Госпожа замка Меллин (Хозяйка Меллина) (Другой перевод) - Холт Виктория (книги онлайн полностью .TXT) 📗
— Нам остается только надеяться и ждать, — произнес Коннан.
— Я поднимусь к себе, — сказала я, вставая. — Мое присутствие здесь необязательно.
— Нет, останьтесь, мисс Лей, — его слова прозвучали почти как приказ. — Останьтесь с нами. Я знаю, вы глубоко переживаете случившееся.
Посмотрев на свою амазонку, вернее амазонку Элис, я сказала:
— Я должна переодеться.
Мне вдруг показалось, он взглянул на меня совсем другими глазами. Возможно, и Селестина тоже. Если бы не мое лицо, меня в ту минуту, наверное, можно было принять за Элис.
Я чувствовала настоятельную потребность сменить амазонку на серое суконное платье, которое поможет мне вновь стать сдержанной, уравновешенной гувернанткой.
Коннан кивнул в ответ и сказал:
— Как только переоденетесь, немедленно возвращайтесь, мисс Лей. Мы будем поддержкой друг другу, и мне хочется, чтобы вы были здесь, когда вернется врач.
Я поднялась к себе и переоделась. Серое платье действительно помогло мне взять себя в руки. Застегивая пуговицы, я старалась припомнить, что наговорила Коннану Тре-Меллину в порыве гнева и отчаяния.
Из зеркала на меня смотрело лицо, искаженное гримасой горя: в глазах негодование и боль, губы дрожат от страха.
Я послала за горячей водой. Дейзи хотела было задержаться и немного поболтать, но, увидев, что я слишком расстроена, сразу ушла.
Умывшись, я снова спустилась в красную гостиную. Втроем мы стали дожидаться возвращения доктора Пенгелли.
Время тянулось медленно. Миссис Полгрей приготовила нам крепкого чая. В тот момент я не придала значение обстоятельству, поразившему меня позднее: сидя втроем за одним столом мы — Коннан, Селестина и я — пили чай как равные по положению. Несчастье, казалось, заставило их обоих забыть о том, что я всего лишь гувернантка. То есть Коннан забыл, что я гувернантка. Селестина вообще никогда не проявляла ко мне той пренебрежительности, которая угадывалась в других.
Глядя на Коннана, можно было подумать, что он совершенно не помнит о моей выходке. Напротив, он относился ко мне с почтительной заботой и какой-то новой нежностью. Он понимает, почему я набросилась на него с такой яростью, забыв о приличиях, подумала я. Он видит, что я испугалась, что виню во всем себя, и поэтому старается утешить меня.
— Она скоро поправится, — сказал он, — и снова захочет ездить верхом. Когда я был чуть старше ее, помню, попал в переделку похуже. У меня была сломана ключица, и я больше месяца был лишен возможности ездить на лошади. Едва дождался, пока мне снова разрешили сесть в седло.
Селестина поежилась.
— Если после всего, что случилось, она снова сядет на лошадь, я навсегда лишусь покоя!
— Ах, Селеста, ты преувеличиваешь опасность. Ты сама прекрасно знаешь, что дети чаще болеют, когда их кутают. Они вовсе не такие уж беспомощные. К тому же, рано или поздно они вырастают и вступают в мир, полный трудностей. К ним нужно быть готовым. А что на это скажет наш специалист?
Коннан взглянул на меня с некоторой тревогой. Я понимала, что, видя, насколько близко к сердцу мы приняли несчастье, он пытается отвлечь нас от мрачных мыслей.
Я ответила:
— Мне кажется, чрезмерно оберегать детей не следует. Однако, если им очень не хочется что-то делать, не стоит их принуждать.
— Но ее никто и не принуждал садиться верхом.
— Она сама проявила настойчивость, — согласилась я, — но трудно сказать, было ли ее стремление научиться верховой езде продиктовано искренним желанием или же ей безумно хотелось угодить вам?
Его ответ прозвучал почти беспечно:
— По-моему, это превосходно, когда ребенок пытается доставить удовольствие своим родителям, вы не находите?
— Только не тогда, когда он рискует жизнью ради одной улыбки.
Чувство гнева вновь охватило меня, и мне пришлось крепко вцепиться в свое серое платье, чтобы напомнить себе о том, что я не Элис, а всего лишь гувернантка, которой не пристало выражать свое мнение.
Мое замечание удивило их обоих, и я поспешила добавить:
— Если ребенок плохо ездит верхом, это не значит, что у него нет других способностей. К примеру, у Элвины явный талант к рисованию. Она очень одаренная девочка. Я давно уже хотела поговорить с вами на эту тему, мистер Тре-Меллин. Мне кажется, Элвине нужно нанять хорошего учителя рисования.
В комнате воцарилась напряженная тишина, и я не могла понять, почему их так поразили мои слова.
Я настойчиво продолжала:
— Она несомненно талантлива, и ее талант нужно развивать.
Медленно, как будто подбирая каждое слово, Коннан ответил:
— Но, мисс Лей, разве вы не учите мою дочь рисованию? Зачем нужно нанимать еще одного учителя?
— Потому что, — ответила я дерзко, — у девочки талант. Уроки рисования значительно обогатят ее жизнь, расширят круг интересов. И такие уроки должен давать ей специалист, которого она заслуживает. А я, мистер Тре-Меллин, всего лишь гувернантка, а не художница.
В ответ он сухо произнес:
— Мы подробнее обсудим этот вопрос в другое время, — и тут же сменил тему разговора, а вскоре вернулся врач.
Они втроем зашли в комнату Элвины, а я осталась ждать в коридоре.
В моей голове проносились мысли одна кошмарнее другой. Сначала я вообразила, что девочка обязательно умрет от полученных травм, а я навсегда оставлю этот дом. Если это произойдет, я никогда не буду счастлива, моя жизнь пройдет впустую. Потом мне представилось, что она на всю жизнь останется калекой, отчего ее характер вконец испортится. Бедный несчастный ребенок! Я всю себя посвящу ей. Картина вырисовывалась довольно мрачная.
Вышла Селестина и присоединилась ко мне.
— Нет ничего хуже неведения и ожидания, — сказала она. — Доктору Пенгелли уже шестьдесят. Наверное, пора сменить врача. Я боюсь, он…
— Успокойтесь, Селестина! Мне кажется, он знает свое дело, — заметила я.
— Элвина должна иметь только самое лучшее! Если с ней что-нибудь случится…
Пытаясь справиться с мучительным страхом, она нервно кусала губы. Как странно, подумала я, что всегда спокойная и невозмутимая Селестина так сильно переживает из-за дочери Элис.
Мне хотелось обнять и утешить ее, но, вспомнив о своем положении гувернантки, я, конечно, этого не сделала.
Наконец появились доктор Пенгелли и Коннан. Врач, улыбаясь, сказал:
— Кроме перелома ничего серьезного.
— Слава богу! — воскликнули мы с Селестиной в один голос.
— День, два — и она почувствует себя значительно лучше. Остальное — дело времени. Надо только подождать, пока срастется кость. А детские кости срастаются быстро. Вам, дорогие дамы, совершенно не о чем беспокоиться.
— Можно нам зайти к ней? — спросила Селестина, даже не пытаясь скрыть своего нетерпения.
— Ну, разумеется, можно. Она уже спрашивала о мисс Лей. Через полчаса я дам ей еще порцию лекарства, чтобы она спокойно спала ночью. Вот увидите, завтра ей станет намного легче.
Мы зашли в комнату. Бледная, осунувшаяся Элвина слабо улыбнулась, когда увидела нас.
— Здравствуйте, мисс, — сказала она. — Здравствуйте, тетя Селестина.
Опустившись на колени рядом с кроватью, Селестина взяла руку Элвины и осыпала ее поцелуями. Я остановилась по другую сторону постели. Элвина виновато взглянула на меня.
— Я не смогла… — сказала она.
— Но ты пыталась, а это главное. Коннан тоже вошел и стоял рядом.
— Твой отец очень гордится тобой, — сказала я ей.
— Он думает, я вела себя ужасно глупо, — ответила Элвина.
— Ничего подобного! Он так не думает, — горячо возразила я. — Он сам тебе может это сказать. Наоборот, он гордится тобой. Он так и говорил мне. Самое главное, сказал он, это то, что Элвина попробовала взять тот барьер, и неважно, что она упала. Следующий раз , обязательно получится.
— Правда? Он правда так сказал?
— Конечно, правда, — воскликнула я. В моем голосе прозвучало негодование, потому что сам Коннан Тре-Меллин до сих пор не проронил ни слова, а девочка ждала, что он подтвердит мои слова.