не так ли?

– Да.

Она не отвела глаза, и он не увидел в них ни отвращения, ни неодобрения. Он отпустил ее руки, крепко обнял и прижал к себе.

– Милая моя Эри, ты – настоящее сокровище.

Это был крик отчаяния. В ее объятиях он чувствовал себя так спокойно и счастливо! Как он мог бросить ее? Как он мог вернуться к Хестер? День за днем жить и мириться с ее холодным презрением, ее издевкой, ее нытьем и жалобами.

Эри принадлежит ему. Как он может отступить и отдать ее Причарду? Его пронзила такая острая боль, что он подумал, что умирает, и умереть было бы для него наилучшим выходом из сложившейся ситуации.

Бартоломью постарался отогнать мучившие его мысли. Эри никогда не будет принадлежать ему, и лучше свыкнуться с этой мыслью.

Отстранив Эри от себя, он пристально поглядел ей в глаза. Его голос был полон сурового презрения к самому себе:

– Поверишь ли ты мне, если я скажу, что до сегодняшнего дня никогда не поднимал руку на женщину? Я раньше никогда не терял самообладания с Хестер, но…

Эри прижала пальцы к его губам, заставив его умолкнуть.

– Я знаю. Это из-за меня, правда?

Он уже открыл рот, чтобы солгать, но понял, что не сможет этого сделать.

– Чтобы не вызвать ее ревности, Эри, тебе нужно было быть совершенной уродиной.

Она отвернулась.

– Может быть, но ведь мы оба знаем, что я заслужила враждебное отношение с ее стороны, не так ли?

Бартоломью отрицательно покачал головой, подошел к окну и оперся рукой о раму, глядя в сгущающиеся сумерки.

– Она всегда была злой и язвительной женщиной. Без сомнения, здесь есть и моя вина.

– Я не верю в это. Тысячу раз я думала о вашей женитьбе, о том, какая она, ваша жена. Но стоило мне встретиться ней, и я все поняла.

Он резко развернулся к Эри, пораженный ее мягким тоном.

– Она сама себя не любит, Бартоломью. В ваших глазах она видит отражение ее собственной ненависти к самой себе, и она не может простить вам этого. Она нуждается в добром отношении.

– Как же! Доброе отношение, – он резко уселся на скамью у окна и мрачно уставился на пустынный сад. – Когда она первый раз появилась у нас, то казалась такой уязвимой, такой… потерянной. Мне стало жаль ее. Папа сказал, что у меня совершенно дурацкие представления о женщинах. Он был прав – я видел в Хестер трагическую героиню, страдающую от несправедливости жестокого мира.

Он коротко рассмеялся, но в его смехе звучала горечь.

– Когда папа умер и она поняла, что я в ней больше не нуждаюсь, что она снова осталась без крыши над головой, она…

Он соскочил со скамьи пошел к двери. Дела и так были слишком плохи. Ему вовсе не хотелось, чтобы у Эри появились дополнительные причины не любить Хестер. Или жалеть его. Положив руку на дверную ручку, он приостановился.

– Не слишком доверяйте ей, нимфа. Хестер никогда ничего не забывает и не прощает.

Беспокойство Эри возросло, когда они взошли на борт парохода «Генриетта Вторая» у Франт-стрит и пароход, пыхтя, двинулся вверх по реке, почему-то называющейся «Хоквартонская топь». Ей стало нехорошо, когда палуба под ногами начала раскачиваться. Она посмотрела через борт на темную воду и постаралась совладать с охватившей ее паникой. Топь выглядела как самая обычная река, но в месте слияния с рекой Тилламук эта река расширялась, а перед впадением в залив достигала четверти мили в ширину.

Она не ожидала, что залив окажется таким большим. Место на северном берегу под названием «Бэй-Сити», которое ей показал Бартоломью, выглядело темным неясным пятном. Южный берег, на котором высился покрытый папоротниками и зарослями бузины утес, был близко, но не настолько близко, чтобы страх Эри уменьшился. Если бы пароход затонул на реке, у нее был бы шанс добраться до берега, но в море это выглядело безнадежным. Вода была серой и мрачной, и она вздрогнула, когда подумала, какие ужасные вещи могут скрываться под ее покрытой зыбью поверхностью.

Прямо по курсу лежала длинная отмель, укутанная туманом, – она отделяла океан от залива. Темное, мрачное небо было сплошь затянуто облаками. Над головой кружили чайки, и их меланхолические крики навевали на Эри чувство одиночества. Она плотнее запахнула накидку, пытаясь стряхнуть с себя страх, который все сильнее охватывал ее.

– Во время отлива все выглядит совершенно по-другому, – сказал Бартоломью, подойдя и остановившись рядом с ней.

– Вы имеете в виду, что океанские приливы и отливы влияют на чистоту воды?

Услышав его вымученный смешок, Эри взглянула на него через плечо. Она заметила Хестер, которая в наряде из грубого черного бомбазина [9] с большим количеством черных же оборок и кружев выглядела так, будто она пришла на похороны. Хестер со своего места на корме парохода бросала на них сердитые взгляды – она не осмеливалась бросить свою новую этажерку и подойти к ним.

Эри была потрясена, когда впервые столкнулась с Хестер. Она выглядела намного старше Бартоломью и была ужасно костлявой, ее волосы были мягкими и тонкими, а уголки рта – постоянно опущенными вниз. Чувство вины, мучившее Эри еще до встречи с Хестер, усилилось во много раз. Эри тихонько вздохнула. Ей надо постараться завоевать расположение Хестер. Ради Бартоломью.

– Во время отлива все это превращается в затянутую грязью отмель, и только кое-где струятся ручейки воды, – Бартоломью обвел залив рукой. – Поэтому приходится выходить в море только тогда, когда прилив подходит к высшей точке, иначе вы можете оказаться по колено в грязи, и вам придется тащить пароход на себе.

Эри перевела взгляд на темную и грязную воду.

– Так это на самом деле морская вода или нет?

– В залив впадают пять рек, так что это, скорее, нечто среднее между морской и речной водой.

Бартоломью посмотрел на свои руки, которыми он с такой силой вцепился в поручни, что костяшки пальцев побелели.

– Как ваш желудок? Вас все еще поташнивает?

– Да, и очень сильно. Я полагаю, вы считаете меня глупой, потому что я боюсь пароходов.

– Я думаю, что вы боитесь не пароходов, а воды.

Эри улыбнулась. Как хорошо, когда он рядом, такой уверенный в себе и бодрый!

– Конечно, вы правы. Однажды, когда мне было семь лет, отец повез нас кататься на весельной лодке по реке Огайо. Водная гладь казалась мне огромной, а лодка – крошечной. В ней я чувствовала себя такой уязвимой! Мне никогда не приходилось испытывать такого чувства страха раньше, ни до того, ни после.