Эти синие глаза - Кэбот Патриция (читать бесплатно полные книги .txt) 📗
Впрочем, это вовсе не означало, что у их матери возникали сомнения по поводу того, стоит ли их выставлять на суд нового доктора всякий раз, когда они возвращались домой из школы, а это случалось обычно по воскресеньям, когда они прибывали на пароме из Лохалша, чтобы поприсутствовать в церкви на службе своего отца.
Рейли принудил себя пару раз посетить службу вовсе не из желания поближе пообщаться с Создателем, потому что он считал, что такое общение гораздо легче установить на лоне природы, чем в здании, воздвигнутом человеческими руками, будь то даже церковь. Он приходил в церковь поближе сойтись с прихожанами и в надежде завоевать их доверие. Но ни разу во время проповеди преподобного Маршалла ему не удалось увидеть ни на одной из церковных скамей Бренну Доннегал; теперь ему было понятно почему. Она совершенно недвусмысленно избегала четы Маршаллов по причинам, которые стали ясны позже.
— И вы говорите, — продолжал преподобный Маршалл, накладывая себе на тарелку глазированную морковь, — что ваши родители знают о вашем пребывании в коттедже и о том, что вы живете там совсем одна, и одобряют это?
Бренна сдерживалась, но это давалось ей большим напряжением воли. Взгляды, которые она бросала на графа, были настолько холодны, что, казалось, способны заморозить даже отличный эль миссис Мерфи. Однако они не производили ни малейшего впечатления на графа Гленденинга, изо всех сил старавшегося быть радушным хозяином.
— Да, — отвечала Бренна преподобному, — мои родители знают о том, что я живу одна в коттедже, пока они отсутствуют.
Преподобный откашлялся, прочищая горло. Он производил это действие примерно каждые пять минут, и Рейли счел эту манеру просто несносной. Он подумывал, не стоит ли прописать преподобному пастилки от кашля.
— Но ваша бесценная матушка говорила мне нечто другое, мисс Доннегал, — заметил преподобный. — До того как она и ваш папенька покинули наши скромные берега, чтобы совершить свое великое путешествие на Дальний Восток, миссис Доннегал говорила мне, что вы отправитесь к своему дядюшке в Килкэрн, а потом вместе с ним отбудете в Лондон…
—…чтобы оставаться там до конца сезона, — подхватила миссис Маршалл.
Бренна едва прикоснулась к рагу из кролика, хотя оно было отменным.
— Мои планы, — сказала она, водя вилкой по тарелке, — изменились.
— И я бы сказал, что они изменились весьма существенно, брр, — заметил преподобный Маршалл. Это была еще одна несносная привычка, раздражавшая Рейли не меньше, чем его манера откашливаться. Он производил этот звук, когда что-то его беспокоило. — Брр! Я бы сказал, весьма серьезные изменения в планах.
— Не могу себе представить, — вступила в разговор миссис Маршалл, — что ваша матушка одобрила бы, мисс Доннегал, ваше пребывание в этом уединенном коттедже в полном одиночестве. Особенно теперь…
—…когда приближается пора наводнений, — закончил за нее преподобный Маршалл.
— Вы, конечно, не можете себе представить, чтобы я могла появиться здесь без одобрения моих родителей, — сказала Бренна, и при этом лицо ее приняло выражение полной невинности.
Причем цвет ее платья весьма способствовал ангельскому образу, потому что точно соответствовал оттенку огромных, широко распахнутых синих глаз.
— Откровенно говоря, я не знаю, что и думать, — изрек преподобный Маршалл. — Конечно, мне хотелось бы считать, что мои прихожане всегда говорят мне правду, но в вашем случае, мисс Доннегал…
—…ваша репутация опережает вас, — заявила миссис Маршалл, снова деликатно прикладывая салфетку к губам. — Вы всегда славились отнюдь не невинными проделками.
— Проделками? — эхом отозвался Рейли. — Прошу прощения, о каких проделках речь?
Бренна метнула на него мрачный взгляд. Она, к своей превеликой досаде, сидела слева от лорда Гленденинга, а миссис Маршалл справа от него. Преподобный восседал рядом с Бренной, Рейли же удостоился чести сидеть справа от супруги священника. Граф, сидя во главе стола, единственный имел возможность видеть всех сразу.
Поэтому от него не ускользнул сердитый взгляд, брошенный Бренной на Рейли. И, судя по выражению его лица, он остался этим доволен.
— О да, миссис Маршалл, — сказал граф. — Послушаем о ее проделках.
Миссис Маршалл была безмерно счастлива услужить графу. Жене священника любой ценой следовало угождать лорду, и она прекрасно сознавала важность своей задачи.
— Ну-ка дайте подумать, — начала она. — У нее в обыкновении было мучить своих младших братьев, и, насколько я помню, она была безжалостна. Было время, когда она заставляла их съесть все до единого пироги из кладовой ее матушки…
— Прошу прощения, — зазвенел голос Бренны, — но то был научный эксперимент!
— В высшей степени научный, — согласилась миссис Маршалл с весьма чопорным видом. — Она стремилась определить скорость переваривания некоторых сортов ягод и надеялась достигнуть цели…
—…вызвав у детей рвоту, — посетовал преподобный. — Совершенно неуместный эксперимент. Я сказал об этом ее отцу, но он не счел этот эпизод серьезным. Похоже, он счел…
—…что, если мальчики были настолько глупы, чтобы есть, пока им не станет невмоготу, они заслужили кару. Но это были еще цветочки, — заключила речь мужа миссис Маршалл. — А тот случай, когда она срезала все свои волосы и спряталась на лодке Стабена?
Миссис Маршалл покачала головой:
— Она намеревалась наняться к нему на работу в качестве мальчика-помощника. И возможно, это удалось бы ей…
—…если бы отец не поймал ее вовремя и не водворил домой.
На этот раз ответ Бренны прозвучал смущенно:
— Мне были нужны деньги.
— Брр, — произнес священник, — потому что вы собирались купить…
—…собственный микроскоп, — торжествующе закончила обвинительную речь мужа миссис Маршалл. — Совершенно неподходящая игрушка для молодой девицы. О, вы могли испортить ваши прелестные глазки! Должна вам сообщить, что ни одна из моих девочек ни разу не выразила желания получить что-нибудь столь же неуместное. Они берегут свои глаза для работы с иглой, что вполне пристало леди.
Рейли вопреки всякому здравому смыслу был в восторге от этих историй о подвигах Бренны. Его ничуть не удивило то, что Бренна Доннегал отнюдь не росла ангелочком. Об этом легко было догадаться, глядя на нее теперь. Для молодой женщины она казалась слишком умной и знающей больше того, что, по мнению миссис Маршалл, положено знать молодой леди. Рейли восхитила сама природа ее проделок. Потому что ему было ясно, что в них проявилась работа пытливого аналитического ума. В каждом из этих поступков была определенная подоплека. Они были целенаправленными. Она отторгала все лишнее и стремилась достигнуть единой цели…
И Рейли это нравилось. Рейли это чертовски нравилось.
Потом граф подался вперед и сказал:
— Но вы забыли упомянуть о самой важной проделке.
Священник и его супруга обменялись удивленными взглядами. Рейли горел нетерпением услышать дальнейшее.
Бренна сняла салфетку с колен и положила рядом со своей тарелкой.
— Милорд, — сказала она голосом, не сулившим графу ничего хорошего.
Но было слишком поздно. Лорд Гленденинг уже извлекал какой-то листок из своего бумажника.
Рейли вспомнил этот скомканный клочок бумаги, который был причиной всему, что случилось позже: причиной, почему бедняга Хемиш Макгрегор получил страшный удар копытом. Это было письмо, адресованное Бренне и похищенное Гленденингом из почтовой сумки Стабена.
— Послушайте, Гленденинг! — обратился к нему Рейли, вскакивая со стула.
Но лорд Гленденинг уже начал чтение:
— «Моя бесценная Бренна, боюсь, что произошло самое худшее. Вчера вечером мой отец встретил в опере твоего дядю! Конечно, папа спросил о его самочувствии. Когда твой дядюшка признался, что никогда не чувствовал себя лучше, папа выразил свое изумление, потому что ему было известно, что всего три месяца назад ты упомянула критическое состояние здоровья своего дяди как оправдание своего внезапного отъезда из нашего дома в Бате. На это твой дядюшка, естественно, ответил: „Если вы Реджинальд Бартлетт, то моя племянница Бренна все еще находится в вашем доме в Бате. Только вчера я получил от нее весточку, где она описывает, как она встретила принца Уэльского в купальнях Бата“, на что папа, разумеется, возразил, что не видел тебя уже много недель…»
