Обольсти меня на рассвете - Клейпас Лиза (книга жизни .TXT) 📗
Бал был чудесным или был бы таковым, если бы Меррипен вел себя как разумный человек. Он не сводил с Уин глаз, даже не пытаясь скрывать, что наблюдает за ней. По меньшей мере трижды к Уин подходили записанные на танец кавалеры, и всякий раз Меррипен оказывался рядом и встречал их таким злобным взглядом, что те в растерянности ретировались.
Меррипен беззастенчиво распугивал всех кавалеров Уин.
Даже мисс Mapкс ничего не могла с ним поделать. Гувернантка решительно заявила Меррипену, что присматривать за сестрами Хатауэй нет никакой необходимости и что, если ситуация того потребует, она прекрасно справится сама. На это Меррипен ответил, что если она взяла на себя обязанности по присмотру за сестрами, то пусть лучше займется делом и не допускает, чтобы к ее подопечной приближались те, кто ей не нужен.
– Ты соображаешь, что делаешь? – гневно прошептала Уин, обращаясь к Меррипену, когда он отвадил от нее очередного кавалера, явно потрясенного таким оборотом дел. – Я хотела с ним танцевать! Я пообещала ему, что буду с ним танцевать!
– Ты не будешь танцевать с этим подонком, – пробормотал Меррипен.
Уин покачала головой:
– Да как ты смеешь? Этот господин из хорошей семьи. Он виконт. Что ты имеешь против него?
– Он друг Лео. Этого достаточно.
Уин сердито посмотрела на Меррипена. Она старалась сохранить самообладание. Ей всегда легко удавалось скрывать свои эмоции, но в последнее время с этим возникали трудности. И чем дальше, тем больше. Все чувства рвались наружу.
– Если ты поставил себе цель испортить мне вечер, – сказала она Меррипену, – то тебя можно поздравить с успехом. Однако у меня на этот вечер имеются иные планы. Я хочу танцевать, а ты отпугиваешь всех, кто ко мне приближается. Оставь меня в покое. – Она повернулась к нему спиной и с облегчением вздохнула, когда к ним подошел Джулиан Харроу.
– Мисс Хатауэй, – сказал он, – вы не окажете мне честь…
– Да, – ответила она, не дав ему даже закончить фразу. Взяв доктора под руку, она шла с ним на танцевальную площадку, где уже кружились в вальсе пары. Бросив взгляд на Меррипена, она увидела, что тот смотрит ей вслед. Уин послала ему грозный взгляд, на что Кев лишь скривился, но глаз не отвел.
Уин чувствовала, как ее начинает душить смех, смех отчаяния. Она с трудом подавила этот смех, подумав о том, что никто не способен разозлить ее сильнее, чем Меррипен. Собака на сене – это про него. Он не желал вступать с ней в связь и в то же время не позволял ей быть ни с кем другим. И, зная его легендарную выдержку, она могла предположить, что это будет продолжаться годами. Вечно. Она не могла так жить.
– Уинифред, – сказал Джулиан Харроу. В глазах его читалась озабоченность. – Сегодня такой чудный вечер, а вы не кажетесь мне счастливой. Вы чем-то расстроены?
– Ничего существенного, – ответила Уин, стараясь сохранять непринужденный тон, но без особого успеха. – Маленькие семейные неурядицы.
Она присела в реверансе, и Джулиан поклонился и повел ее в танце. Ладонь его у нее на спине была уверенной и твердой, он был хорошим танцором.
Прикосновение Джулиана пробудило в Уин воспоминания о клинике, о том, как он воодушевлял ее, как помогал. Временами он был суров, но лишь тогда, когда она нуждалась в твердом руководстве. Она помнила, как они оба радовались, когда она осиливала очередной этап на своем пути к выздоровлению. Джулиан был хорошим, добрым, умным мужчиной. Красивым мужчиной. Уин не могла не замечать восхищенных взглядов, которые бросали на него дамы. Большинство незамужних девушек в этом зале многое отдали бы, чтобы иметь такого ухажера.
«Я могла бы выйти за него», – подумала Уин. Он ясно давал ей понять, что для того, чтобы это произошло, требовался лишь маленький шаг навстречу с ее стороны. Она могла бы стать женой врача, владельца клиники, жить на юге Франции и, возможно, как-то ему помогать в работе. Помогать людям, которые страдают, как когда-то страдала она… Делать что-то позитивное, что-то стоящее в жизни… Разве такая жизнь не была бы светлее и лучше, чем ее теперешнее беспросветное существование?
Что может быть хуже постоянной боли, что приносит любовь к мужчине, который никогда не будет твоим? И, да поможет ей Бог, к тому же живет с тобой бок о бок? С годами постоянная неудовлетворенность приведет к тому, что она станет желчной и злой. Возможно, она даже возненавидит Меррипена.
Уин почувствовала, что расслабилась в объятиях Джулиана. Гнев утих. Звуки вальса ласкали слух и успокаивали. Джулиан кружил ее, плавно вел среди других кружащихся пар.
– Как я об этом мечтала, – сказала ему Уин. – Мечтала о том, что смогу вот так танцевать, так радоваться жизни, чувствовать себя здоровой.
Рука его чуть плотнее сжала ее талию.
– И я об этом мечтал. Но вы не такая, как все. Вы самая красивая женщина в этом зале.
– Нет, – сказала она смеясь.
– Да. Вы как ангел на картинах старых мастеров. Или, возможно, как «Спящая Венера». Вам знакома эта картина?
– Боюсь, что нет.
– Как-нибудь я возьму вас с собой в музей, чтобы вы на нее посмотрели. Хотя вы можете найти ее несколько слишком смелой. Она даже может вас шокировать.
– Полагаю, что Венера на этой картине изображена обнаженной. – Уин старалась говорить так, как должна говорить женщина искушенная, но почувствовала, что краснеет. – Я никогда не понимала, зачем, стремясь передать красоту женского тела, художники отдают предпочтение обнаженной натуре, тогда как немного тактичной драпировки не умалило бы производимого впечатления.
– Потому что нет ничего более красивого, чем обнаженные женские формы. – Джулиан непринужденно рассмеялся, увидев, как густо покраснела Уин. – Я смутил вас своей откровенностью? Сожалею.
– Не думаю, что вы сожалеете. Вы нарочно меня смущаете. – Флиртуя с Джулианом, Уин испытывала возбуждающее ощущение новизны.
– Вы правы. Я хочу несколько выбить вас из колеи.
– Зачем вам это?
– Потому что я не хочу оставаться для вас абсолютно предсказуемым, скучным доктором Харроу. Хочу, чтобы вы взглянули на меня с новой, неожиданной стороны.
– Вы не скучный и не предсказуемый, – сказала она смеясь.
– Хорошо, если вы так думаете, – пробормотал он, улыбаясь ей.
Вальс закончился, и джентльмены уводили своих партнерш с танцевальной площадки, тогда как новые пары занимали их место.
– Здесь жарко и народу слишком много, – сказал Джулиан. – Не хотели бы вы совершить нечто скандальное и улизнуть со мной на минутку куда-нибудь, где потише и попрохладней?
– С удовольствием.
Он отвел ее в уголок, отгороженный от прочего зала массивными растениями в горшках. Как только представился подходящий момент, Джулиан увел Уин из гостиной в зимний сад, где между тропическими деревьями и цветами были проложены дорожки, а в укромных уголках стояли скамейки. Из оранжереи имелся выход на террасу, с которой открывался вид на сад вокруг особняка и прочие впечатляющие особняки Мейфэр. Вдали раскинулся город с устремленными в небо тысячами печных труб. Дым, поднимающийся из них, окутал полуночное небо белесой пеленой.
Джулиан и Уин присели на скамью. Пышные юбки Уин шелковистыми волнами ниспадали до земли. Джулиан сел на скамью немного боком, так чтобы быть к ней лицом. В лунном свете его гладкая, цвета слоновой кости кожа, казалось, фосфоресцировала.
– Уинифред, – пробормотал он, и тембр его голоса был низким и особенно задушевным.
Глядя в его серые глаза, Уин поняла, что он собирается ее поцеловать.
Но он удивил ее тем, что снял с ее руки перчатку. Сделал он это с исключительной бережностью. Она смотрела на его макушку. Черные волосы отсвечивали в лунном сиянии. Поднеся ее тонкую руку к губам, он поцеловал подушечки ее пальцев, а затем нежное запястье. Он держал ее руку у лица так, словно она была полуоткрытым бутоном. Его нежность обезоружила ее.
– Вы знаете, почему я приехал в Англию, – тихо сказал он. – Я хочу узнать вас гораздо лучше, моя дорогая, узнать так, как это невозможно сделать в клинике. Я хочу…
