Грешный - Физерстоун Шарлотта (электронная книга .TXT) 📗
Боль, сожаление и ревность наполнили душу несчастной компаньонки. Ей так и не удалось познать любовь, не говоря уже о таких чувствах, которые связывали Анаис и Реберна. Наблюдать за этой изумительной связью двух любящих сердец и знать, что никогда не испытаешь ничего подобного, — это было настоящей пыткой, самым жестоким испытанием из всех, что выпадали на долю Джейн.
Скользя взглядом по столу с гостями, предвкушавшими щедрую свадебную трапезу, подружка невесты снова взглянула на счастливую пару, сидевшую напротив. Реберн что–то нашептывал на ушко любимой, Анаис в ответ улыбалась и смущенно краснела. Не стесняясь открыто демонстрировать свои чувства, жених прижался губами к виску суженой и нежно провел кончиком пальца по ее зардевшейся щечке.
— Полагаю, перед тем, как мы приступим к еде, уместно будет произнести тост, — зашептал низкий мужской голос совсем рядом с Джейн. Это было неожиданно и безжалостно, словно удар плетью, и она немедленно встряхнулась от грустных размышлений.
Уоллингфорд! И как Джейн могла забыть, что это грубое животное сидит рядом с ней? Стоило ему подвинуться на своем стуле или случайно коснуться руки или бедра Джейн, как все ее тело начинало трястись, будто от заряда тока. Почему же бедняжка все еще реагировала на присутствие графа физически — и это после того, как он оскорбил ее столь омерзительным образом? Как там он ее назвал — маленькая мышь? Серая, унылая, пресная…
Гордость Джейн все еще была уязвлена воспоминаниями о несносных колкостях графа. Горькие слезы обиды уже готовы были хлынуть из глаз, но ей удалось отогнать их усилием воли. Нет, Джейн Рэнкин не плачет, особенно из–за мужчины! За свою нелегкую жизнь она пролила так много слез, что их запас, видимо, исчерпался. И теперь Джейн просто нечем было плакать в ответ на жестокую оценку, сорвавшуюся с уст Уоллингфорда. Даже если то, что он сказал, было правдой.
Джейн была такой, какая есть, и ничто не могло изменить ее внешность, добавить ей физической привлекательности. Как любила повторять леди Блэквуд, «Бог создает нас, определяя каждому его предназначение». Джейн никогда не подвергала сомнению справедливость этого утверждения — до тех пор, пока не почувствовала влечение к этому прекрасному темному ангелу, лорду Уоллингфорду.
Гораздо важнее внешности была для мисс Рэнкин ее индивидуальность. Ей не хотелось меняться, превращаться в кого–нибудь другого. Она любила эту Джейн — сильную, независимую личность. Человека кристальной честности, чистоты, порядочности. Она была медсестрой, женщиной достойной профессии. И именно это, как думалось Джейн, должно было вызывать к ней интерес, а совсем не внешность.
Ричарду, казалось, была по душе простота, даже заурядность ее облика. В компании доктора Инглбрайта Джейн не приходилось волноваться за состояние прически или аккуратность платья, как это делали другие женщины ее возраста. Она просто была самой собой, и не нужно было притворяться, пытаясь соответствовать мужским идеалам и фантазиям.
И все–таки Джейн никак не удавалось выкинуть из головы больно ранившее ее замечание насчет унылой серой мыши. О, граф умел заставить страдать! Сейчас он ничем не напоминал того пациента, о котором она с такой любовью заботилась. В нем не было ничего от Мэтью. Этим мужчиной всецело управлял циничный Уоллингфорд.
— Так как насчет тоста? — снова забормотал лорд. — Или вы решили игнорировать меня? Или, быть может, вы заняты думами о том, какую же отвратительную рифму я подобрал к своему любимому словечку?
Джейн скользнула по лицу этого дьявола во плоти неодобрительным взглядом, и он бесстыдно захихикал:
— Как вы думаете, что сделают все эти старые перечницы, когда я произнесу слово «трахаться»?
— Если они еще не потеряли рассудок, наверняка врежут вам по голове своими сумочками.
— А что сделаете вы? — спросил граф, встречаясь с ней взглядом.
— Ничего. Я и не жду от вас ничего иного, кроме возмутительно низкого поведения. Думаю, ваша отвратительная манера говорить не может оскорбить меня больше, чем она уже это сделала. Я готова ко всему, к любой вашей выходке, милорд. Я лишь надеюсь, что моя подруга, невеста, тоже готова к этому.
— Давайте вместе будем на это надеяться, — проворчал граф. — Итак, позволите мне начать или предпочтете, чтобы я к вам присоединился? Как говорится, леди первые, я полагаю?
Все тело компаньонки напряглось, когда с уст лорда слетело это слово — «леди». Уоллингфорд сказал его не язвительным тоном, каким обычно сыпал свои возмутительные упреки, не привычно растягивая слова, но Джейн знала: это было завуалированное оскорбление. Она не была леди.
Внезапно столь неуместные сейчас боль и обида в который раз нахлынули на несчастную, и ей оставалось лишь презирать себя за эту уязвимость.
— Пожалуйста, сначала вы, — тихо прошептала Джейн.
Избегая снова встречаться с ней взглядом, Уоллингфорд отодвинулся и встал из–за стола, высоко подняв бокал шампанского.
— Тост для счастливой пары! — громко, торжественным тоном возвестил он.
Гости притихли и потянулись к своим бокалам, их пристальные взоры сосредоточились на фигуре Уоллингфорда и его харизматичном обаянии.
— Однажды я сказал Реберну, что истинная любовь напоминает призрак. Все только и твердят об этом чувстве, но мало кто его видел.
Первые же слова графа вызвали оживленное щебетание, и Джейн заметила, как несколько почтенных джентльменов из числа гостей понимающе закивали.
— Но Реберн, — продолжил Уоллингфорд, — стал счастливейшим из смертных, потому что он видел любовь. У него есть то, чего так страстно желают многие мужчины, то, что суждено обрести лишь избранным.
Джейн во все глаза смотрела на Уоллингфорда, стоявшего совсем рядом, и ее рот от изумления открывался все шире. И все это говорил Уоллингфорд? Или по дороге к церкви какая–нибудь озорная лесная фея посыпала ему на голову волшебной пыли, превратив бесчувственного негодяя в человека с совестью? С душой?
«Это же Мэтью!» — нашептывал Джейн нежный голос. Сейчас возлюбленный казался таким, каким был в моменты их страсти — когда думал, что рядом не она, а кто–то красивый и достойный его.
— Я всегда думал, что мужчины говорят о любви только для того, чтобы сделать свои чувственные потребности более приятными, а заодно и для того, чтобы заполучить хороший секс.
Над столом пронеслось хихиканье, раздались смешки, но гости в один миг успокоились, стоило голосу Уоллингфорда зазвучать в мягком, почти философском тоне.
— Теперь я знаю, что подобное мнение далеко не всегда верно. Я видел силу любви, ее власть, способную навеки связать двоих людей, предназначенных друг для друга. Ты заставил меня поверить в это, Реберн. — Уоллингфорд поприветствовал счастливую пару, еще выше подняв бокал с шампанским. — Я предлагаю выпить за лорда Реберна и его прекрасную невесту, виконтессу Реберн. За истинную любовь! — добавил он, сделав внушительный глоток из фужера. — Навечно!
— Навечно! — радостно подхватили гости.
— Навечно, — тихо повторила Джейн, внимательно изучая Уоллингфорда, медленно опустившегося на свой стул. Нет, сейчас рядом с ней сидел не тот наглец, который так грубо загонял ее в угол в кабинете! Это был Мэтью, мужчина, которого она так отчаянно хотела на протяжении всех этих недель.
Сама мысль о том, что человек, пробудивший ее женственность, находился в обличье самого отпетого мерзавца Лондона, смущала Джейн. Как же могло такое прекрасное, чувственное создание сочетаться с подобными грубостью и жестокостью?
— Ваша очередь, полагаю, — произнес граф, и уже знакомый сильный заряд тока сотряс тело Джейн. Дрожащими руками она потянулась к своей шелковой сумочке и вытащила оттуда маленький кусок тонкой веленевой бумаги.
— Позвольте мне, — предложил Уоллингфорд, поднимаясь и помогая отодвинуть стул Джейн так, чтобы ей было удобно стоять. Компаньонка заметила, что граф не вернулся на свой стул, а отошел в сторону и встал там, сцепив руки за спиной и пристально глядя на нее.
