Вне закона - Поттер Патриция (читать хорошую книгу txt) 📗
— Почему?
«Потому что вы слишком нежная и невинная»
— Здесь жить не просто, мисс Тэйлор.
Теперь она почувствовала раздражение. Но мисс Тэйлор все же было лучше, чем «леди».
— Джесс, — сказала она, и Лобо не сразу понял, что эта относится к нему. На ее губах это имя звучало как-то мягко, а мягко к нему никогда не обращались.
Он сглотнул. Черт, это имя звучит неплохо.
— Вы подумаете насчет работы?
— Нет.
В ее широко открытых глазах выражалась не просьба, но ожидание.
— Я здесь долго не останусь, — повторил он, не понимая, почему оправдывается. Раньше он никогда в жизни не оправдывался.
— Но хотя бы поужинайте с нами. Чэд будет так обрадован.
Ну и ну, ужин с компанией психов! Но вдруг эта мысль показалась ему ужасно привлекательной. Часть его стремилась остаться, но другая, разумная часть предупреждала — держись подальше! Он уже чувствовал себя почти в ловушке. Еще немного — и ему останется только совсем сдаться. И она это знала. Он понял это по блеску ее глаз. Внезапно он заподозрил, что она не совсем уж так невинна, как он полагал вначале. Она ловко умела втираться в доверие. А он чертовски твердо решил не попадаться на удочку. Ни ей. Ни мальчишке. Он не мог себе этого позволить.
Он покачал головой, натянул перчатки и встал.
— У меня дела, — коротко сказал он, протиснувшись мимо нее, когда и она встала из-за стола. Прежде чем она могла еще что-то возразить, его длинные ноги вынесли его из двери, с крыльца и вознесли в седло. Не оглядываясь, он пришпорил каракового в галоп, как будто за ним гнались все демоны ада.
Лобо убил свою первую жертву, сына вождя апачей, когда ему было двенадцать лет, а в шестнадцать он убил своего первого белого. Солдат был одним из немногих белых, которых он видел вблизи со времени своего пленения шестью годами раньше. Были и несколько других, немногие пережившие «посвящение в апачи» рабы и ренегаты — торговцы, привозившие в лагерь виски и оружие. Но большинство из них были апачами не меньше, чем белыми.
Лобо убил белого солдата по той простой причине, что тот пытался убить его. Лобо не чувствовал сожаления, только определенное удовлетворение от того, что это не он лежит мертвым.
С другими также было просто. У него никогда не возникало привязанности ни к кому, кроме своего брата. Человеческое существо, особенно когда оно в него стреляло, заслуживало не больше сочувствия, чем домашняя скотина — может и меньше, потому что животные были невинны.
Апачи были жестокими учителями и не терпели слабости. Этот урок он хорошо усвоил. Но у них был свой кодекс чести и справедливости, и поэтому он еще оставался в живых.
Лобо замедлил бег каракового. Если бы только она знала.
Если бы только она знала хоть немного из содеянного им.
Да она бы бежала без оглядки, как будто за ней гонится дьявол.
Он стянул одну из перчаток, липкую и неудобную от мази. Черт. Он вытер руку о штаны и потом о затылок. Женщина и детишки понятия не имели, куда вляпались. Ньютон сказал, что нанимает еще людей. Марш Кантон был в городе. Вся округа вот-вот взорвется. Он видел такое раньше и чуял приближение этого теперь. Пора было уезжать. Он потерпел неудачу и знал, что не было способа заставить ее и ее слабосильную семейку покинуть ранчо. Он знал также, что утратил способность испугать их, хотя был достаточно откровенен с собой, чтобы понять, что, как и любая порядочная женщина, Уиллоу Тэйлор ужаснулась бы, узнав, кто же он на самом деле. Она бы и пальцем не дотронулась до него, даже чтобы забинтовать рану.
Но он не мог забыть ее мольбу и ее слова. Или слова маленькой толстушки: «Ты мне нлавишься».
Но потом он вспомнил множество книг в комнате. Вот уж точно, ему там не место. Книги. Учительница. Вещи, которых он в жизни не знал.
Лобо вспомнил унижение от неспособности читать, даже прочесть телеграммы с вызовом сделать работу, которую он мог сделать лучше всех. Их должен был читать ему кто-то из тех немногих, кому он доверял в Денвере. Он мог написать свое имя, но мало что еще. Он мог узнать достоинство денежной купюры, но не умел складывать. В том, чтобы его не обманывали, он полагался на свою репутацию, и придумал хитрые уловки, чтобы другие не поняли, что он не умеет читать и писать.
Лобо хотел учиться, не просто хотел, но жаждал независимости и власти, которые, считал он, приносило учение. Но он всегда боялся, что над ним будут смеяться, боялся увидеть, как на лицах окружающих страх сменит насмешка.
И он не привык просить помощи.
А теперь он чувствовал слабость в коленках от женщины, которая стала бы презирать необразованность.
Он использовал все проклятия апачей и все ругательства белых, которые мог вспомнить. Но это не помогло.
