Короли алмазов - Терри Каролин (читать книги бесплатно полные версии .txt, .fb2) 📗
Он покинул «Гаррард», договорившись вернуться через неделю и имея в кармане адрес мистера Пула, портного принца Уэльского.
— В этом году брюки носят более широкие, — объяснял ему мистер Пул, снимая мерки для повседневных и вечерних костюмов.
— Мне не нравятся мешковатые брюки.
— Но принц Уэльский ввел эту моду!
— У принца Уэльского полные ноги — у меня нет! Пожалуйста, сшейте к моим костюмам узкие брюки.
Мистер Пул надулся, но спорить не стал. Некоторое время спустя он применил другую тактику.
— Фалды фрака носят в этом году короче. Это вас устраивает, сэр?
Мэтью подумал и кивнул. Ободренный мистер Пул продолжал: — И, конечно, мы не застегиваем сюртук.
— Какая глупость! Я буду застегивать свой.
— Но принц Уэльский…
— У него толстый живот, который застегнутый сюртук не украшает. Я не хочу рабски следовать моде, мистер Пул. И у меня нет намерения кого-то поразить. Будьте любезны сделать так, чтобы я мог застегивать свои сюртуки вот на это. — Он выложил три крупных алмаза и громко рассмеялся, увидев возмущенное выражение на лице портного. — Вы считаете бриллиантовые пуговицы вульгарными! Может быть, на некоторых людях. Но не на мне. Это для фрака, в котором я буду венчаться, мистер Пул. Закажите пуговицы для меня, и я гарантирую, что это будет не последний подобный заказ. Принц Уэльский — не единственный в Англии, кто может быть законодателем мод.
Мэтью никого не известил о своем приезде в Англию и не связывался ни с кем из своих друзей и семьи до тех пор, пока не были готовы его костюмы. Он тихо жил в Лондоне, много гулял по улицам и паркам, вдыхая аромат столицы. Он и не осознавал, как ему не хватало оживления и шума большого города, какой монотонной была его жизнь в Кимберли, каким провинциалом он стал.
Он испытывал странное чувство каждого, кто возвращался из ссылки — ощущение оторванности от своего народа. Он бродил по улицам, отыскивая признаки перемен, и видя, как мало изменились знакомые места, удивлялся, почему он чувствует себя изолированным от своих соотечественников. Он не понимал, что перемены произошли в нем самом, что он развивался в другом направлении и стал отличаться от тех англичан, которые были вокруг него. Он не осознавал, что всегда отличался от них, и именно поэтому покинул Англию. Ирония была в том, что раньше Мэтью всегда хотел быть таким же, как его друзья — жить, как они, тратить деньги, как они, и быть с ними на равных. Он нашел средство сравняться с ними, но в процессе поиска другие условия оказали на него влияние и так изменили, что отдалили от друзей юности еще больше, чем прежде это делала его бедность.
Посетив по дороге парикмахера, Мэтью вышел от мистера Пула в серых брюках в полоску, светло-сером сюртуке, сером парчовом жилете и сером цилиндре. Сочетание такой одежды с его высокой широкоплечей фигурой, светлой бородой и синими глазами на загорелом лице было поразительным. В качестве украшения он воспользовался только алмазной булавкой для галстука, понимая, что элегантный покрой платья уже достаточно говорит о его богатстве.
Чувствуя на себе восторженные взгляды, Мэтью пошел на поиски Николаса. Но найти старого друга оказалось гораздо труднее, чем он себе представлял. Его не было ни в клубе, ни в квартире, которую он снимал. Убедившись, что Николас не уехал из города, Мэтью оставил для него сообщение и вернулся в гостиницу ждать известий. Все было напрасно. Два дня спустя Мэтью вернулся на квартиру Николаса и потребовал объяснений у его слуги Престона.
— Ты должен знать, где он! — настаивал Мэтью.
— Я не имею права сказать вам, сэр.
— Короче говоря, ты знаешь, где он, но он приказал тебе молчать.
Мэтью пристально посмотрел в лицо слуге. Он мог оценить и похвалить преданность Престона, но за маской вежливости чувствовалось беспокойство и озабоченность.
— Он не возвращался домой, иначе он непременно связался бы со мной, в этом я уверен. И часто он исчезает на несколько дней?
— Мне бы не хотелось об этом говорить, сэр.
— Очевидно, часто. Женщина? Нет, ему не потребовалась бы такая таинственность. Он пьет? Нет, тогда он пришел бы домой отсыпаться. Ради Бога, Престон, скажи мне может быть, он в беде.
— Вот этого-то я и боюсь, — простонал Престон. — Но если я не оправдал доверие их светлости, это может стоить мне не только места. Если герцог узнает…
— Скажи мне! — зарычал Мэтью.
— Лорд Николас в «Золотой пагоде», сэр.
— Где это и что это такое?
— Это притон курильщиков опиума в Сити.
— Опиум! — Мэтью схватил слугу за плечи и затряс так, что у того застучали зубы. — Это адское зелье! И ты ничего не предпринял? Разве те не мог хотя бы сообщить его брату?
— Маркизу Ламборну все известно, сэр. — Престон помедлил. — И графу Хайклиру тоже, — добавил он.
— Черт бы побрал этих самодовольных дураков, — выругался Мэтью. — Одевайся, Престон. Мы приведем его домой.
Наемный экипаж миновал темные улицы Сити и свернул к лондонским докам. Они оставили позади бордели и арены для петушиных боев и оказались на узких, вонючих улочках, где в каждой тени таилась опасность. Неподалеку от «Золотой пагоды» внимание Мэтью привлек звон от удара стали о сталь и приглушенные крики, что своевременно напомнило ему об опасности, поджидавшей на каждом углу этих темных улиц.
— Не останавливайся, — велел Мэтью кучеру. — Здесь опасно ждать. Поезжай дальше, вернешься через десять минут. — Мэтью расправил плечи и, сопровождаемый испуганным Престоном, спустился по каменным ступеням в настоящий ад.
Первый взгляд на это места, его запахи и звуки напомнили Мэтью ранние дни алмазных копей. Здесь было жарко; тепло исходило от жаровен, стоявших в углах помещения; резкий запах пота смешивался с запахом дыма. Когда глаза Мэтью привыкли к полумраку, он разглядел, что у этого места было мало сходства с алмазными копями. В Кимберли все было в непрерывном движении, а здесь тела лежали в безучастной неподвижности или корчились в судорогах. В Кимберли удары лопат, звон ведер, крики людей и топот лошадей сливались в единую какофонию звуков. Здесь же была тишина, нарушаемая полубессознательным бормотанием и стонами курильщиков опиума. В Кимберли облако пыли застилало все вокруг, а здесь в воздухе висели ядовитые пары наркотика.
Маленький китаец, низко кланяясь, предложил им свободное место.
— Я ищу своего друга, — громко сказал Мэтью. — Лорда Николаса Графтона.
Китаец растерянно развел руками, но ничего не сказал.
— Престон, начинай искать! — приказал Мэтью, и сам нырнул в полумрак, заглядывая в искаженные лица и переворачивая неподвижные тела. Престон делал то же самое в другом конце комнаты. Николас лежал в забытьи на деревянной скамье у стены и с трудом поднял отяжелевшие веки, когда Мэтью и Престон склонились над ним.
— Еще одну трубку, — пробормотал он, — еще одну трубку — и я пойду домой. Я здесь уже несколько часов.
— Ты здесь уже несколько дней, Ники. Пора идти домой. Вставай, старина.
— Кто ты? — вскрикнул Николас срывающимся голосом. — Ты похож на друга, который у меня когда-то был, но он далеко, и я никогда больше не увижу его.
Он начал плакать.
— Это я, Мэтью. Пойдем домой.
— Не хочу идти домой. Мне незачем идти домой.
Но он позволил поднять себя со скамьи и теперь стоял, пошатываясь, поддерживаемый с обеих сторон Мэтью и Престоном. Мэтью позвал китайца и заплатил все, что должен был Николас. Потом, стараясь не вдыхать ядовитые пары опиума, они с Престоном почти вынесли Николаса на свежий воздух. Поднявшись по ступеням наверх, они стали ждать кэб.
Его не было видно, но вскоре они услышали топот копыт. Когда кэб появился из-за угла, из мрака улочки вынырнула группа матросов. Оценив внешний вид господ и решив, что они все находятся под воздействием опиума, матросы сочли их легкой добычей, но просчитались. Когда четверо из них, посмеиваясь, стали медленно и уверенно приближаться, Мэтью, оценив обстановку, быстро передал обмякшего Николаса Престону.
