Фаворитки - Холт Виктория (книги серия книги читать бесплатно полностью .TXT) 📗
Поэтому он и метался, бушевал, заносился и таким образом приобрел множество врагов, а те, кто ходили у него в друзьях, по сути были либо врагами герцога Йоркского, либо надеялись на благосклонность короля, так как он любил сына.
Все время Монмута уходило на гадалок, на заботы о своей внешности, на поиск рецептов по уходу за кожей, по сохранению белизны зубов и блеска черных волос, так великолепно контрастировавших с его нежной светлой кожей. Его привлекала военная служба. Он хотел бы прославиться на этом поприще и осуществить великие завоевания. Он представлял себя проезжающим по улицам Лондона в ореоле военной славы, ему казалось, что в этом случае народ оценил бы его по достоинству и вместе с криками «Долой католика — герцога Йоркского» раздавались бы крики «Да здравствует протестант — герцог Монмут!»
Уже семь лет он был женат на миниатюрной герцогине Бакли, шотландской наследнице очень большого состояния, которую отец выбрал для своего обожаемого Джемми. Монмуту было тогда четырнадцать лет; Анне, его малютке-невесте, — двенадцать. Он часто вспоминал, как его любящий отец веселился на церемонии проводов их в постель вместе, приказав тем не менее, чтобы их в ней не оставляли, так как они еще слишком молоды.
Супружество оказалось не слишком счастливым. Но Анна Скотт гордилась своим положением. Монмут считал ее черствой. Она ничем не выдавала своего огорчения буйным поведением мужа, некоторые утверждали, что она тверда, как гранитные скалы ее родины.
Монмут обхаживал фрейлину королевы Марию Кирке. Делал он это не потому, что она привлекала его более других, но он слышал, что его дядя, герцог Йоркский, был увлечен этой дамой и пытался ухаживать за ней своим по обыкновению медлительным, нерешительным образом.
Этого было достаточно, чтобы воспламенить юного Монмута, так как демонстрировать свое превосходство над дядей стало для него постоянной потребностью. Он должен делать это постоянно, чтобы все — в том числе Иаков, герцог Йоркский, — осознали, что, если король Карл умрет, не имея законных детей, Иаковом II должен стать не Иаков, герцог Йоркский, но Иаков, герцог Монмут.
И вот теперь, расхаживая по своим апартаментам, он напыщенно разглагольствовал со своими приятелями по поводу того, что он называл оскорблением королевской власти.
У него находились сэр Томас Сэндис и капитан О'Брайен. Он пригласил их к себе с тем, чтобы они помогли ему осуществить безумный план, который он обдумывал. Его самые близкие друзья, юные герцоги Албемэрль и Сомерсет, слушали излияния Джемми, развалившись на диване у окна.
— Отец слишком беспечен! — воскликнул Монмут. — Он позволяет подданным оскорблять себя. Что он делает? Он пожимает плечами и смеется!.. Такое отношение облегчает жизнь, но за нахальство следует наказывать.
— Добродушие его величества — одна из причин, по которой подданные любят его, — высказал свое предположение Албемэрль.
— Король должен быть королем! — самоуверенно возразил Монмут.
На это никто ничего не ответил. Монмут как обожаемый сын имел право критиковать своего отца, у них этого права не было.
— Слышали ли вы, приятели, что сказал этот дерзкий Ковентри в парламенте?
На этот вопрос ответом было молчание.
— И что такое этот Джон Ковентри? — продолжал юный герцог. — Член парламента от Уэймута! А что такое Уэймут, скажите мне, пожалуйста? Этот никому не известный господин из провинции критикует моего отца — и это сходит ему с рук! А все потому, что отцу лень наказывать его. Убежден, что это оскорбление королевской власти; и если отец отказывается отплатить за него, это должен сделать сын.
Герцог Албемэрль нерешительно заметил:
— То, что было сказано, — было сказано в парламенте. А там, говорят, человек имеет право говорить все, что думает.
Монмут резко обернулся к нему, черные глаза его сверкали, губы презрительно скривились.
— Право… высказываться против своего короля!
— Это бывало и прежде, милорд, — решился вступить в разговор Сомерсет. — Этот Ковентри всего лишь предложил, чтобы театры облагались налогом на развлечения.
— Такое предложение достойно деревенщины.
— Он предложил это как средство получить деньги, в которых и с этим все согласны, так нуждается страна, — сказал Сомерсет.
— Но, дорогой мой, король нуждается в развлечениях. Он любит театры. Зачем же лишать его удовольствий? Театры доставляют его величеству массу приятного.
— Об этом и говорилось в парламенте, — заметил мрачно Албемэрль.
— Да, — воскликнул Монмут. — И именно тогда этот Джон Ковентри — сэр Джон Ковентри — встал с места, чтобы спросить, от кого получает удовольствие король — от выступающих там мужчин или от женщин.
— Это оскорбительно для короля, что правда, то правда, — признал Албемэрль.
— Оскорбление! Это заносчивость, lese majeste. Этого нельзя позволять. Всей стране известно, что королю доставляют удовольствие его актрисы. Это и Молл Дэвис из Герцогского театра, и Нелл Гвин из Королевского. Ковентри хотел оскорбить короля — и он сделал это.
— Его величество решил не делать из этого скандала, — сказал Албемэрль.
— Но я решил иначе, — воскликнул Монмут. — Я заставлю этих мужланов осознать, что мой отец является их королем, и любой, дерзнувший оскорбить его, однажды горько об этом пожалеет.
— Что вы собираетесь делать, ваша светлость? — спросил сэр Томас Сэндис.
— Для того чтобы обсудить это, я и пригласил вас, мои друзья, — ответил герцог.
Король беспокоился. Он пришел к брату Иакову в его личные покои.
Иаков сидел с книгой.
«Иаков, — подумал Карл, — такой высокий и статный — гораздо представительнее меня — и по-своему умный, но почему-то он такой дурак?»
— Читаете, Иаков? — весело спросил Карл. — Что за книга? — Он заглянул через плечо брата. — «История Реформации» доктора Хейлина. О, мои подданные-протестанты были бы довольны, увидев, что вы читаете такую книгу, Иаков.
Большие темные глаза Иакова выражали озадаченность.
Он ответил:
— Я нахожу много пищи для размышлений на этих страницах.
— Перестаньте так много размышлять, Иаков, — сказал Карл. — Это занятие совсем не соответствует вашей природе.
— Вы насмехаетесь надо мной, Карл. Вы всегда насмехались.
— Я рожден насмешником.
— Вы читали эту книгу?
— Я пролистал ее.
— Она достойна большего, чем пролистывание.
— Рад слышать это от вас. Думаю, это означает что вы стоите, как выразились бы мои подданные-протестанты, на правильном пути.
— Я не уверен в этом, Карл.
— Брат, когда я умру, вы унаследуете корону. Управление королевством потребует от вас всех способностей, которыми наградила вас природа. Понадобится весь ваш ум, чтобы удержать эту корону на голове, а голову на плечах. Вспомните нашего отца. Вы забываете о нем когда-нибудь? Я — никогда. Вы слишком озабочены своей душой, брат, когда ваша голова, возможно, находится в опасности.
— Какое значение имеет голова, если душа неспокойна?
— Вашу голову видят все — красивую голову, Иаков, — голову человека, который однажды может стать королем. А ваша душа — где она? Мы не можем видеть ее, поэтому как мы можем быть уверены, что она существует?
— Вы богохульствуете, Карл.
— Я не религиозен, это так. Такова моя природа. У меня извращенный ум, и таким, как я, трудно веровать. Но отложите книгу, брат. Я должен поговорить с вами. О деле с Ковентри.
Иаков мрачно кивнул.
— Скверное дело.
— Юный Джемми становится слишком буйным.
— А парень этот будет жить?
— Я молю Бога, чтобы это было так. Но эти буйные юнцы разбили ему нос, и парламент бурлит от возмущения.
— Это можно понять, — сказал Иаков.
— Я согласен и с вами и с парламентом, Иаков. Но мой парламент недоволен мной, а это плохо, когда парламенты и короли расходятся во мнениях. У нас есть ужасный пример. Когда я вернулся домой, я принял решение жить в мире со своими подданными и со своим парламентом. А вот теперь молодой Джемми устроил все это. И заявляет, что защищал мое королевское достоинство.
