Нечто чудесное - Макнот Джудит (лучшие бесплатные книги .TXT) 📗
– Она плакала? – пробормотала девушка, зная, как опасно, когда тоска и печаль не находят выхода. – Конечно, нет! Женщины ее положения и воспитания не плачут! Мы с Креддок постоянно ей твердим, что каждое несчастье имеет свою светлую сторону – в конце концов, у нее есть еще один внук, и титул остается в семье.
Мнение Александры о лекарях, и без того достаточно низкое, окончательно упало после разговора с этим напыщенным, бесчувственным человечком.
– Мне бы хотелось повидать ее, с вашего разрешения.
– Попытайтесь ее развеселить, – посоветовал тот, не обращая внимания на презрительный взгляд девушки. – Не заговаривайте с ней о Хоторне.
Александра вошла в полутемную комнату, ощущая, как сжимается сердце от жалости и сострадания к совсем еще недавно властной, надменной, гордой женщине, от которой сейчас осталась лишь тень. Лицо герцогини под короной белоснежных волос было смертельно бледным, в выцветших глазах, обведенных огромными синими кругами, застыла боль. Ни проблеска узнавания не промелькнуло в них, когда Александра подошла ближе и села на край постели.
Испуганная девушка схватила морщинистую, покрытую голубыми венами руку герцогини, бессильно лежавшую на золотом покрывале.
– О, мадам, так больше нельзя! – пробормотала она задыхаясь, взглядом умоляя герцогиню прислушаться. – Нельзя сдаваться! Джордану бы не понравилось видеть вас такой!
Герцогиня ничем не показала, что слышит ее, и Александра с возрастающим отчаянием стиснула тонкие пальцы.
– Да знаете ли вы, как он гордился вашим неукротимым духом и мужеством? Клянусь, это именно так! Ведь он сам хвастался передо мной и говорил, что другой такой на свете нет!
На измученном лице герцогини не дрогнул ни один мускул. Может, она просто не слышит Александру? Или не верит? А скорее всего ей просто все равно…
Неуверенная: в том, стоит ли продолжать, Александра тем не менее удвоила усилия.
– Это правда! Я прекрасно помню тот разговор, перед отъездом из Роузмида. Джордан тогда справился о вас, а я ответила, что вы наверху и, вероятнее всего, не скоро оправитесь после нашей свадьбы. Он улыбнулся… той самой, ослепительной улыбкой, от которой на душе становилось теплее, и знаете, что ответил?
Герцогиня не мигая смотрела в потолок.
– Он ответил, – упорно продолжала Александра, – что такой пустяк, как женитьба, не сломит его бабушку. Она вполне способна сразиться в одиночку с армией Наполеона и выйти победительницей, после чего сам император стал бы взбивать ей подушки и извиняться за дурные манеры и за то, что осмелился пойти войной на Англию. Именно это он…
Глаза герцогини закрылись, и Александра затаила дыхание, когда мгновение спустя из-под ресниц выкатились две слезинки. Девушка решила, что слезы – хороший знак, и очертя голову ринулась дальше.
– Он знал, как вы отважны и сильны… и преданны. Судя по словам Джордана, он считал, что ни одна женщина, кроме вас, не способна хранить верность.
Во взгляде старухи, устремленном на Александру, читались мучительная мольба и сомнение.
Прижав ладошку к щеке сломленной женщины, Александра попыталась, как могла, убедить ее, что не лжет, но остатки сил и самообладания исчезали с такой быстротой, что она едва могла говорить.
– Это чистая правда. Джордан был безоговорочно уверен в вашей преданности и даже утверждал, что, хотя вам не по душе этот брак, вы заживо сдерете шкуру с каждого, кто осмелится сказать про меня плохое слово, и все лишь потому, что я ношу его имя.
По лицу леди Хоторн струились слезы, падая на пальцы Александры. В комнате стояла ничем не прерываемая тишина. Наконец герцогиня, с трудом сглотнув, умоляюще пролепетала:
– Хоторн в самом деле говорил это… насчет Наполеона?
Александра кивнула и попыталась улыбнуться, но следующие слова герцогини острой болью отозвались в душе.
– Я любила его больше, чем сыновей, – зарыдала старуха и, обняв плачущую девушку, которая так отважно стремилась утешить ее, притянула к себе. – Александра, – всхлипывала она, – я… я никогда не говорила ему о своей любви. А теперь уже слишком поздно…
Остаток этого дня и весь следующий девушка не отходила от герцогини. Теперь, когда плотина скорби была прорвана, старая леди, казалось, испытывала неодолимую потребность говорить только о Джордане.
На следующий вечер, часов в восемь, Александра оставила мирно уснувшую женщину и спустилась в голубую гостиную, не желая оставаться в гнетущей атмосфере своей комнаты. Стараясь хоть на мгновение забыться, она раскрыла книгу, но на пороге появился Рамзи и, вежливо откашлявшись, объявил:
– Его светлость герцог Хоторн…
Алекс радостно вскрикнула и, вскочив, метнулась к двери. Рамзи отступил. Из-за его спины выступил герцог Хоторн, и девушка оцепенела. Она не подумала о том, что со смертью кузена герцогский титул переходит к Энтони Таунсенду.
Ярость к этому человеку, посмевшему назваться титулом Джордана, вспыхнула в ее сердце. Энтони Таунсенд – единственный, кто извлекает выгоду из этой трагедии, и, вероятно, даже рад…
Взглянув в гневно горящие глаза, Энтони остановился.
– Вы не правы, Александра, – спокойно предупредил он. – Я отдал бы все на свете, только бы видеть, как он сейчас входит в эту комнату. Знай я, что Рамзи так доложит обо мне, попросил бы его не делать этого.
Искренность и чистосердечие его слов растопили злобу. Александра, раскаиваясь, что плохо подумала о нем, попросила:
– Пожалуйста, простите меня, ваша светлость.
– Тони, – поправил он, дружески протягивая руку. – Как бабушка?
– Сейчас спит, и, по-моему, ей немного лучше.
– Рамзи сказал, что вы были неиссякаемым источником доброты и утешения для нее. Благодарю вас.
– Она держалась очень храбро и смогла обрести волю к жизни.
– А вы? – осведомился Тони, подходя к угловому столику и наливая себе шерри. – Как насчет вас? Выглядите вы ужасно.
Отблеск прежней веселости на миг зажегся в глазах девушки.
– У вас короткая память, ваша светлость, я никогда не считалась красавицей.
– Тони, – настойчиво повторил он, садясь напротив и глядя в мерцающее пламя.
– Ваша бабушка не желает оставаться в Лондоне и подвергаться нашествию соболезнующих визитеров, – сообщила Александра. – Она предпочитает немедленно отправиться в Роузмид после заупокойной службы по Джордану.
Однако Энтони покачал головой:
– Не думаю, что ей стоит запираться одной в Роузмиде, а я смогу провести там не более недели. Хоторн, родовое поместье Джордана, – огромное имение с сотнями слуг и арендаторов, которым необходим хозяин, особенно сейчас, когда среди людей царят растерянность и уныние.
Кроме того, мне следует поучиться вести дела и взять в свои руки управление другими поместьями.
Поэтому я предпочел бы, чтобы бабушка сопровождала меня в Хоторн и отныне жила именно там.
– Да, это будет куда лучше для нее, – согласилась Александра и, решив посвятить Энтони в свои планы, объяснила, что намеревается ехать домой сразу после заупокойной службы. – Мама собиралась путешествовать и немного развлечься. Она обещала писать и сообщать, где находится, так что, если получите ее письма, не сочтите за труд переслать домой. Тогда я смогу написать ей, что мой муж…
Она попыталась сказать «мертв» и не смогла. Невозможно поверить, что этого красивого, полного сил человека, за которого она вышла замуж, больше нет.
Следующим утром старая герцогиня, грозно хмурясь и не обращая никакого внимания на Рамзи, маячившего за спиной, вошла в желтый салон, где Энтони читал газету, а Александра, сидевшая за письменным столом, задумчиво смотрела в пространство.
При виде бледной отважной девочки с глубоко запавшими глазами, которая спасла ее, забыв о собственных терзаниях, выражение лица герцогини смягчилось, но тут же претерпело мгновенную метаморфозу, стоило ее взгляду упасть на Генри, попеременно вилявшего хвостом и тянувшего за подол черного траурного платья Александры.
