Падший ангел - Харт Кэтрин (читаем бесплатно книги полностью .TXT) 📗
Немного позже в комнату тихонько вошла мать Тори.
– Тори, ты должна поесть, – ласково стала уговаривать она. Присев на край постели, она отвела волосы у дочери со лба. – Не ради себя, ради ребенка. Пожалуйста.
Нежный голос матери, ее ласковое понимание, казалось, растопили ледяной панцирь, сковавший сердце Тори. Рыдания сотрясли ее хрупкую фигурку. Еще сильнее, и еще сильнее. Горячие слезы обжигали лицо. Без слов она перекатилась на постели, страдальчески уткнулась в материнские колени, обхватив руками мать за талию. Она плакала, прижавшись к матери, в ее объятиях, плакала так, словно у нее сердце разбилось.
Когда слез больше не осталось, Тори позволила матери покормить себя. Приподнявшись на подушках, она глотала с ложечки еду, которую подносила ей мать, с полным безразличием, не чувствуя вкуса. Наконец она оттолкнула ложку, ощутив, что, если проглотит еще кусочек, ей снова станет плохо.
– Хочешь, поговорим об этом, Тори? – тихо предложила Кармен. Джейк уже, не щадя себя, рассказал ей, что произошло в городе. Зная свою дочь, Кармен не сомневалась, что на Тори сильно подействовала происшедшая сцена. – Может стать легче, если выговоришься, – сказала она.
Тори лишь покачала головой, отказываясь, не желая снова воскрешать увиденное. Тот кошмар и так слишком резко и отчетливо запечатлелся перед глазами.
– Я устала, мама. Так устала, – и почувствовала облегчение, когда Кармен промолчала, не настаивая, тихо продолжая сидеть с ней в наступающих сумерках. Ее любящее присутствие было бальзамом для израненной души.
– Спи, ангелочек, – наконец пробормотала Кармен. – Спи, мой милый ангел.
Находясь между сном и бодрствованием, Тори слышала, как мать зажгла лампу и на цыпочках вышла из комнаты. Какое-то время спустя она услыхала, как вошел Джейк. На этот раз она притворилась спящей, стараясь дышать легко и ровно, удерживать дрожание мокрых ресниц, когда он наклонился и поцеловал ее мокрую от слез щеку.
– Мне очень жаль, любовь моя, – пробормотал он у ее уха. – Я ничего не мог поделать.
Она напряженно слушала, как он задул лампу, разделся и улегся в постель рядом с ней. Только когда он обвил рукой ее талию и попытался притянуть к себе, она выказала, что не спит. Вырвавшись из его объятий, она свернулась калачиком у противоположного края постели.
– Не прикасайся ко мне, Джекоб, – прошептала она, преодолевая комок в горле. – Я не хочу, чтобы ты касался меня.
Пробежавшая по ее телу дрожь отозвалась глубоким вздохом в Джейке, но он оставил ее в покое. Лежа навзничь на спине, Джейк размышлял, сколько еще пройдет времени, пока его юную жену снова потянет в его объятия. В этот момент он охотно убил бы Рино второй раз за то, что он разрушил его светлый сон, счастье, которым они с Тори радостно наслаждались всего несколько часов назад.
К всеобщему удивлению, на следующее утро Тори встала рано и потребовала, чтобы ее отвезли в церковь. Она стояла перед ними с каменным неулыбчивым лицом и решительным блеском в глазах.
– Я отправлюсь к мессе, даже если для этого мне придется пройти весь путь пешком, – проговорила она ледяным голосом, ставшим совсем ломким от пролитых слез.
Сначала Джейк упрямо отказал ей, настаивая, чтобы она отдохнула, как велел доктор.
– Ты что, хочешь рисковать потерей ребенка? – спросил он, и вся боль, которую он чувствовал, отразилась в его глазах.
– Я прекрасно себя чувствую, Джекоб, – коротко возразила она. – Пожалуйста, позволь мне самой судить о том, что я могу и чего не могу делать, чтобы не повредить нашему ребенку.
В конце концов Джейк согласился, правда, только после того, как Кармен поговорила с Тори наедине и удостоверилась, что она действительно хорошо себя чувствует.
– По-моему, ее больше расстроит, если она не попадет сегодня в церковь, чем сама поездка снова в город, – озабоченно объяснила ему Кармен. – По-моему, Джекоб, ей это необходимо для души.
Всю дорогу они молчали. Тори снова сидела, как каменная, рядом с Джейком. Он просто ощущал исходившие от нее волны осуждения. Может быть, эта поездка в церковь, если она поможет Тори разобраться в своих чувствах, будет благотворной для них обоих. Возможно, поговорив с одной из сестер или отцом Ромеро, она снова увидит все в истинном свете.
Джейк провел час в салуне, разделяя свою печаль со стаканом виски. После вчерашнего никто не осмеливался потревожить его, так и просидел он в своей одинокой печали. Наконец вернулся в церковь забрать жену и узнал, что она закрылась в монастыре и отказывается выходить.
– Что значит отказывается выходить? – изумленно спросил он.
– Мне очень жаль, сеньор Бэннер, – проговорил отец Ромеро. – Я пытался убеждать Викторию, но она не хочет ничего слышать. В конце концов, все, что я мог сделать, это разрешить ей присоединиться к сестрам в надежде, что кому-то из них удастся то, что не удалось мне. Почему бы вам не поговорить с матерью-настоятельницей? Возможно, она сможет помочь вам больше, чем я. Все сестры уважают ее мудрость, и она имеет на них огромное влияние. Я уверен, что она может дать Виктории мудрый совет и заставить ее увидеть все в правильном свете.
Уязвленный до глубины души болью, равной которой он никогда не испытывал, Джейк вскоре постучался – второй раз в своей жизни – в дверь матери-настоятельницы и был к ней допущен. Когда она двинулась к нему навстречу, ее громадные серые глаза, светившиеся в тот раз решимостью, теперь были полны сочувствия.
– Наши встречи, кажется, вошли в привычку, мистер Бэннер, – тихо сказала она, провожая его к стулу.
– Вы поговорите с ней, матушка? – смиренно спросил Джейк.
Женщина кивнула головой.
– Да, я поговорю с ней, если вы подождете здесь и пообещаете не искать ее по всему монастырю, как в прошлый раз. Боюсь, остальные сестры до сих пор не вполне оправились от этого потрясения.
Ответом ей была легкая улыбка. Они оба вспомнили, как ворвался он в их тихие владения, когда впервые приехал забирать Тори домой.
– Я буду ждать столько, сколько потребуется, – пообещал он.
Часы на камине отмечали долгие минуты, а подавленный Джейк со все возрастающим нетерпением ждал исхода. Наверху, в маленькой келье, служившей монахиням одной из спален, мать-настоятельница беседовала со своей бывшей послушницей.
– Виктория, ты сделала свой выбор несколько недель назад, и, хочешь ты этого или нет, теперь ты должна с ним жить. Прискорбно, что все для тебя так обернулось, но отец Ромеро пытался тебя предупредить. Теперь слишком поздно. У тебя муж, который, кажется, к тебе очень привязан, и я узнала, что у тебя будет ребенок от этого союза. Теперь у тебя есть обязанности по отношению к твоей новой семье, и ты не можешь пренебречь ими.
Обратив полные слез глаза к своей наставнице, Тори выразительно прошептала:
– Он убил человека, матушка! Он застрелил его посреди улицы! Как я могу вернуться к нему, зная это? Как должна я выносить его прикосновения, когда этими же руками, которыми он касается моей плоти, он взял человеческую жизнь?
– Ты знала, что он стрелок, когда выходила за него замуж, – мягко подчеркнула мать-настоятельница. – Ты знала это много лет подряд и все равно всегда любила его, пусть твоя любовь и была сестринской. Что изменилось сейчас? Почему ты вдруг сейчас осудила его? Он сегодня такой же, каким был год назад.
– Я видела это своими глазами! – тихо воскликнула Тори, и весь ужас вчерашнего дня отразился в ее ярких зеленых глазах. – Я видела этого человека, такого молодого, немногим старше меня, лежавшего на земле. Жизнь уходила из него! Его глаза, такие голубые, прозрачные, как вода горного озера, невидяще смотрели в небо! И Джекоб был в этом повинен! Это его палец нажал на курок, выстрел его пистолета убил этого бедного мальчика!
– Значит, – рассуждала монахиня, – раньше ты знала только на словах, кто такой Джекоб, но это было от тебя далеко. Дело в этом? Раньше это была всего лишь беглая мысль, но вчера все стало реальным, гораздо более страшным, чем ты могла себе вообразить?
