Любовница. Леди и дезертир - Сойер Шерил (лучшие книги читать онлайн бесплатно .TXT, .FB2) 📗

— Миссис Лиливайт, — сказал Гарри важно, вставая со своего стула. Экономка посмотрела на него. — У вас есть бильярдная комната?

— Да, а почему ты спрашиваешь?

— Могу я ее увидеть?

Экономка бросила вопросительный взгляд на Софию, когда та кивнула и улыбнулась Гарри. Он был высоким для своих лет и уже достиг того роста, с которого он мог смотреть через край бильярдного стола на гладкое зеленое сукно. Даже когда стол был пуст, когда кии были подвешены и никто не играл, Гарри был каким-то образом очарован успокаивающей атмосферой бильярдной комнаты, в которую он входил почти с благоговейным видом. Он ничего не ломал, потому что все, что было связано с игрой, было для него свято. Когда Гарри и миссис Лиливайт вместе вышли, София поняла, что и на сей раз бильярдная совершила свое неописуемое волшебство.

Она ожидала увидеть Жака, идущего широкими шагами по дороге, ведущей к дому, но Десерней обошел дом с задней стороны и вошел в комнату через другую дверь, позади нее. София обернулась, когда он бросил свою шляпу на стол, стоявший у двери, и сбросил с плеч пальто. Не успела она обрадоваться про себя, что у него больше не было его дробовика, как Жак полез в карман пальто и положил пистолет рядом со своей шляпой, прежде чем бросить одежду на спинку стула.

— Я была бы вам признательна, если бы вы убрали оружие, месье.

Жак посмотрел в ее сторону, и его глаза сузились. Затем он иронически фыркнул и, подняв свою шляпу, накрыл ею пистолет, после чего прошел вперед и встал у огня.

— Мы никого не нашли. Должно быть, он уже убрался отсюда. Если бы вы сказали мне сразу, что происходит, у нас был бы шанс.

— Вы совсем ничего не увидели?

— В роще нашли подушку, сделанную из попоны. Ваша? Она в конюшне. Кобыла просто замечательная. Вы привезли ее из Нового Южного Уэльса?

— Да, — ей удалось произнести это как можно мягче. — Я должна поблагодарить вас за то, что вы беспокоились о нас. Боюсь, что я нарушила ваш день.

Он посмотрел на нее в изумлении:

— Нарушили?.. — Затем он спросил: — Не хотите ли присесть?

Жак встал рядом с диваном в замешательстве. Но, конечно же, он не мог сесть, пока она продолжала стоять, поэтому София выбрала стул, стоявший не слишком близко к огню. Взглянув в окно, она заметила, что солнце потихоньку начинало прорываться сквозь серые клубы тумана.

София была сильно удивлена и не скрывала этого. Самым холодным тоном, на который она только была способна, она произнесла:

— Я никогда не задерживаюсь надолго у Монтегю.

Не говоря уже о том, что его вопрос был нестерпимо личным, у него не было права задавать его, потому что в течение трех дней, которые последовали за балом, София не видела его и не слышала о нем: ни визита, ни карточки, ничего.

— Вы не посетили офицерскую вечеринку.

Как будто он ожидал, что она будет его разыскивать! И разве она должна была предположить, что он пойдет туда?

— В этом не было никакого смысла, — сказала она холодно, затем внимательно посмотрела ему в лицо и продолжила: — Человек, которого я хотела увидеть, там не присутствовал: это полковник Белтон. Когда я наводила справки, я обнаружила, что он совсем недавно получил новое назначение в Ирландию. Он уехал из Брайтона, прежде чем я смогла встретиться с ним.

Он сразу же попал в ловушку.

— Хорошо.

Это было слишком. Она поднялась на ноги.

— Я могу обойтись без ваших предложений по поводу того, как я веду свои дела. — Она снова подошла к окну.

— Вы можете? — он тоже поднялся, подошел и встал рядом с ней. — Разве не существенно то, что вы нашли пристанище сегодня? А вы действительно нашли его, рядом со мной.

— Это совпадение. — София отказывалась смотреть на него. В Брайтоне, после бала, она поклялась себе, что не позволит ему преследовать ее. Но здесь она была в его собственном доме.

— Действительно? Как вы думаете, почему я арендовал это место, так близко к вашему дому?

София повернулась к нему.

— Я надеюсь, вы не хотите сказать, что это было сделано в стремлении к моему обществу, месье Десерней? Я негодую по поводу того, что вы диктуете мне каждый шаг, и уверена: вы понимаете, что будете приняты с еще меньшим радушием в моем доме.

София никогда в своей жизни не использовала сарказм таким образом, но то, что он стоял рядом с ней, заставляло ее быть непохожей на себя. Она ожидала, что он отпрянет, но с каждым словом его глаза разгорались сильнее, выражение его лица становилось более открытым.

— Вы забываете, чем я вам обязан. Наверное, это так похоже на вас: взять и забыть. Должно быть, это проявление вашего великодушия. Но поставьте себя на мгновение на мое место. Как я мог покинуть Англию с неоплаченным долгом? И опять-таки, чем я могу отплатить вам? У вас нет недостатка в друзьях, семье или удобстве. Что я могу предложить вам, чего бы вы уже не имели?

Жак замолчал. София почувствовала сильное волнение, которое всеми силами попыталась скрыть. В ее жизни есть один пробел, ужасный пробел, и это было для нее гораздо более важно, чем мог предположить кто-либо. Она знала теперь — к сожалению, слишком поздно, — что иметь в своей жизни рядом настоящего мужчину было для нее так же необходимо, как и дышать. В ее собственных глазах у нее было все — и не было ничего. А единственный живой мужчина, которого она желала, был тот, который сейчас находился рядом с ней, в этой комнате. Она не отрываясь смотрела на залитый солнечным светом сад и желала, чтобы он продолжал.

Наконец он сказал:

— Все, что я могу предложить, это мои услуги. Все, что вы хотите, что бы это ни было, я с удовольствием выполню.

Она заставила себя встретиться с ним взглядом.

— Я могу уверить вас — в жертвах нет необходимости.

— Это не жертва.

София постаралась проигнорировать взгляд, которым сопровождалось это высказывание. Она также попыталась подавить отклик, который он вызвал внутри нее, и сказала довольно тихо:

— Напротив, хозяин Джолиф-корта очень любит это место, и я знаю, что его можно было уговорить оставить этот дом только за непомерную сумму. Вас ввели в огромные расходы, чтобы вы находились здесь, а также помешали, чтобы вы вернулись домой, во Францию.

Упоминание о Франции было нацелено на то, чтобы напомнить Жаку о том, что он был во вражеском лагере по отношению к ней и ее семье. Но это не возымело должного эффекта. Его глаза излучали свет, от которого она дрожала, когда видела его. Этот свет давал ей ясно понять, что преследование только началось.

— Расходы — это ничто. Для чего тогда нужны банки? Дело было легко улажено. А что касается моего возвращения… — Он помедлил. Ей стало интересно, собирался ли он сказать слово «домой», но в последнюю секунду он отказался произнести его, — что же касается Франции, она может подождать.

— А как насчет ваших родителей? — София увидела, что он слегка напрягся при этом. Маркиза де Вийер рассказала ей, что его мать и отец живы; они избежали тяжелой участи, которая выпала на долю аристократов во время революции, и все еще жили в наследном замке в Нормандии.

Он спокойно ответил:

— Мы постоянно обмениваемся корреспонденцией.

Постоянно! За последние три года он был в России, Испании, Южной Франции, Новом Южном Уэльсе и Америке. После непродолжительной паузы она сказала с той иронией, которую использовала только с близкими, такими как ее отец и Мэри:

— Конечно. Для чего же тогда нужна почта!

В холле послышался голос Гарри. Он с кем-то разговаривал доверительным тоном, означающим, что он находится в приятной ему компании. София посмотрела через плечо и увидела сына, ведущего экономку за руку.

— Мама, у миссис Лиливайт есть арфа. Она позволила мне прикоснуться к ней. Ты сыграешь что-нибудь? Миссис Лиливайт говорит, что ты умеешь.

— Весьма любезно с вашей стороны, — София улыбнулась. От нее не ускользнул взгляд молчаливого веселья, которым экономка обменялась с Десернеем — у них уже установились отношения взаимного уважения, при том, что он не мог владеть домом более нескольких дней. Все-таки было удивительно, что ей не сказали о планах Джолифа до того, как он покинул свою усадьбу. Слушая осторожные ответы миссис Лиливайт, София могла только заключить, что Джолиф, скорее всего, имел серьезные долги и был вынужден сдать в аренду поместье, чтобы поправить свое материальное положение. Должно быть, он был слишком смущен, чтобы проронить хоть слово, прежде чем уедет.