С тобой мои мечты - Макголдрик Мэй (книга жизни .txt) 📗
Прохладный зимний воздух был свежим и бодрящим. Лайон сделал глубокий вдох, чувствуя, как кровь быстрее побежала по жилам. Слуги несли его кресло в сторону сада. Лайон заметил аккуратные ряды деревьев и кустарника, симметричные квадраты газонов, цветочные клумбы и покрытые дерном дорожки. По ту сторону изгороди простирались поля и леса, темнели заросли хвои. Оценивающим взглядом Лайон окинул окрестности. Здесь определенно было над чем поработать. Бегло просмотрев записи последних лет в расчетных книгах, Лайон уже знал, что уход за садом и цветниками не самая главная забота Миллисент.
Лайон слегка пригнулся под аркой, когда слуги внесли его в сад. Два кардинала с ярко-красным оперением перелетали с ветки на ветку, а когда нашли себе пристанище на увитой диким виноградом стене сада, принялись клевать оставшиеся ягоды.
– Ну вот я и в саду. Так где же она? – недовольно проворчал Лайон.
– Здесь! – выкрикнула Миллисент, торопливо спускаясь по тропинке. В руках она держала шляпу Лайона, а под мышкой – газеты и теплый плед. Лайон критически взглянул на поношенный шерстяной плащ леди Эйтон. Отороченный кружевом капюшон изящно обрамлял ее лицо, разрумянившееся от быстрой ходьбы.
– Оставьте нас, – приказал Лайон слугам, когда леди Эйтон подошла к его креслу.
– Спасибо, – с улыбкой добавила Миллисент. – Я позову вас, когда его светлость будет готов вернуться обратно в дом. – Слуги почтительно раскланялись и удалились, а Миллисент положила шляпу и газеты на скамью и развернула плед. – Мы ведь не хотим, чтобы вы простудились в первый же день на свежем воздухе, правда?
– Неужели у вас самой не нашлось ничего потеплее? – раздраженно осведомился Эйтон, глядя, как Миллисент заботливо укрывает его ноги пледом. – Ваши служанки одеваются гораздо лучше, чем вы.
Мне вполне достаточно этого плаща. И, пожалуйста, не будьте таким ворчливым. Сегодня прекрасный день, я хочу, чтобы мы с вами оба получили удовольствие от прогулки. – Подняв со скамьи шляпу Лайона, она нахлобучила ее мужу на голову и окинула его критическим взглядом. – Должно быть, у вас выросла голова, потому что эта шляпа определенно вам мала. Конечно, длинные волосы и косматая растительность на лице тоже играют свою роль.
– У меня нет привычки носить шляпу на подбородке.
– Но если вам вдруг захочется скрыть от окружающих свое дурное настроение, стоит попробовать.
– И как же это осуществить?
– Очень просто. – Она нежно провела рукой по бородатой щеке Лайона. – Можно привязать к шляпе две длинные ленты, сделать из них петли и надеть на уши.
– Весьма элегантное решение.
– Впрочем, можно выбрать ленты подлиннее, обвязать ими голову и перекрестить на лбу, чтобы шляпа надежно закрывала вам рот. Получится очень красиво.
Лайон не смог удержаться от улыбки.
– Да уж, блестящая мысль.
– Мне тоже так кажется. – Миллисент весело улыбнулась. – Похоже, настроение понемногу улучшается.
Она наклонилась, чтобы поправить шляпу на голове Лайона, но он крепко схватил ленты ее капюшона и притянул Миллисент к себе. Их губы соприкоснулись, на мгновение замерли и неохотно оторвались друг от друга.
– Мне кажется, так гораздо лучше, – прошептал Лайон. Ему безумно хотелось сжать Миллисент в своих объятиях. Он слишком долго грезил о ее губах, о поцелуях, наполненных истинной страстью, которую Лайон никогда не встречал в других женщинах. Нежные губы Миллисент были способны довести его до исступления. Они дарили и требовали взамен больше чувственного наслаждения, чем даже сам акт любви. – Почему ты ушла от меня среди ночи?
– Я ушла, когда уже почти рассвело. – Миллисент смущенно опустила глаза, ее щеки густо покраснели. – Ведь к вам в комнату должны были прийти слуги, а я не знала, как объяснить…
– Мы с тобой муж и жена, Миллисент. Хоть я толком и не помню, как прошла церемония, но точно держал в руках все документы. – Лайон надеялся увидеть улыбку на губах жены, но ее лицо по-прежнему хранило серьезное выражение. – Лично мне глубоко плевать, что думают по этому поводу мои слуги.
Полагаю, они не увидели бы ничего необычного в том, что ты спишь со мной в одной постели. Для них это не более странно, чем обнаружить тебя дремлющей в кресле, как уже не раз случалось в последнее время. – Миллисент отвернулась, избегая взгляда Лайона. Ее явно беспокоило что-то еще. – Но, конечно, если ты находишь слишком унизительным для себя лежать в постели рядом с калекой, тогда…
– Совсем наоборот… Мне очень понравилось лежать рядом с тобой в постели.
Слова Миллисент повисли в воздухе, словно легкие бабочки, робко трепещущие крылышками в своем первом полете. Лайон понял, что ей еще никогда в жизни не приходилось открыто говорить о подобных вещах.
– Тогда почему же ты ускользнула от меня ночью?
– Я не привыкла к таким вещам, – нехотя ответила она, отчаянно краснея. – Откуда мне знать, как следует себя вести в таких случаях? Я думала, мне лучше уйти, пока не рассвело.
– Так было заведено у вас с мужем? Вы занимались любовью, а потом спокойно расходились по своим спальням?
– Занимались любовью? – Миллисент замерла, кровь отхлынула у нее от лица. – Я не желаю говорить о своем первом замужестве. – Повернувшись боком, чтобы спрятать лицо от Лайона, она разложила на коленях газету и принялась внимательно ее просматривать. – Что почитать вам сегодня, милорд? Новости из колоний или с континента?
– Что вам больше нравится.
Лайон лгал. Газетные новости его не интересовали. Его занимал вопрос, ждала ли она нынче утром встречи с ним так же нетерпеливо, как он. Ему хотелось побольше узнать о ее жизни. Эйтон подумал: почему она так ревностно оберегает свое прошлое, не желая даже слегка приоткрыть дверь в его потайные комнаты? Но разве он сам не стремится к тому же, оставляя при себе свои тайны?
Они с Миллисент похожи на двух одиноких птиц, привлеченных яркими ягодами. Когда-то им уже довелось познать их горький вкус. И все же ни один из них не может побороть в себе желание отведать эти ягоды снова.
– Я не желаю ничего знать об окружающем мире, – раздраженно проворчал Лайон, перебивая Миллисент, когда она начала читать заметку. В ней упоминался полк его младшего брата Дейвида. Не было еще дня, чтобы Лайон не вспоминал о нем. Дейвид считает Лайона виновным в смерти Эммы, думает, что он нарочно столкнул ее с утеса. Разумеется, ведь Лайон разрушил все его мечты, когда женился на Эмме. Но одно дело – жениться, а совсем другое – убить. Лайон попытался отбросить беспокойные мысли и подумать о настоящем. – Давайте отложим газету, если вы не против. – Он попробовал придать своему голосу мягкость. – Расскажите-ка мне лучше о своей беседе с каменщиком. Или поговорим о деревне. А еще лучше расскажите-ка мне о той неразберихе, которую наверняка устроил этот несносный Гиббз, пока раздумывал, стоит ли ему снизойти до места управляющего.
Миллисент встревоженно перевела взгляд с газеты налицо Лайона и снова вгляделась в газету. Эйтон нахмурился. Неужели она догадалась, что вызвало у него вспышку раздражения? Но Миллисент отложила газету в сторону.
– Ну хорошо. – Она ненадолго задумалась. – Я получила еще одно письмо от вашей матери, вдовствующей графини. Оно пришло вместе с газетами утренней почтой. Графиня обдумывает мое приглашение приехать в Мелбери-Холл и навестить нас.
– С каких это пор вы состоите в переписке с этой коварной старухой? И часто вы ей пишете? Интересно, что вас заставило совершить такой низкий поступок и пригласить ее сюда?
– Дважды в неделю, с первого дня нашего брака. Потому что я обожаю мучить вас. Вы получили ответы на свои вопросы? – Лайон возмущенно фыркнул. – Что ж, очень хорошо. Тогда пойдем дальше. Может, расскажете, что вам удалось найти в расчетных книгах о состоянии ферм в Мелбери-Холле? Тогда я могла бы внезапно перебить вас и разорвать на клочки без всяких видимых причин.
Ее забавный выпад прозвучал так неожиданно, что невольно застал графа врасплох.
