Невероятный медовый месяц - Картленд Барбара (читаемые книги читать онлайн бесплатно полные txt) 📗
Костюм был очень элегантный и мало чем напоминал тот, который она купила, но так и оставила в Лондоне, решив, что уж слишком он строгий для конных прогулок в Булонском лесу. Новый костюм Антонии был сшит из тонкой ткани пике, которая стала модной благодаря французской императрице. Именно в пике Уорт одевал и богатых куртизанок, и дам из высшего общества — словом, всех прекрасных женщин в Париже.
Настоящим украшением великолепного костюма была маленькая изящная шапочка, которую Антония оставила в доме на Елисейских полях, справедливо считая, что более практичным будет длинный шарф того же цвета, что и костюм. Под этим шарфом она собиралась скрыть волосы, которые, по ее мнению, будут выглядеть ужасно, если не уложить их в высокую прическу. До недавних пор Антония и не думала, что прическа может столь сильно изменить внешность женщины, преобразить ее в роскошную красавицу, в которую с первого взгляда влюбится Генри Лабушер.
Думая о том, как платье меняет человека, Антония решила зайти в харчевню, чтобы помыться и причесаться с дороги.
Бросив последний взгляд на мула, который тем временем уже нашел среди сорняков во дворе какую-то съедобную траву, герцогиня Донкастер вошла в дом.
В полутемном зале Антонию встретила улыбающаяся женщина, видимо жена хозяина харчевни, и проводила герцогиню наверх, в скромно обставленную спальню, где, однако, можно было помыться и привести себя в порядок.
Антония спешила, уверенная в том, что герцог сразу захочет уехать, как только договорится с хозяином подворья. Спустя несколько минут она уже выглядела как элегантная светская дама. Прозрачный шарф хранил от пыли и грязи прекрасные локоны, зачесанные вверх. Окинув взором свое отражение в зеркале, Антония улыбнулась и поспешно спустилась вниз по крутым деревянным ступенькам.
Герцог с нетерпением ждал жену во дворе. Он и в самом деле решил ехать немедленно. Лошади были оседланы, и Антония с благодарностью вспомнила Тура, который, наверное, приложил немало усилий, чтобы раздобыть для нее женское седло.
Лошади показались ей несколько тяжеловатыми и на первый взгляд не производили слишком хорошего впечатления, однако Антония быстро поняла, что они сильные и выносливые и, несомненно, выдержат длительное путешествие лучше, чем породистые быстроногие скакуны.
Герцог держал в руке стакан с вином, другой стакан хозяин протянул Антонии.
Она хотела было отказаться, но подумала, что герцог распорядился принести для нее вино, поскольку, возможно, пройдет много времени, прежде чем они смогут подкрепиться, и, с благодарностью взглянув на мужа, пригубила вино.
Однако все ее опасения рассеялись, когда хозяин сказал:
— Я упаковал продовольствие, которое ваш слуга заказал для вас, месье, в седельную сумку. А в сумке мадам вы найдете две бутылки отменного красного вина — оно бодрит и придает сил.
— Еще раз благодарю вас, — сказал герцог. — Я крайне вам признателен.
Как она могла не почувствовать, что он касается ее? Раздевает?!
Наверное, Атол принес ее в каюту, но она так устала, что сразу уснула — глубоко, без сновидений.
Еще в первый день их путешествия, когда они уехали из деревни, где Тур оставил для них лошадей, Антония почувствовала утомленность: во-первых, она уже два месяца не ездила верхом, а во-вторых, сказывалась усталость, накопившаяся за время болезни герцога.
Они неслись вскачь и почти совсем не разговаривали. Наблюдая за мужем, ибо она все еще сильно беспокоилась о его здоровье, совершенно не думая о себе, Антония замечала, как напрягалась его спина всякий раз, когда вдали появлялись люди или возникало селение.
Донкастер избегал больших дорог, не без основания опасаясь встречи как с прусскими, так и французскими солдатами, отставшими от своих частей и мародерствующими в деревнях и городках.
«Они могут нас ограбить, — с тревогой думала Антония, — и отнять у нас лошадей». Она прекрасно понимала, почему герцог объезжает даже крохотные деревушки и предпочитает ехать среди полей.
За весь день пути они сделали лишь один краткий привал, чтобы подкрепиться. Из се дельной сумки Атол достал хрустящий французский хлеб, крестьянский пирог с луком, сыр и фрукты.
Еда была очень вкусной, и они вскоре почувствовали прилив сил и, отдохнувшие, двинулись в путь, но, когда пришло время обеда, они уже были слишком утомлены, чтобы ощущать голод, и смогли выпить лишь пару глотков вина.
Уже почти совсем стемнело, когда герцог остановил лошадь и сказал:
— Нам надо поискать место для ночлега, Антония, но боюсь, что сегодня придется расположиться в лесу.
— Мне кажется, что сейчас я засну на голом камне, — попыталась пошутить Антония — Ты устала? — спросил герцог, внимательно глядя на нее.
— Очень, — честно призналась она, — не меньше, чем вы.
На самом деле она очень беспокоилась о нем, зная, что дорога слишком утомительна для еще не вполне здорового человека.
Но она также знала, что раз он задумал уехать и вернуться домой, никто не в состоянии остановить Атола, а он ни за что не признается, что чувствует слабость или что едва зажившая рана причиняет ему боль.
Они остановились в небольшой роще среди полей, откуда видно было далеко вокруг, и герцог мог не беспокоиться, что солдаты подойдут незаметно и застанут их врасплох.
Расседлав коней и убедившись, что животные не смогут уйти далеко, Донкастер расстелил толстую попону на мягком слое мха и присел рядом с Антонией.
Она заметила темные круги у него под глазами и выражение озабоченности на лице.
— Если ты положишь голову мне на колени, — осмелилась предложить она, когда они закончили ужинать, — я помассирую тебе лоб.
— Ты ничем больше не будешь заниматься сегодня, Антония, — ответил герцог. — Ты ляжешь рядом со мной и будешь спать. На рассвете мы снова тронемся в путь.
Решив, что спорить бесполезно, Антония подчинилась.
Она лежала не шелохнувшись и наблюдала, как он беспокойно двигался, не находя удобной позы, но в конце концов усталость взяла верх и Атол уснул.
Она осторожно приподняла его, подложила руку ему под голову и прижала к своей груди. Легкими движениями касаясь его, Антония принялась массировать его лоб и виски, как она это делала во время его болезни.
«Возможно, это в последний раз, — думала она, — и больше я никогда не смогу прикоснуться к нему».
Она чувствовала, как напряженность покидает Атола, его тело расслабляется, и знала, что сон его становится глубоким и целебным и в такой момент он не может проснуться внезапно.
Поэтому она могла не торопясь целовать его волосы и губы и шептать ему о том, как Сильно любит его:
— Я люблю тебя, дорогой мой… Я люблю тебя!
Она все еще продолжала обнимать Атола, отяжелевшая голова которого покоилась на ее груди, когда вдруг подумала, что никогда до сих пор не была так счастлива, как сегодня.
— Мне надо отодвинуться от него, — сказала она себе, — прежде чем я засну…
Больше Антония ничего не помнила. Утром он разбудил ее, и она увидела, что лошади уже оседланы и ждут своих седоков.
Она торопливо достала из сумки еду и вино, чтобы они смогли перекусить перед дорогой.
Хлеб за ночь зачерствел и уже не был вкусным, но, возможно, им и не очень хотелось есть, однако благоразумие победило, и они съели по куску хлеба с сыром, запив еду глотком вина.
Второй день путешествия был очень похожим на первый, а к вечеру Антония окончательно убедилась в том, что Тур не ошибся, выбирая лошадей не слишком быстрых, зато выносливых.
Животные, как и всадники, явно устали, но продолжали идти ровной рысью, и расстояние до Гавра уменьшалось с каждым часом.
— Вы знаете, где мы сейчас находимся? — спросила Антония мужа.
— Да, — ответил он кратко.
Он не желал разговаривать, и Антония замолчала, понимая, что он поглощен наблюдением за окрестностями, дабы вовремя заметить внезапную опасность.
Вечером второго дня пути они остановились несколько раньше, чем накануне, чтобы дать отдых лошадям, сами они тоже с трудом держались в седле.
